Сбились с маршрута
Когда над крышами города взошла луна и в небе показались первые звезды, Лунг вылез из под моста. Серношерстка мгновенно запрыгнула ему на спину. Бену это далось не так легко. Серношерстка насмешливо наблюдала, как он с трудом карабкается по хвосту Лунга. Добравшись наконец до верха, он огляделся с таким победоносным видом, будто покорил высочайшую в мире вершину. Серношерстка взяла у него рюкзак, сцепила со своим и перекинула их через спину Лунга, как седельные сумки.
– Держись покрепче вот за этот зубец! – скомандовала она. – И вот тебе ремень – привяжи себя к гребню, а то слетишь при первом же порыве ветра.
Бен кивнул. Лунг повернул шею и вопросительно взглянул на них:
– Готовы?
– Готовы! – ответила Серношерстка. – Поднимаемся! Направление – юг!
– Юг? – переспросил Лунг.
– Да, а потом надо будет повернуть на восток. Я тебе скажу.
Дракон расправил блестящие крылья и оттолкнулся от земли. У Бена перехватило дыхание. Он изо всех сил вцепился в гребень Лунга. Дракон подымался все выше и выше. Городской шум стих вдали. Их приняла в свои объятия темная, безмолвная ночь, а мир людей стал всего лишь неясным мерцанием далеко внизу.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросила Серношерстка спустя довольно много времени. – Плохо?
– Плохо? – Бен поглядел вниз. Мерцающие извивы дорог казались следами улиток. – Великолепно! Я… Ах, у меня нет слов, чтобы это описать.
– Мне поначалу всегда плохо, – сказала Серношерстка. – И единственное средство от этого – пожрать. Залезь ка в мой рюкзак и достань мне гриб. Там есть такие маленькие, черные…
Бен выполнил ее просьбу и снова стал смотреть вниз. Ветер свистел у него в ушах.
– Отлично! – прочавкала Серношерстка. – Попутный ветер! Мы долетим до гор еще до рассвета. Лунг!
Дракон обернулся к ней.
– На восток! – крикнула ему Серношерстка. – Поворачивай на восток.
– Уже? – Бен заглянул ей через плечо.
Серношерстка держала на коленях карту крысы и вела пальцем по золотой линии.
– Но мы же совсем еще не там! – крикнул Бен. – Этого не может быть! – Он полез в карман куртки и извлек оттуда маленький компас. Фонарик, складной нож и компас были его главными сокровищами. – Нам нужно дальше на юг, Серношерстка! – крикнул он. – Рано еще поворачивать.
– Да ладно! – Маленькая кобольдиха весело похлопала себя по животу и прислонилась к зубцу драконова гребня. – Вот, сам посмотри, умник!
Она протянула Бену карту. Ветер рвал бумагу из рук, так что мальчику с трудом удалось ее расправить. Он озабоченно рассматривал начерченные крысой линии.
– Нам нужно дальше на юг! – крикнул он. – Если мы прямо сейчас повернем на восток, то окажемся там, где помечено желтым!
– Ну и что? – Серношерстка прикрыла глаза. – Тем лучше. Гильберт ведь рекомендовал нам желтые места для отдыха.
– Да нет же! – воскликнул Бен. – Ты путаешь с серым. Серый означает места для отдыха. А от желтого он велел держаться подальше. Вот, посмотри. – Бен включил фонарик и направил его луч на каракули Гильберта внизу карты. – Видишь, он тут написал: желтый – опасность, беда.
Серношерстка сердито заерзала.
– Ну вот, так я и знала, – прошипела она. – Вы, люди, всегда хотите поставить на своем. Терпеть этого не могу. Мы летим совершенно правильно. Я это чую, понял?
Бен почувствовал, как Лунг замедлил лет.
– В чем дело? – крикнул он своим пассажирам. – О чем вы спорите?
– Да так, ни о чем, – пробормотал Бен, складывая карту и засовывая ее в рюкзак Серношерстки.
И стал тревожно вглядываться в темноту.
Постепенно стало светать, и в сером предутреннем полумраке Бен впервые в жизни увидел горы. Они темной массой вставали из утреннего тумана, каменные головы вздымались до неба. Между вершинами показалось солнце. Оно окончательно разогнало темноту и расцветило серые скалы тысячью красок. Лунг снизился, описал несколько кругов над обрывистыми склонами и выбрал небольшой островок зелени, окруженный чахлыми елями, неподалеку от верхней границы горных лесов. Дракон подлетел к нему, как огромная птица, раз другой сильно ударил крыльями, почти застыв в воздухе, и наконец мягко опустился между деревьями.
Бен и Серношерстка на негнущихся ногах с трудом сползли со спины Лунга и огляделись. Над ними высоко в небо вздымалась гора. Дракон зевнул и стал подыскивать себе укромное местечко между скал, а его седоки подошли к краю плато. Когда Бен увидел внизу на склонах коров, казавшихся не больше божьих коровок, у него закружилась голова. Он поскорее отступил на шаг.
– Что с тобой? – насмешливо спросила Серношерстка и подошла так близко к краю, что пальцы ее мохнатых ног повисли над пропастью. – Тебе что, не нравятся горы?
– Я привыкну, – ответил Бен. – Ты ведь тоже не сразу привыкла к полетам, правда?
Он обернулся к Лунгу. Тот уже нашел себе местечко и свернулся в тени нависшей скалы, положив голову на лапы и обвив себя хвостом.
– Драконы ужасно устают от полета, – прошептала Серношерстка Бену. – Если им не удается после этого поспать, они становятся грустными. Такими грустными, что с ними невозможно иметь дело. А если к тому же еще и дождь пойдет, – она закатила глаза, – тут такое начинается… К счастью, – она взглянула на небо, – на дождь совсем не похоже. Или ты опять другого мнения?
Бен покачал головой и снова стал оглядывать окрестности.
– Похоже, ты никогда раньше не бывал в горах, а? – спросила Серношерстка.
– Я катался на санках с горки у нас в городе, но она была не выше вон той елки.
Бен присел на свой рюкзак, лежавший на мокрой от росы траве. Он казался себе ужасно маленьким среди высоких вершин – маленьким, как букашка. И все же он не мог наглядеться на эти нерукотворные купола и шпили, заслонявшие горизонт. На одной из вершин, далеко далеко, виднелись развалины замка. Их темный силуэт четко вырисовывался в утреннем небе. И хотя замок казался не больше спичечного коробка, он выглядел очень грозным.
– Смотри! – Бен легонько толкнул Серношерстку. – Смотри, там замок!
Маленькая кобольдиха зевнула.
– Где? А, этот… – Она снова зевнула. – И что в нем особенного? Там, где мы с Лунгом живем, таких полно. Это раньше были человечьи дома. Ты то должен бы знать.
Серношерстка открыла рюкзак и сунула в рот пригоршню листьев, которые собрала под мостом.
– Отлично! – Она швырнула рюкзак в низкую траву. – Теперь один из нас может прилечь, а другой покараулит. Бросим жребий?
– Нет нет! – поспешно сказал Бен. – Ты ложись спокойно. Я все равно не смогу сейчас заснуть.
– Как хочешь. – Серношерстка направилась туда, где спал Лунг. – Только не свались откуда нибудь! – крикнула она через плечо.
Потом свернулась клубочком рядом с драконом и мгновенно уснула.
Бен достал из рюкзака ложку и банку консервов, открыл ее складным ножом и устроился в траве на безопасном расстоянии от обрыва. Вычерпывая ложкой холодные равиоли, он внимательно смотрел вокруг. Караулил. Он снова всмотрелся в развалины замка на дальней горе. Над ними кружили в голубом небе темные точки. Бен невольно вспомнил воронов, о которых рассказывал Гильберт Серохвост. «Брось, – сказал он сам себе. – Тебе уже мерещатся небылицы».
Солнце подымалось все выше. Оно разгоняло туман в долинах и пекло голову Бену, так что ему захотелось спать. Поэтому он вскочил и стал прохаживаться взад вперед. Серношерстка громко храпела. Он тихонько подошел поближе, залез в ее рюкзак и вытащил карту Гильберта Серохвоста.
Осторожно развернув ее, он достал из кармана компас. Потом потянул за одну из ленточек и внимательно посмотрел на горы, в которых они сейчас, по всей видимости, находились. Бен с тревогой вглядывался в пометки крысы.
– Ну конечно, – пробормотал он. – Так я и знал! Мы приземлились точнехонько на одно из этих желтых пятен. Намного восточнее маршрута. Да уж, начало хорошее.
Вдруг за его спиной раздался шорох. Бен поднял голову. Там! Снова. Точно. Он обернулся. Серношерстка и Лунг спали. Кончик драконьего хвоста подрагивал во сне. Бен тревожно озирался. Может быть, в горах водятся змеи? Змеи были почти единственным, чего Бен боялся. «Ерунда, может, это просто кролик», – успокоил он себя. Он сложил карту, упрятал ее обратно в рюкзак Серношерстки – и не поверил своим глазам.
Из за большого замшелого валуна в шаге от него осторожно вышел толстый человечек. Ростом он был с курицу, в большой шляпе, серой, как скалы вокруг. В руке он держал большой молоток.
– Нет, это не он, – сказал человечек, оглядывая Бена с головы до ног.
– Как не он, Гипсобород?
Из за камня показались еще трое человечков. Они таращились на Бена, как на диковинное животное, странным образом оказавшееся у них на горе.
– Потому что из за него головы бы у нас не зачесались, вот почему, – ответил Гипсобород. – Это же человек, вы что, не видите? Просто еще маленький.
Человечек стал озабоченно оглядываться по сторонам. Он посмотрел даже вверх, на небо. Потом решительно направился к Бену, который так и сидел на месте, совершенно ошарашенный. Гипсобород остановился прямо перед ним, крепко сжимая в маленьких руках свой молоток, как будто он мог помочь ему против этих великанов – людей. Трое остальных остались за камнем и, затаив дыхание, наблюдали за своим отчаянно храбрым вождем.
– Эй ты, человек! – сказал Гипсобород, хлопая Бена по колену. – Ты с кем здесь?
– Ч что? – пролепетал Бен.
Толстяк обернулся к своим товарищам и похлопал себя по лбу.
– Он, похоже, тупой! – крикнул он им. – Но я попробую еще разок.
Он снова повернулся к Бену.
– Ты с кем здесь? – с расстановкой спросил он. – Кто тебя привел? Эльф? Фея? Кобольд? Блуждающий огонек?
Бен невольно бросил быстрый взгляд туда, где спали Лунг и Серношерстка.
– Ага!
Гипсобород отступил на шаг в сторону, встал на цыпочки и благоговейно затаил дух. Глаза у него стали круглые, как блюдца. Он снял свою огромную шляпу, почесал лысую голову и надел шляпу обратно.
– Эй, Графит, Галькобород, Амигдалоид! – крикнул он. – Да вылезайте же вы наконец из за камня! – И добавил почтительно: – Вы не поверите: это дракон! Серебряный дракон!
Медленно, на цыпочках он приблизился к спящему Лунгу. Его друзья взволнованно подбежали к нему.
– Эй, погодите! – К Бену наконец вернулся дар речи.
Мальчик вскочил и встал между Лунгом и человечками. Хотя ростом они были не выше бутылки лимонада, все четверо тут же вскинули свои молотки и кирки и свирепо посмотрели на него.
– Отойди, человек! – рявкнул Гипсобород. – Мы хотим только посмотреть на него.
– Серношерстка! – крикнул Бен через плечо. – Серношерстка, проснись, тут какие то странные малявки!
– Странные малявки? – Гипсобород шагнул к Бену. – Это ты о нас? Братья, вы слыхали?
– Что за шум? – проворчала Серношерстка, появляясь из за спины спящего дракона и отчаянно зевая.
– Лесной кобольд! – воскликнул Графит с испугом.
– Горные гномы! – откликнулась Серношерстка. – Вот так раз! От них, видно, нигде покою нет.
Одним прыжком она оказалась между гномами, схватила Графита за воротник и приподняла. Гном от испуга выронил молоток и отчаянно заколотил по воздуху кривыми ногами. Его друзья тут же бросились на Серношерстку, но маленькая кобольдиха небрежно отбила их атаку свободной лапой.
– Ну ну, спокойно! – сказала она, вырвала у гномов молоты и кирки и бросила через плечо. – Вы что, не знаете, что драконов нельзя будить? А? А если бы ему вздумалось скушать вас на завтрак? Таких сочных и пухленьких?
– Глупая кобольдская болтовня! – закричал Гипсобород.
Он мрачно посмотрел на Серношерстку, но на всякий случай отскочил на несколько гномьих шагов назад.
– Драконы не едят ничего живого! – крикнул самый толстый гном, прячась за камень. – Они питаются только лунным светом. Вся сила у них – от луны. Когда она не светит, они даже летать не могут.
– Ага, вы тут, я вижу, умники! – Серношерстка поставила брыкающегося Графита обратно на траву и нагнулась к остальным. – Тогда скажите, как вы узнали, что мы здесь? Или мы сдуру приземлились прямо у вас на пороге?
Четверо гномов боязливо глядели на нее снизу вверх. Гипсобород подтолкнул самого маленького.
– Давай, Амигдалоид, – буркнул он. – Теперь твоя очередь.
Амигдалоид робко шагнул вперед, покрутил поля шляпы и с тревогой посмотрел на двух нависших над ним великанов.
– Нет, мы живем намного выше, – наконец выдавил он из себя дрожащим голосом. – Но сегодня с утра у нас зачесались головы. Так сильно они у нас обычно чешутся только у развалин замка.
– И что это значит? – с нетерпением спросила Серношерстка.
– Они у нас всегда чешутся, когда поблизости есть другие сказочные существа, – ответил Амигдалоид. – На людей и животных они никогда не чешутся.
– К счастью! – заметил Графит.
Серношерстка недоверчиво посмотрела на них.
– Ты что то сказал о замке. – Бен присел на корточки возле Амигдалоида и вопросительно заглянул ему в глаза. – Это вон тот, там, позади?
– Мы ничего не знаем! – крикнул из за камня самый толстый гном.
– Помолчи, Галькобород! – прикрикнул на него Гипсобород.
Амигдалоид поглядел на Бена, как затравленный кролик, и поспешил отступить к остальным. Зато Гипсобород подошел поближе к мальчику.
– Да, вот этот самый замок, – сказал он мрачно. – Там голова чешется так, что терпеть невозможно. Поэтому мы и не ходим туда уже много лет. Хотя гора, на которой он стоит, пахнет золотом так, что голова идет кругом.
Бен и Серношерстка поглядели на гору напротив.
– Кто же там живет? – спросил Бен с тревогой.
– Этого мы не знаем, – прошептал Амигдалоид.
– Понятия не имеем, – пробормотал Галькобород и смерил Бена с Серношерсткой мрачным взглядом.
– И не хотим знать, – буркнул Гипсобород. – Там творятся темные дела. Совсем не для нас, правда, братцы?
Все четверо покачали головами и еще ближе придвинулись друг к другу.
– Похоже, нам нужно срочно улетать отсюда, – сказала Серношерстка.
– Говорил я тебе, желтого нужно избегать! – Бен с тревогой посмотрел на Лунга, но тот все еще мирно спал, только слегка повернул голову во сне. – Нам нужно было гораздо дальше на юг. Но ты же мне не поверила.
– Да, твоя правда. – Серношерстка сосредоточенно обкусывала свой коготь. – Теперь уж ничего не поделаешь. До захода солнца мы вылететь не можем. И Лунг должен непременно весь день проспать, иначе он будет ночью таким усталым, что не сможет лететь. Ну что ж, – она хлопнула в ладоши, – самое время пополнить мои запасы! Эй, ребята! – Она нагнулась к горным гномам. – Покажете мне, где тут есть ягоды и корешки повкуснее?
Четверо малоросликов зашептались между собой. Наконец Гипсобород с серьезным видом вышел вперед, выпрямился и сказал:
– Мы покажем тебе, кобольд, хорошее местечко, но только в том случае, если дракон обнюхает для нас скалы.
Серношерстка удивленно поглядела на него:
– Это еще зачем?
Тут и Галькобород не выдержал.
– Драконы чуют сокровища! – торжественно прошептал он. – Это всем известно.
– Да что ты? – Серношерстка усмехнулась. – Кто ж это вам рассказал?
– Так говорят предания, – ответил Гипсобород. – Предания о тех временах, когда еще бывали драконы.
– Здесь их было много. Очень много, – добавил Амигдалоид. – Но… – Он печально пожал плечами. – Они все давным давно исчезли.
Он с восхищением покосился на Лунга.
– Мой дед по матери, – сказал Графит, – еще ездил верхом на драконе. Дракон вынюхивал для него золото и серебро, кварц, аквамарин, и горный хрусталь, и яшму, и малахит… – Гном закатил глаза от восторга.
– Ну, раз так, – Серношерстка пожала плечами, – я попрошу дракона, когда он проснется, помочь вам. Но только в том случае, если вы покажете мне по настоящему хорошее место.
– Ладно, пошли! – Гномы потянули Серношерстку за собой туда, где гора круто обрывалась к долине.
С привычной ловкостью они споро стали спускаться почти по отвесной стене. Серношерстка испуганно отпрянула.
– Что, туда вниз? – спросила она. – Ни за что! Я иногда не прочь полазать по холмам, когда они округлые и мягкие, как кошачья спинка, но это… Нет уж! Знаете, ребята, вы сбегайте лучше сами, принесите мне что нибудь. А я подожду здесь и позову вас, когда дракон проснется. Договорились?
– Как хочешь, – откликнулся Графит, исчезая внизу. – Только позови обязательно.
– Даю слово. – Серношерстка поглядела вслед гномам и покачала головой. – Надеюсь, они знают, что любят кобольды, – пробормотала она и заступила на вахту.
К сожалению, она не заметила, что самый толстый из гномов, Галькобород, незаметно отделился от остальных и исчез за ветвями старой ели.
Крапивник, он же золотой
Гномы были правы.
Замок, неподалеку от которого приземлился Лунг, был мрачным местом и намного опаснее для дракона, чем для горных гномов. Гномы интересовали обитателя замка не более чем мухи или пауки. Зато дракона он поджидал уже сто пятьдесят лет.
Стены замка давно размыло дождем, башни обрушились, лестницы заросли чертополохом и терновником. Но это не смущало его обитателя. Панцирь надежно защищал его от дождя, ветра и холода. Крапивник, он же Золотой, сидел глубоко под землей во влажном сводчатом подвале и тосковал по тем прекрасным временам, когда в крыше замка еще не было дыр, а сам он выходил на охоту, гоняясь за единственной дичью, которая могла его порадовать, – за драконами.
Панцирь Крапивника и сейчас сиял, как чистое золото. Когти его могли резать лучше осколков стекла, зубы остры, а сила – больше, чем у любого другого живого существа. Но он скучал. Скука томила его. Она доводила его до озверения, до бешенства, до того, что он становился кусачим, как цепная собака. Потому то он давно уже пожрал большинство своих слуг.
При нем оставался всего один – крошечное, тощее, как спица, существо по имени Мухоножка. День за днем он полировал панцирь Крапивника, стирал пыль с зубцов его гребня, чистил ему сверкающие зубы и точил когти. День за днем, с восхода до заката, проводил он за этим занятием, пока золотой дракон лежал в своем осыпающемся замке и ждал, чтобы один из его бесчисленных шпионов принес наконец долгожданную весть – весть о последних драконах, на которых он мог бы возобновить охоту.
В то утро, когда Лунг мирно спал между камнями всего в нескольких горных вершинах оттуда, к Крапивнику уже явились два шпиона – один из его воронов с севера и блуждающий огонек с юга. Но сообщить им было нечего. Решительно нечего. Они докладывали всякую ерунду: там один два тролля, тут две три феи, морская змея и гигантская птица – они видели все что угодно, но только не драконов. Ни единого дракона. Поэтому Крапивник сожрал их на завтрак, хотя знал, что от вороновых перьев у него заболит живот, непременно и омерзительно заболит.
Он был в отвратительном настроении, когда Мухоножка со своими тряпками и щетками склонился перед ним в поклоне. Крошка вскарабкался на огромное туловище Крапивника и принялся полировать золотую чешую, покрывавшую тело хозяина с головы до кончика хвоста.
– Осторожно, гомункулус безмозглый! – зашипел на него Крапивник. – Ой! Не наступай мне сегодня на живот, понял? Почему ты мне не сказал, чтобы я не ел эту мерзкую серную птицу?
– Вы бы меня не послушались, хозяин, – ответил Мухоножка и плеснул из зеленой бутылки в ведро с водой немного политуры для панциря, которую гномы готовили специально для его хозяина.
Без нее чешую невозможно было начистить до зеркального блеска.
– Верно, – рыкнул Крапивник.
Мухоножка смочил тряпку в растворе и принялся за работу. Не успел он почистить и трех пластинок, как его хозяин со стоном повалился на бок. Ведро Мухоножки опрокинулось и упало на пол.
– Кончай! – рявкнул Крапивник. – Обойдемся сегодня без полировки – у меня от нее еще больше живот болит. Лучше поточи ка мне когти, ну, живее!
Ледяным выдохом он сдул Мухоножку со спины. Кроха полетел вниз головой на стертые камни мощеного пола. Он поднялся без единого звука, достал из за пояса пилку и принялся затачивать черные когти. Крапивник недовольно наблюдал за его работой.
– Давай ка расскажи что нибудь! – прорычал он. – Расскажи мне о моих былых подвигах.
– Ох, опять… – пробормотал Мухоножка.
– Что ты сказал? – рыкнул Крапивник.
– Ничего ничего, – поспешно ответил Мухоножка. – Уже начинаю, хозяин. Минуточку. Как там это было? Ах да! – Крошка распрямился. – Холодной, темной зимней ночью тысяча четыреста двадцать третьего года…
– Тысяча четыреста двадцать четвертого! – рявкнул Крапивник. – Сколько раз тебе повторять, мозги твои птичьи? – В раздражении он махнул лапой в сторону человечка, но Мухоножка ловко увернулся.
– Холодной, темной лунной ночью тысяча четыреста двадцать четвертого года, – начал он снова, – великий алхимик Петрозий Белениус создал величайшее чудо, когда либо виденное миром, могущественнейшее существо…
– Могущественнейшее и опаснейшее существо, – перебил его Крапивник. – Сосредоточься, пожалуйста. Не то я откушу твои паучьи ножки. Дальше.
– Могущественнейшее и опаснейшее существо, – покорно продолжал Мухоножка, – когда либо ступавшее по земле. Он создал его из твари, имени которой не знает никто, из огня и воды, из золота и железа, из твердого камня и нежной росы с листьев фиалки. Затем силою молний он пробудил его к жизни и нарек своему творению имя Крапивник. – Мухоножка зевнул. – Прошу прощения.
– Продолжай, – прорычал Крапивник и прикрыл красные глаза.
– Продолжаю, к вашим услугам. – Мухоножка зажал пилку под мышкой и перешел к следующей лапе. – В ту же ночь Петрозий создал еще двенадцать гомункулусов, человечков, последний из которых сидит сейчас здесь и подпиливает вам когти. Остальные…
– Пропусти это! – рыкнул Крапивник.
– Может быть, рассказать о конце Петрозия, нашего создателя, в вашей достопочтенной пасти?
– Нет, это неинтересно. Расскажи об охоте, чистильщик панциря, о моей большой охоте.
Мухоножка вздохнул:
– Уже вскоре после своего создания великий, непобедимый, вечно сияющий Крапивник по прозвищу Золотой поставил себе целью счистить всех других драконов с лица земли…
– Счистить? – Крапивник приоткрыл один глаз. – Счистить?! Это хорошо звучит, по твоему?
– А раньше я употреблял какое то другое слово, хозяин? – Мухоножка потер свой острый нос. – Я его, видимо, забыл. Ой, пилка сломалась.
– Поди возьми другую! – прорычал Крапивник. – Только поживее, а то я пошлю тебя навестить одиннадцать братцев у меня в желудке.
– Спасибо, не надо, – прошептал Мухоножка, быстро вскакивая.
Но в то мгновение, когда он хотел бежать за пилкой, в подземелье спустился по каменной лестнице большой ворон. Воронам Мухоножка не удивлялся. Черноперые были самыми усердными и верными шпионами Крапивника, хоть время от времени он и сжирал одного из них. Но на спине у ворона сидел горный гном. Эти обычно не решались сюда заглядывать. Даже политуру для панциря они не приносили сами, а передавали с кем нибудь из воронов.
Трясясь по ступенькам вниз на спине ворона, гном придерживал руками поля огромной шляпы. Лицо у него раскраснелось от волнения. У подножия лестницы он поспешно слез с черной птицы, сделал несколько шагов в сторону Крапивника и во весь рост растянулся перед ним на животе.
– Чего тебе надо? – недовольно спросил хозяин Мухоножки.
– Я его видел! – выпалил гном, не подымая лица от пола. – Я его видел, ваше золотое сиятельство!
– Кого его? – Крапивник со скучающим видом почесывал подбородок.
Мухоножка подошел к гному и наклонился над ним.
– Скорее переходи к делу, – шепнул он, – нечего нос об пол плющить. Хозяин сегодня в отвратительном настроении, хуже не бывает.
Гном поспешно вскочил, поднял испуганные глаза на Крапивника и показал дрожащим пальцем на стену напротив.
– Вот такого, – пролепетал он, – такого я видел.
Крапивник оглянулся. На стене висел ковер, вытканный людьми много столетий назад. Краски его поблекли, но рисунок был ясно виден даже в полумраке подвала – он изображал серебряного дракона, за которым охотятся рыцари.
Крапивник поднялся. Его красные глаза уставились сверху на гнома.
– Ты видел серебряного дракона? – Голос его прокатился громом под древними сводами. – Где?
– На нашей горе, – пролепетал гном. – Он прилетел сегодня утром, с кобольдом и человеком. Я сразу же полетел на вороне сюда, чтобы доложить вам. Вы дадите мне за это пластину вашей чешуи? Одну золотую пластину!
– Цыц! – рявкнул Крапивник. – Мне нужно подумать.
– Но вы обещали мне! – воскликнул гном.
Мухоножка оттащил его в сторону.
– Тихо, болван, – прошептал он ему в ухо. – У тебя что, под шляпой вообще ни капельки мозгов? Радуйся, если он тебя не сожрет. Влезай скорее на ворона и постарайся убраться отсюда подобру поздорову. Ты, наверное, видел просто большую ящерицу.
– Нет, нет! – закричал гном. – Это дракон! Чешуя у него будто скована из лунного света, и он большой, очень большой.
Крапивник застыл, глядя на ковер, потом обернулся.
– Берегись! – сказал он. – Горе тебе, если ты ошибся! Я раздавлю тебя, как таракана, если ты поманил меня напрасной надеждой.
Гном втянул голову в плечи.
– Чистильщик панциря, поди сюда! – рыкнул Крапивник.
Мухоножка вздрогнул.
– Пилка, хозяин, пилка! – крикнул он. – Уже беру, иду, лечу!
– Забудь про пилку! – рявкнул Крапивник. – У меня есть для тебя дело поважнее. Отправляйся на вороне на ту гору, откуда прибыл этот болван. Проверь, что он там видел. И если это действительно дракон, разведай, откуда он прилетел и почему с ним человек и кобольд. Я хочу знать все, слышишь, все!
Мухоножка кивнул и побежал к ворону, который все еще терпеливо ждал у подножия лестницы. Гном ошарашенно глядел ему вслед.
– А я как же? – спросил он. – Как же я вернусь?
Крапивник улыбнулся. Очень мерзкая это была улыбка:
– Тебе дозволяется точить мне когти, пока Мухоножка отсутствует. Тебе дозволяется полировать мой панцирь, стирать пыль с шипов, чистить мне зубы и снимать мокриц с чешуи. В благодарность за добрую весть я назначаю тебя моим новым чистильщиком панциря!
Гном с ужасом посмотрел на него. Крапивник облизнул пасть и самодовольно ухмыльнулся.
– Я быстро, хозяин! – сказал Мухоножка, влезая на ворона. – Я скоро вернусь!
– Не суетись, – недовольно откликнулся Крапивник. – Будешь докладывать мне через воду, ясно? Это быстрее, чем летать туда сюда.
– Через воду? – Лицо у Мухоножки вытянулось. – Где же я ее найду на этой горе? Это может тоже выйти не быстро!
– Спроси у гнома, где там вода, мозги твои птичьи! – рявкнул Крапивник и отвернулся от них.
Медленно, тяжелым шагом он подошел к ковру, на котором мерцал вытканный из тысячи нитей серебряный дракон. Крапивник приблизился к нему вплотную.
– А вдруг они и правда снова появились? – тихо сказал он. – Спустя столько долгих лет. Ах, я знал, что не могут они вечно от меня скрываться. От людей – пожалуй, но не от меня.
Шпион
Когда ворон взвился в небо над развалинами замка, Мухоножка боязливо глянул по сторонам. До сих пор гомункулус покидал замок лишь тогда, когда страсть к охоте гнала Крапивника в долины, где он пожирал коров и овец. Крапивник путешествовал под землей. Он плыл по глубоким подземным рекам, а на поверхность выходил только ночью, под покровом тьмы. Сейчас на небе сияло ослепительное жаркое солнце. И никого не было рядом с Мухоножкой, кроме ворона.
– Далеко еще? – спросил он, стараясь не глядеть вниз.
– Вон та гора, – прокаркал ворон. – Видишь, с обломанной вершиной. – И стрелой полетел к ней.
– А нам обязательно лететь так быстро? – Мухоножка вцепился тонкими пальцами в перья ворона. – У меня сейчас уши отвалятся.
– Мы же вроде спешим, – ответил ворон, не замедляя лета. – Ты весишь вполовину меньше, чем тот гном, хотя росту почти такого же. Из чего ты сделан? Из воздуха?
– Угадал. – Мухоножка никак не мог устроиться удобно на скользких перьях ворона. – Воздух и еще пара ингредиентов. Рецепт, к сожалению, утрачен.
Он напряженно глядел вперед.
– Там! Там в траве что то блестит! – крикнул он внезапно. – Клянусь саламандрой! – Он протер глаза. – Безмозглый гном сказал правду. Это дракон.
Ворон стал описывать круги над тем местом, где, свернувшись между скалами, спал Лунг. Бен и Серношерстка сидели чуть поодаль, склонившись над картой. Рядом с ними стояли три горных гнома.
– Давай опустимся вон на тот уступ, – шепнул Мухоножка ворону. – Прямо у них над головами. Так нам легче всего будет их подслушать.
Когда ворон приземлился на уступе, Серношерстка настороженно посмотрела вверх.
– Спрячься! – прошипел Мухоножка ворону. – Вот туда, на ель, пока я тебя не позову. Меня она не видит, а вот ты ее, похоже, беспокоишь.
Ворон снова поднялся в воздух и исчез в темных лапах ели. Мухоножка осторожно подобрался к самому краю уступа.
– Да, признаю, – говорила маленькая кобольдиха. – Мы немного отклонились от маршрута. Ничего страшного. Мы все равно сегодня ночью доберемся до моря.
– Вопрос только – до какого, Серношерстка? – сказал человек.
Это был еще маленький человек, мальчик.
– Знаешь что, господин Всезнайка? – сердито сказала маленькая кобольдиха. – Сегодня ночью править будешь ты. Мне хоть не придется слушать твое ворчание, когда мы снова не туда залетим.
– А куда вам надо? – спросил один из гномов.
Мухоножка весь обратился в слух.
– Мы ищем Подол Неба, – ответил Бен.
Серношерстка так его пихнула, что он чуть не упал:
– Кто тебе сказал, что обязательно докладывать об этом каждому встречному гному, а?
Мальчик закусил губу. Мухоножка подполз еще ближе к краю. «Подол Неба» – что бы это могло быть?
– Просыпается! – вдруг закричал один из гномов. – Глядите, просыпается!
Мухоножка обернулся – там во всей красе стоял он. Серебряный дракон. Он был намного меньше Крапивника. И глаза у него были не красные, а золотые. Дракон расправил красивые члены, зевнул и изумленно поглядел на три маленькие фигурки, спрятавшиеся за спину человеческого детеныша.
– Надо же, гномы! – сказал он голосом, шершавым, как кошачий язык. – Горные гномы.
Мальчик рассмеялся.
– Да, и они непременно хотят с тобой познакомиться, – сказал он и вытолкнул гномов вперед. – Вот это Гипсобород, это Амигдалоид, это Графит, а это… – Он недовольно оглянулся. – А четвертый где? Я и имени его не знаю.
– Галькобород! – сказал Гипсобород, с благоговением глядя на дракона. – Понятия не имею, куда он делся. Галькобород у нас со странностями.
Мухоножка на своем уступе чуть не рассмеялся вслух.
– Галькобород дурак, – прошептал он. – И он теперь состоит у Крапивника чистильщиком панциря.
Когда гомункулус свесился над краем уступа, под ним сорвался камушек. Он упал прямо на голову маленькой кобольдихе. Она тревожно поглядела вверх, но Мухоножка успел спрятаться обратно за край.
– Эти гномы думают, Лунг, что ты чуешь сокровища, – сказал мальчик. – Они хотят, чтобы ты обнюхал их горы.
– Сокровища? – Лунг тряхнул головой. – Какие еще сокровища? Вы имеете в виду золото и серебро?
Гномы кивнули. Они с надеждой смотрели на дракона. Лунг подошел к склону горы и понюхал скалу. Гномы возбужденно теснились к его лапам.
– Пахнет хорошо, – сказал дракон. – По другому, чем те горы, откуда я прибыл, но хорошо. Только я при всем желании не могу вам сказать чем.
Гномы разочарованно переглядывались.
– А там, откуда ты прибыл, есть еще драконы? – с любопытством спросил Амигдалоид.
– Я бы тоже не прочь это узнать, – прошептал Мухоножка на своем наблюдательном пункте.
– Конечно, – ответил дракон. – Надеюсь, что там, куда я лечу, они тоже есть.
– Хватит разговоров! – сказала кобольдиха.
На самом интересном месте! Мухоножке хотелось оторвать ей голову.
Выскочив между гномами и драконом, кобольдиха стала отгонять малоросликов:
– Вы слышали, что сказал Лунг? Он не знает, есть ли сокровища в этой горе. Так что берите свои молоты и кирки и выясняйте это сами. Лунгу нужно отдохнуть. Нам еще далеко лететь.
На том разговор и кончился. В течение ближайших часов Серношерстка заботилась о том, чтобы Мухоножка не узнал больше ничего интересного. Гномы рассказывали Лунгу о добром старом времени, когда их деды ездили на драконах, а потом Гипсобород читал Лунгу бесконечную лекцию о кварце и серебряной руде.
Это было невыносимо. Мухоножка зевал так, что чуть не свалился со своего уступа.
Когда солнце уже висело низко над горами, он покинул свой наблюдательный пункт, подал знак ворону следовать за ним и с трудом вскарабкался вверх по скалам к источнику, о котором говорил ему Галькобород. Вода струей вырывалась из отверстия скалы и собиралась в небольшой водоем. Гномы выложили его по кругу сверкающими полудрагоценными камнями. Ворон с карканьем опустился на них и стал выковыривать жуков, прятавшихся между самоцветами. А Мухоножка вскарабкался на самый большой камень и плюнул в чистую воду.
По гладкой поверхности пошла рябь. Вода потемнела, и на поверхности проступило отражение Крапивника. На спине у него стоял Галькобород и большим опахалом смахивал пыль со спинного гребня.
– Наконец то! – буркнул Крапивник. – Где ты был столько времени? Я чуть не сожрал этого гнома от нетерпения.
– Не стоит этого делать, хозяин, – ответил Мухоножка. – Он сказал правду. Сюда в самом деле залетел дракон. Серебряный, как луна, намного меньше вас, но все же дракон, вне всякого сомнения.
Крапивник недоверчиво глядел на гомункулуса.
– Дракон… – прошептал он. – Серебряный дракон. Я весь мир обыскал, гоняясь за ними, заглянул в каждую дыру. И вдруг один из них приземляется почти у моих дверей. – Он провел языком по зубам и улыбнулся.
– Вот видите! – крикнул с его спины Галькобород. От волнения он выронил опахало. – Это я вам его нашел, я! Вы мне дадите пластину? Или даже две?
– Заткнись! – рявкнул на него Крапивник. – А то увидишь золото у меня между зубов! Чисти дальше!
Испуганный Галькобород поспешно соскользнул с его спины и поднял оброненное опахало.
Крапивник снова повернулся к своему старому чистильщику:
– Рассказывай, что ты о нем узнал. Есть там, откуда он прилетел, еще драконы?
– Да, – ответил Мухоножка.
Глаза Крапивника загорелись.
– О о! – выдохнул он. – Наконец! Наконец я снова смогу поохотиться. – Он оскалил зубы. – Где они?
Мухоножка потер кончик носа и нервно поглядел на отражение своего хозяина.
– Этого, – он втянул голову в плечи, – этого я не знаю, хозяин.
– Этого ты не знаешь? – Крапивник зарычал так громко, что Галькобород вверх тормашками слетел с его спины. – Не знаешь? Так что же ты делал все это время, бестолочь паученогая?
– Я не виноват. Это все маленькая кобольдиха! – выпалил Мухоножка. – Она следит за тем, чтобы дракон не проболтался, откуда он прибыл. Но я знаю, что он ищет, хозяин! – Мухоножка наклонился к темной воде. – Он ищет Подол Неба.
Крапивник вскочил на лапы. Он стоял неподвижно, направив красные глаза в сторону Мухоножки, но видно было, что смотрит он сквозь него. Галькобород расправил поля шляпы и, чертыхаясь, стал взбираться вверх по зубчатому хвосту. Гомункулус распрямился.
– Вы знаете это место, хозяин? – тихо спросил он.
Крапивник все еще смотрел сквозь него.
– Его никто не знает, – сказал он наконец. – Кроме тех, кто скрывается там. С тех пор как я потерял их из виду более сотни лет назад, они прячутся там. Я искал это место, пока не стер подошвы до крови. Порой я подходил к нему так близко, что мне казалось, будто я его чую. Однако я так и не нашел этих драконов, и большая охота кончилась.
– Но вы можете поохотиться на этого! – крикнул с его спины Галькобород. – Раз он оказался таким глупцом, что приземлился прямо у вас под носом.
– Хм! – Крапивник презрительно хлопнул лапой, прибив пробегавшую мимо крысу. – И что дальше? Это удовольствие быстро кончится. И я никогда не узнаю, откуда он прилетел. Я никогда не узнаю, где остальные. Нет уж, у меня есть идея получше, куда получше! Мухоножка!
Гомункулус испуганно вздрогнул:
– Да, хозяин?
– Следуй за ним, – буркнул Крапивник. – Следуй за ним, пока он не приведет тебя к другим – к тем, которых он ищет, или к тем, от которых он пришел.
– Я? – Мухоножка ударил себя в узкую грудь. – Но почему я, хозяин? Без вас?
Крапивник фыркнул:
– Мне вовсе не охота снова сбивать себе подошвы в кровь. Ты будешь каждый вечер докладывать мне. Каждый вечер, слышишь? А когда он найдет Подол Неба, я тебя догоню.
– Но как, хозяин? – спросил Мухоножка.
– Я умею многое, о чем ты понятия не имеешь. А теперь исчезни. Приступай к заданию. – Отражение Крапивника стало расплываться.
– Постойте! Постойте, хозяин! – закричал гомункулус.
Но вода становилась все светлее и прозрачнее, и скоро Мухоножка смотрел в глаза собственному отражению.
– Нет! – прошептал он. – Нет, нет, нет!
Потом с тяжелым вздохом повернулся и пошел искать ворона.
Буря
Горные гномы давно уже спали в своих пещерах, когда Лунг снова собрался в путь. На этот раз впереди у него на спине сидел Бен с компасом в руках. Много часов он изучал карту крысы, запоминая каждую деталь: горы, которые нужно облететь, реки, по течению которых нужно следовать, города, которые нужно избегать. Им нужно было на юг, еще много сотен километров на юг. Ближайшей целью было Средиземное море. Если все будет хорошо, еще до рассвета они приземлятся на его берегу. Несколько сильных ударов крыльями – и дракон взвился в воздух. Небо над горами было ясным. Молодая луна ярко светила на нем в окружении тысяч звезд, и лишь легкий ветерок дул навстречу путешественникам. Было так тихо, что Бен слышал чавканье Серношерстки у себя за спиной и шуршание крыльев Лунга, рассекавших прохладный воздух.
Когда горы остались позади, Бен оглянулся, окидывая прощальным взглядом темные вершины. На мгновение ему показалось, что он видит в темноте большую птицу, на спине которой примостилась крошечная фигурка.
– Серношерстка! – прошептал он. – Посмотри вниз! Ты ничего не видишь?
Серношерстка оторвалась от гриба, который грызла, и поглядела через плечо.
– Ничего особенного, – сказала она.
– Но это, похоже, ворон, – тихо сказал Бен. – Крыса нас от них предостерегала, помнишь? И потом, по моему, на нем кто то сидит!
– Вот именно! – Серношерстка снова занялась своим грибом. – Поэтому в нем и нет ничего особенного. Это эльф. Они любят летать в лунном свете. Вот когда на вороне нет такого наездника, тогда он подозрителен. Но и в этом случае им не догнать летящего дракона – разве что с помощью волшебства.
– Эльф? – Бен снова оглянулся, но ворон и его всадник исчезли, словно их поглотила ночь. – Они улетели, – пробормотал Бен.
– Конечно улетели. Они, наверное, направлялись на эти дурацкие эльфийские танцы. Н да! – Серношерстка обтерла губы и бросила вниз горький остаток гриба. – Черный груздь – это правда вкусно.
Бен не раз еще посматривал через плечо в следующие часы полета, но фигуры верхом на птице ни разу больше не видел. Лунг мчался на юг быстрее ветра. Бен часто спрашивал Серношерстку, что она видит внизу своими зоркими глазами кобольда. Сам он мог различить в темноте только реки и озера, потому что в них отражался лунный свет. Так они вместе направляли дракона, как и советовала крыса, в обход городов и других опасных мест.
Когда забрезжил рассвет, они остановились на отдых в масличной роще на греческом побережье. Весь день они проспали под треск цикад и продолжили путь, когда взошла луна. Лунг повернул на юго восток, к побережью Сирии. Ночь была теплая, из за моря с юга дул горячий ветер. Но еще до рассвета погода резко переменилась.
Ветер, который все время дул им навстречу, усиливался. Лунг попытался от него уклониться. Он то набирал высоту, то опускался ниже, но ветер был повсюду. Дракону все труднее становилось продвигаться вперед. Тучи громоздились у них на пути, как горы. Гремел гром. Ночное небо прорезали молнии.
– Мы отклоняемся от курса, Лунг! – крикнул Бен. – Ветер сносит тебя на юг!
– Я не могу с ним справиться! – ответил дракон.
Он изо всех сил боролся с невидимым врагом. Но ветер все же тащил его за собой, выл у него в ушах и теснил его вниз, к пенящимся волнам.
Бен и Серношерстка отчаянно цеплялись за зубцы его гребня. К счастью, Серношерстка привязала на этот раз и себя. Без ремней они давно соскользнули бы со спины Лунга и упали вниз. Ливень хлестал по ним из огромных туч. Зубцы дракона вскоре стали такими скользкими, что держаться за них было невозможно, и Серношерстка вцепилась в спину Бена. Под ними бушевало море. В волнах там и сям виднелись острова, материка нигде не было видно.
– По моему, нас несет к побережью Египта! – закричал Бен.
Серношерстка вцепилась в него еще крепче.
– К побережью? – воскликнула она. – Побережье – это замечательно, все равно какое! Главное – не грохнуться в этот кипящий суп внизу!
Взошло солнце – бледный свет, пробивающийся между темных туч. Лунг отчаянно боролся. Буря все время бросала его вниз, так близко к волнам, что соленая пена брызгала Бену и Серношерстке в лицо.
– А о погоде в твоей умной карте что нибудь говорится? – спросила Серношерстка Бена.
С волос мальчика стекала вода, уши болели от завывания бури. Он видел, что Лунг все тяжелее машет крыльями.
– Побережье! – выкрикнул он. – Побережье, к которому нас несет… – он стряхнул воду с ресниц, – полно желтых пятен. Их там пруд пруди!
Под ними на пенящихся волнах подпрыгивал, как пробка, корабль. Вдруг из тумана возникла полоска земли.
– Земля! – закричал Бен. – Лунг, там впереди земля! Ты дотянешь дотуда?
Дракон напряг в борьбе с ветром последние силы и медленно медленно стал приближаться к спасительному берегу. Под ним море билось о низкие скалы. Пальмы гнулись от ветра.
– Дотянули! – Серношерстка впилась когтями в свитер Бена. – Мы дотянули!
Бен увидел, как солнце подымается над клочьями облаков. Небо стало проясняться. Буря слабела, словно укладываясь спать с наступлением дня.
Последний удар крыльями – и дракон, оставив море позади, без сил опустился на мелкий, мягкий песок. Бен и Серношерстка распутали мокрые ремни и слезли с его спины. Лунг опустил голову в песок и закрыл глаза.
– Лунг! – зашипела ему в ухо Серношерстка. – Лунг, вставай! Нам нужно найти укрытие! Здесь скоро будет светло, как на холме у фей!
Бен стоял рядом с ней и тревожно оглядывался. Неподалеку пальмы окаймляли русло высохшей реки. Их ветви шумели на ветру. Дальше местность подымалась вверх. Там виднелись в рассветных сумерках песчаные холмы, обломки колонн и стен и большой палаточный лагерь. Там, без сомнения, жили люди.
– Скорее, Лунг! – торопила Серношерстка устало поднимавшегося дракона. – Туда, к пальмам!
Они побежали по песку, пересекли высохшее русло и вскарабкались по высокому скалистому берегу вверх, к пальмам. Роща была достаточно густой, чтобы на первое время укрыть Лунга от любопытных глаз, но как убежище на целый день это место явно не годилось.
– Может быть, там, среди холмов, что нибудь найдется – пещера или темный уголок среди развалин, – сказал Бен.
Он вытащил из кармана карту крысы, но бумага так намокла, что развернуть ее было невозможно.
– Черт! – пробормотал он. – Ее нужно положить на солнце сушиться, иначе ей конец.
– А как же люди? – спросила Серношерстка. – Там ими все кишит. – Она с тревогой посмотрела сквозь пальмовые заросли на палаточный лагерь вдалеке. – Это ведь люди, правда? Никогда не видела, чтобы они такими кучами собирались в матерчатых домиках.
– Думаю, это археологическая экспедиция, – сказал Бен. – Я однажды видел по телевизору лагерь археологов – точно так он и выглядел.
– Архее… кого? – переспросила Серношерстка. – Это что, какие то особо опасные люди?
Бен рассмеялся:
– Нет! Они выкапывают старые храмы, вазы и всякое такое.
– Зачем? – спросила Серношерстка. – Они же наверняка все уже поломанные. Для чего их тогда выкапывать?
Бен пожал плечами:
– Интересно. Чтобы узнать, как жили люди раньше, понимаешь?
– Ага, – сказала Серношерстка. – И что они дальше со всем этим делают? Ремонтируют дома, склеивают вазы и все такое прочее?
– Не а. – Бен отрицательно покачал головой. – Иногда они, правда, склеивают черепки, но обычно оставляют все как есть.
Маленькая кобольдиха недоверчиво посмотрела на обломки колонн. Солнце поднялось выше, и люди, видимо, взялись за работу. Лунг вывел Серношерстку из задумчивости. Он зевнул, потянулся и устало вытянул шею.
– Я прилягу под эти странные деревья, – сонно пробормотал он. – Шорох их листьев наверняка рассказывает чудесные истории.
Он вздохнул и стал укладываться, но Серношерстка снова потянула его за собой.
– Нет нет, Лунг, здесь нельзя оставаться! – воскликнула она. – Пойдем, мы наверняка отыщем что нибудь понадежнее. Бен прав, там, среди холмов, должно найтись хорошее местечко. Нужно только держаться подальше от человеческого лагеря.
Она потащила дракона дальше в глубь пальмовой рощи. Вдруг Бен схватил ее за локоть.
– Эй, погоди! – Он показал назад, в сторону морского берега. – Ты только посмотри!
На влажном песке отчетливо виднелись их следы, ведущие через пересохшее речное русло и дальше вверх по склону.
– Ох черт, где только была моя голова? – с досадой буркнула Серношерстка.
Она поспешно вскарабкалась вверх по стволу пальмы и сорвала длинную ветку.
– Следы я беру на себя, – громким шепотом сказала она сверху. – Подыщи надежное место для Лунга. Я вас найду, не волнуйтесь. Всё, исчезайте, живее!
Дракон строптиво обернулся. Но Серношерстка уже соскочила к речному руслу и принялась заметать следы пальмовой ветвью.
– Пойдем, – потянул его Бен, перекидывая через плечо оба рюкзака.
Но дракон стоял как вкопанный.
– Может, нам все таки подождать тебя? – озабоченно крикнул он вниз Серношерстке. – Что, если сюда придут люди?
– Да ничего! Их слышно издалека, – ответила Серношерстка. – Давайте смывайтесь отсюда поскорее.
Лунг вздохнул:
– Ладно. Только ты поторопись.
– Слово кобольда! – Серношерстка удовлетворенно огляделась. Следов на склоне и речном русле уже не было видно. – Если вам попадутся грибы по дороге, вспомните обо мне!
– Договорились! – сказал Бен и побежал вслед за драконом.
Они нашли убежище для Лунга. В скалистых отрогах холмов, на большом расстоянии от человеческого лагеря, обнаружился полускрытый в зарослях терновника грот. Вокруг входа на камне были вырезаны страшные морды, а с одной стороны скала была покрыта странными письменами. Все вместе выглядело не слишком уютно. Но колючая трава вокруг стояла высоко, нигде в густых зарослях не видать было протоптанной тропинки. Судя по всему, грот не интересовал археологов. Бен был этому очень рад.
– Пойду посмотрю, где Серношерстка, – сказал он, когда Лунг расположился в прохладной пещере. – Рюкзаки оставляю здесь.
– До скорого! – пробормотал Лунг, уже засыпая.
Бен развернул, как мог, карту крысы и положил ее на скалу, придавив мелкими камушками, чтобы посушить на солнце. Покончив с этим, он со всех ног помчался обратно за Серношерсткой. По пути он затирал следы Лунга. Его собственные, человеческие следы вряд ли могли привлечь внимание, но на всякий случай он старался ступать, где возможно, на камни и остатки стен, повсюду выдававшиеся из песка. Солнце стояло еще не очень высоко, но уже порядком припекало. Весь взмокший и запыхавшийся прибежал Бен к пересохшему руслу. Здесь под пальмами было прохладнее. Бен стал осматриваться.
Серношерстки не было видно. Тогда он соскочил вниз по склону, пересек русло реки и побежал к тому месту, где приземлился Лунг. Но Серношерстки не было и там. Только отпечаток тела дракона так и остался на берегу. Его огромные лапы глубоко впечатались в песок, и след от хвоста также был отчетливо виден. Почему кобольдиха не замела все это? Бен тревожно оглядывался. Где же Серношерстка?
У палаточного лагеря сновали люди. Подъезжали и отъезжали автомобили. Среди развалин археологи копали горячий песок.
Бен пошел туда, где словно из ниоткуда возникали следы Лунга. Досюда Серношерстка их стерла. Бен присел на корточки, вглядываясь в песок. Здесь потопталось множество ног. Следы лап Серношерстки были едва различимы среди бесчисленных отпечатков ботинок, прошедших тут. Сердце у Бена заколотилось. Он выпрямился. Неподалеку останавливалась машина. Отпечатки ботинок вели к ней, а следов Серношерстки больше нигде не было.
– Они ее увезли, – прошептал Бен. – Эти сволочи ее просто увезли…
Следы шин вели прямо к палаточному лагерю. Бен со всех ног побежал по ним.
В клетке
Когда Бен прокрался в лагерь, между палатками почти никого не было. Все археологи отправились к развалинам, раскапывать на утренней жаре древние стены, засыпанные песком, мечтая о запечатанных гробницах, где покоятся мумии. Бен с завистью посмотрел за палатки, на обтянутый канатами раскоп. До чего же интересно, должно быть, спускаться по разрушенным лестницам, со ступеней которых археологи соскребали песок пустыни…
Шум возбужденных голосов вывел Бена из задумчивости. Он осторожно пошел на звук, прокрадываясь узкими проходами между палаток, пока не оказался вдруг на площади. Мужчины в длинных, развевающихся одеждах, а некоторые в тюрбанах толпились вокруг чего то, стоявшего посередине площади, в тени большой финиковой пальмы. Некоторые всплескивали руками, другие, казалось, полностью лишились дара речи. Бен протискивался сквозь толпу, пока не увидел, что их всех так взволновало. Под пальмой стояли клетки, большие и маленькие. В одних были куры, из другой глядела несчастными глазами обезьяна. А в самой большой сидела Серношерстка. Она повернулась спиной к глазеющим на нее людям, но Бен узнал ее в ту же секунду.
Люди вокруг говорили друг с другом на разных языках – английском, французском, но Бену все же удалось разобрать несколько слов.
– Я считаю, что это – мутация обезьяны, – говорил мужчина с толстым носом и двойным подбородком. – Без сомнения.
– У меня все же есть сомнения, профессор Швертлинг, – возразил высокий худой человек, стоявший рядом с Беном.
Профессор Швертлинг застонал и возвел глаза к небу:
– Умоляю вас, Визенгрунд, не морочьте мне голову этими вашими сказочными существами.
Профессор Визенгрунд улыбнулся.
– Дорогой коллега, ваша добыча, – сказал он мягко, – это кобольд. Пятнистый лесной кобольд, если быть точным. И это весьма удивительно, поскольку этот вид встречается в основном на севере Шотландии.
Бен изумленно посмотрел на него. Откуда он знает? Серношерстка, очевидно, тоже прислушивалась к разговору – Бен заметил, как она навострила уши. Но профессор Швертлинг лишь насмешливо покачал головой.
– Не стыдно вам все время строить из себя шута, Визенгрунд? – спросил он. – Вы же ученый, профессор археологии, доктор исторических наук, специалист по древним языкам и все такое прочее. И при этом не стесняетесь говорить такие глупости.
– Боюсь, что это не я здесь строю из себя шута, – ответил профессор Визенгрунд. – Обезьяна, скажите пожалуйста! Вы когда нибудь видели такую обезьяну?
Серношерстка свирепо повернулась к обоим.
– Поганки! – зашипела она. – Мухоморы вонючие!
Профессор Швертлинг испуганно отшатнулся:
– Боже мой, это что еще за странные звуки?
– Он ругается, что, не слышите? – Профессор Визенгрунд улыбнулся. – Обзывает вас всякими грибными названиями. В грибах он разбирается, не сомневайтесь! Поганки, мухоморы и прочее. Все грибы, вызывающие тошноту, – уж конечно, именно так мы на него и действуем. Разве не отвратительно это человеческое высокомерие – ловить живых существ и запирать в клетки?
Профессор Швертлинг лишь неодобрительно покачал головой и притиснул живот еще ближе к клетке.
Бен пытался украдкой подать Серношерстке знак, но она слишком увлеченно ругалась и трясла прутья решетки и не замечала Бена за всеми этими большими людьми.
– А это что за существо, коллега? – спросил профессор Швертлинг, указывая на клетку рядом с Серношерсткой.
Бен изумленно вытаращил глаза. Там сидел, закрыв лицо руками, крошечный человечек с лохматыми морковно рыжими волосами и тонкими, как спицы, ручками и ножками. На нем были странные штаны до колен, длинный узкий кафтан с большим воротником и крошечные остроносые сапожки.
– Что ж, вы, наверное, считаете, что это тоже мутация, – заметил профессор Визенгрунд.
Его толстый коллега покачал головой:
– Нет, это, судя по всему, очень сложно устроенный механизм. Мы сейчас пытаемся узнать, кто мог потерять его здесь, в лагере. Утром, когда его нашли, он валялся между палатками, совершенно промокший. Его одежду теребил ворон. Мы только не поняли еще, как он выключается, поэтому на всякий случай поместили его пока в клетку.
Профессор Визенгрунд кивнул и продолжал задумчиво смотреть сверху вниз на маленького человечка. Бен тоже не мог оторвать глаз от странного существа. Только Серношерстку этот крошка, похоже, нисколько не интересовал. Она снова повернулась к людям спиной.
– В одном вы правы, Швертлинг, – сказал профессор Визенгрунд и подошел поближе к маленькому узнику. – Это и в самом деле не создание природы, как кобольд рядом. Это искусственное существо. Но все же не механизм, как вы полагаете, а существо из плоти и крови, созданное человеком. Средневековые алхимики были большие мастера на такие штуки. Да, вне всякого сомнения, – он снова отступил от клетки, – это самый настоящий гомункулус.
Бен увидел, как маленький человечек испуганно поднял голову. Глаза у него были красные, лицо белое как снег, а нос длинный и острый. Профессор Швертлинг расхохотался. Он хохотал так громко, что куры заметались по своим клеткам, а обезьяна застучала зубами от страха.
– Визенгрунд, вы просто чудо! – воскликнул он. – Гомункулус! Знаете что? Мне бы очень хотелось услышать, какое сумасшедшее объяснение вы найдете этим странным следам у моря. Пойдемте посмотрим вместе, согласны?
– Вообще то, я хотел вернуться к пещере василиска – мне тут попалась такая. – Профессор Визенгрунд взглянул напоследок на пленников. – Я там обнаружил несколько очень интересных иероглифов. Но несколько минут у меня найдется. Скажите, Швертлинг, отпустите вы этих двоих на свободу, если я объясню вам следы?
Профессор Швертлинг снова рассмеялся:
– Опять эти ваши шуточки! С каких это пор добычу отпускают на свободу?
– Действительно, с каких это пор? – пробормотал профессор Визенгрунд.
Потом со вздохом повернулся и пошел за своим толстым коллегой, который был ниже его на целую голову. Бен посмотрел им вслед. Раз этот Визенгрунд понял, что Серношерстка – кобольд, он, наверное, распознает и следы дракона. Да, пора им с Серношерсткой возвращаться к Лунгу.
Бен озабоченно огляделся. У клеток все еще стояло несколько человек. Бен присел на песок у большой пальмы и стал ждать. Прошла целая вечность, пока все наконец разошлись по работам и площадь совсем опустела. Бен вскочил и подбежал к клетке Серношерстки. Из осторожности он снова огляделся. Только тощая кошка скользнула мимо. Человечек уже снова сидел, закрыв лицо руками.
– Серношерстка! – зашептал Бен. – Серношерстка, это я!
Маленькая кобольдиха вздрогнула от неожиданности.
– Наконец то! – фыркнула она. – Я уж думала, ты придешь только тогда, когда эти мухоморы вонючие чучело из меня сделают.
– Ну ну, успокойся… – Бен изучал замок на дверце. – Я уже давно тут, но что я мог поделать, пока они все тут стояли и препирались до хрипоты, обезьяна ты или нет.
– Один меня распознал, – прошептала Серношерстка сквозь прутья. – Это мне не нравится.
– А ты правда из Шотландии? – спросил Бен.
– Не твое дело. – Серношерстка с беспокойством посмотрела на него. – Ну что? Сумеешь ты это открыть?
Бен пожал плечами:
– Не знаю. Похоже, это не так просто.
Он достал из кармана складной ножик и вставил кончик лезвия в замок.
– Скорее, – прошептала Серношерстка, тревожно оглядываясь.
Между палатками пока никого не было.
– Они все у моря, рассматривают следы Лунга, которые ты не успела замести, – пробормотал Бен. – Черт, до чего упорная штука.
– Извините, – сказал вдруг робкий голос у него за спиной. – Если вы меня выпустите, я мог бы вам помочь.
Бен с Серношерсткой удивленно оглянулись. Гомункулус подошел к решетке своей клетки и улыбнулся им.
– В моей клетке замок совсем простой, насколько я могу судить, – сказал он. – Они, видимо, сочли, что при моих размерах и такого достаточно.
Бен взглянул на замок и кивнул.
– И правда, – сказал он. – Это открыть – раз плюнуть.
Он уже вставлял свой ножик в замок, когда Серношерстка сквозь решетку схватила его за рукав.
– Эй, постой, не спеши! – зашипела она. – Мы ведь даже не знаем, кто он такой.
– Ерунда! – Бен насмешливо покачал головой.
Он одним движением открыл замок, распахнул дверцу клетки и вытащил человечка.
– Покорнейше благодарю! – сказал кроха, кланяясь мальчику. – Приподнимите меня, пожалуйста, чтобы я мог достать до замка. Сейчас поглядим, что я могу сделать для этого ворчливого кобольда.
Серношерстка мрачно посмотрела на него.
– Как тебя зовут? – с любопытством спросил Бен.
– Мухоножка, – ответил человечек.
Он просунул тонкие пальчики в замочную скважину и прикрыл глаза.
– Мухоножка! – буркнула Серношерстка. – И правда, подходящее имя.
– Тише, пожалуйста, – сказал Мухоножка, не открывая глаз. – Я знаю, все кобольды любят поболтать, но сейчас, право же, не время.
Серношерстка поджала губы. Бен оглянулся. Он услышал голоса – издалека, но они приближались.
– Скорей, Мухоножка! – крикнул он гомункулусу. – Сюда идут!
– Почти готово, – ответил Мухоножка.
Замок щелкнул. Человечек с довольной улыбкой вытащил пальцы из замка. Бен поспешно поднял его на плечо и открыл Серношерстке дверцу. Она с ворчанием соскочила на сыпучий песок.
– Мухоножка, – Бен поднес гомункулуса к клетке, в которой сидела печальная обезьяна, – а ты не мог бы открыть еще и этот замок?
– К вашим услугам.
Гомункулус тут же взялся за дело.
– Что он там возится? – зашипела Серношерстка. – Вы что, с ума посходили оба? Нам нужно бежать отсюда!
– Не можем мы бросить обезьяну здесь, – сказал Бен.
Замок щелкнул, Бен распахнул дверцу клетки, и обезьяна в два быстрых скачка скрылась из виду.
– Да пойдем же наконец! – волновалась Серношерстка.
Но Бен пооткрывал еще и клетки с курами. К счастью, в них не было замков, а только задвижки. Мухоножка сидел у Бена на плече и недоуменно наблюдал за мальчиком. Голоса все приближались.
– Сейчас, сейчас, – сказал Бен и открыл последнюю клетку.
Ему навстречу вытянул худую шею ошарашенный петух.
– Как отсюда выбраться? – крикнула Серношерстка. – Говори скорее, в какую сторону бежать.
Бен растерянно оглядывался.
– Черт, я забыл, с какой стороны пришел, – застонал он. – Эти палатки все одинаковые.
– Сюда сейчас придут! – Серношерстка тянула его за рукав. – Где выход?
Бен закусил губу.
– Все равно, – выпалил он наконец. – Голоса слышны с той стороны – значит мы побежим в противоположную.
Он схватил Серношерстку за лапу и потащил за собой. Не успели они скрыться за палатками, как сзади раздались крики.
Бен повернул направо, потом налево, но отовсюду навстречу им выбегали люди. Они пытались их схватить, преграждали путь. Только благодаря гомункулусу Серношерстке и Бену все же удалось удрать. Легкий, как жук, он вскарабкался Бену на голову, уселся там, словно на капитанском мостике, и, пронзительно командуя, вывел их за пределы лагеря.
Лишь оказавшись на безопасном расстоянии от палаток, они сбавили шаг, продрались через заросли терновника и спрятались. Несколько перепуганных ящериц метнулись прочь, когда Бен и Серношерстка, задыхаясь, повалились на землю. Мухоножка выбрался из волос Бена и, довольный, уселся в песок рядом с мальчиком.
– Молодцы! – сказал он. – Ноги у вас быстрые, мне бы за вами не угнаться. Ну ничего, зато у меня быстрая голова. Нельзя же иметь все сразу.
Серношерстка села, все еще тяжело дыша, и поглядела на него сверху.
– Вот, например, самомнения тебе совсем не досталось, а? – спросила она.
Мухоножка молча пожал узкими плечами.
– Не обращай на нее внимания, – сказал Бен, глядя сквозь ветви, – она не хочет тебя обидеть.
Ни одного человека в пределах видимости. Бену даже не верилось, что они в самом деле сумели скрыться от преследователей. Хотя бы на время. Он с облегчением снова опустился в песок.
– Отдохнем здесь еще немножко, – сказал он, – а потом надо пробираться к Лунгу. А то, если он проснется и увидит, что нас нет, он еще, чего доброго, отправится на поиски.
– Лунг? – Мухоножка отряхивал песок с кафтана. – Это кто? Ваш друг?
– Не твое дело, кроха! – шикнула Серношерстка. – Спасибо за помощь, лапа лапу моет и так далее, но здесь наши пути расходятся. Пойдем! – Она потянула Бена за собой. – Мы уже достаточно отдохнули.
Мухоножка с глубоким вздохом повесил голову.
– Что ж, идите, – прошептал он. – Конечно, я понимаю. А меня теперь, видно, коршуны съедят – да, им я и достанусь.
Бен растерянно посмотрел на него.
– А откуда же ты взялся? – спросил он. – У тебя что, нет дома? Где то же ты жил до того, как они тебя поймали.
Мухоножка печально кивнул:
– Туда я не хочу возвращаться. Я служил у одного человека, которому должен был день за днем начищать золото, кувыркаться и рассказывать истории, пока у меня голова не пойдет кругом. Поэтому я от него сбежал. Но мне всегда не везет. Только я удрал от хозяина, как меня схватил ворон и потащил куда то. Прошлой ночью в бурю он выронил меня из когтей – и куда же? Прямо на палаточный лагерь, откуда мы сейчас выбрались. Сплошное невезение. Мне всегда не везет.
– Отличная история, – сказала Серношерстка. – Пойдем, нам пора.
Она снова потянула Бена за рукав, но мальчик не двигался с места.
– Не можем мы его просто тут бросить! – сказал он. – Совсем одного!
– Можем, – шепотом сказала ему Серношерстка. – Потому что я ни единому слову не верю в этой трогательной истории. Что то с этим крохой не так. Разве не странно, что он тут появился в одно время с нами? К тому же не зря он связан с вороном.
– Но ты же сказала, что вороны подозрительны, только когда они сами по себе, – ответил Бен.
Мухоножка делал вид, будто не замечает их перешептывания, но постепенно придвигался поближе.
– Забудь, что я сказала! – прошептала Серношерстка. – Я много говорю разных глупостей.
– Да, вот сейчас, например, – сказал Бен. – Он нам помог, ты, наверное, забыла. Мы перед ним в долгу.
Бен протянул гомункулусу руку.
– Пойдем, – сказал он. – Побудешь с нами, пока не найдется место, где тебе понравится. Договорились?
Мухоножка вскочил на ноги и отвесил ему низкий поклон.
– У вас доброе сердце, ваша милость, – сказал он. – Я с величайшей благодарностью принимаю ваше предложение.
– Боже ты мой, – простонала Серношерстка и раздраженно отвернулась.
За всю дорогу до грота она не сказала ни единого слова.
А Мухоножка сидел у Бена на плече и болтал ногами.
Василиск
Лунг ни о чем не беспокоился. Он спал глубоко и мирно. Снаружи все сильнее палило солнце, но в гроте было по прежнему прохладно, и дракону снились горы, гномы, карабкающиеся по его хвосту, и грязный канал, текущий среди человеческих жилищ.
Вдруг он поднял голову. Что то его разбудило. В нос ударила омерзительная вонь, захлестнувшая его, как грязная вода из его сна. Заросли терновника перед входом вдруг завяли, листья свернулись трубочками.
Дракон поднялся, встревоженный, и стал прислушиваться. Из расселины в самом темном углу пещеры донеслось шипение, шорох перьев, скрип когтей по каменному полу. И вдруг из мрака возникло самое омерзительное чудище, какое Лунг когда либо видел.
Оно было похоже на огромного петуха с желтым оперением и огромными крыльями, утыканными колючками. Неподвижные глаза были кроваво красного цвета, а на отвратительной голове вздымался венец бледных шипов. Чешуйчатый хвост извивался, как змея, и заканчивался когтем, тянущимся к невидимой добыче. Чудовище медленно двинулось к Лунгу.
У дракона перехватило дыхание. Голова у него кружилась от вони. Он отступал, пока хвост его не запутался в терновых зарослях перед входом.
– Ты разбудил меня, – прокаркало чудище. – Дракон! Огнедышащий червь! Твой сладковатый запах проник в мой самый темный сон и нарушил его. Что понадобилось тебе в моей пещере?
Лунг отряхнул с хвоста ветки терновника и шагнул навстречу чудовищу. Вонь, окружавшая мерзкое создание, по прежнему мешала ему дышать, но он не боялся больше.
– Я не знал, что это твоя пещера, – ответил он. – Прости, но, если ты позволишь, я побуду здесь до наступления темноты. Я не знаю, где еще мне укрыться от людей.
– От людей? – прошипело чудовище. Оно расхохоталось, открывая кривой клюв. – Ты укрываешься от людей в моей пещере? Это здорово. Да, это действительно здорово.
Лунг с любопытством посмотрел на отвратительного петуха.
– Кто ты? – спросил он. – Я никогда не слышал о таком существе.
Петух с пронзительным криком расправил колючие крылья. Из перьев посыпались мертвые жуки и пауки.
– Ты не знаешь моего имени? – проверещал он. – Ты не знаешь моего имени, огнедышащий червь? Я величайший ужас в этом мире, и ты разбудил меня. Ты – свет, но я – самый черный мрак, и я поглочу тебя. Мы не можем находиться разом в одном и том же месте. Мы как день и ночь.
Лунг словно прирос к месту. Он хотел двинуться, загнать мерзкого петуха своим пламенем обратно в расселину, из которой тот выполз, но лапы не повиновались ему. В глазах чудовища зажглись искры. Шипы на его голове подрагивали.
– Посмотри на меня, огнедышащий червь, – прошептал желтый петух. – Посмотри мне прямо в глаза.
Лунг хотел отвернуться, но красные глаза не отпускали его. От их взгляда голова его наполнялась черным туманом. В нем исчезало все все, что он знал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Предыдущая страницаВернуться к описанию