Мэри Э. Пирсон
Сердце предательства
Хроники Выживших – 2
Издательский текст
http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=35010103&lfrom=166013508«Сердце предательства»: Издательство АСТ; М.; 2018
ISBN 978 5 17 106007 7
Аннотация
Она сбегает в день своей свадьбы. Крадет секретный документ из тайника. За ней охотятся наемники, отправленные в погоню ее отцом. Она – семнадцатилетняя принцесса Лия, Первая дочь дома Морриган. Правители королевства чтят устои предков и соблюдают старинные обычаи. Но есть традиции, с которыми Лия не желает мириться. Например, выходить замуж за того, кого она ни разу не видела – человека, избранного ей в мужья из политических соображений.
Мэри Э. Пирсон
Сердце предательства
Copyright © 2015 by Mary E. Pearson
© E.Мигунова, перевод на русский язык, 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
* * *
Кейт Фаррелл, моему другу и редактору, и Сиарре высшего разряда
Слезы ее – их уносит ветер.
Ко мне взывает она,
А я в ответ могу лишь шептать,
Ты сильна,
Ты сильней своей боли,
Ты сильней своей скорби,
Ты сильней, чем они.
Последний завет Годрель
Глава первая
ОДНО МОЛНИЕНОСНОЕ ДВИЖЕНИЕ.
Мне казалось, этого хватит.
Ножом в живот.
И провернуть, чтобы наверняка.
Но когда меня поглотила Венда, обступили ее бесформенные стены и сотни любопытных лиц, когда я услышала лязг цепей и скрежет моста, что опускался за спиной, отрезая меня от мира, я изменила решение. Я поняла: моя поступь должна быть твердой.
Безупречной.
Мне предстоит приложить много усилий, выверяя каждый шаг. Придется лгать. Завоевывать доверие. Совершать подлости. И терпеливо плести свою сеть, хотя терпение никогда не было моей сильной чертой.
Но сейчас важнее всего было унять сердце, так и норовившее выскочить из груди. Дышать ровнее. Казаться спокойной. Страх – как запах крови для волков. Зеваки робко приблизились на полшага, они глазели на меня, приоткрыв гнилозубые рты. Что в их глазах – интерес или глумливая насмешка?
А еще это бряканье черепов. Этот нарастающий глухой перестук, поднимавшийся над толпой, когда кольцо вокруг меня сжималось. На поясах у них висели связки усохших голов, бедренных костей и зубов, и все это качалось, когда они теснились вперед, желая разглядеть меня поближе. Меня и Рейфа.
Я знала, что он, закованный, идет где то сзади, в конце каравана. Он и я – два пленника. Но Венда не берет пленных. Во всяком случае, никогда не делала этого прежде. Мы были не просто диковинкой. Мы были недругами, которых здесь никогда не видывали. И такими же недругами были они – для меня.
Мы шли мимо бесконечных оружейных башен, нагроможденных слоями каменных стен, почерневших от копоти и лет, извивающихся подобно отвратительной живой гадине. Город, воздвигнутый на руинах по чьей то прихоти. Рев реки позади меня становился тише.
Я вытащу нас обоих отсюда.
Едва ли сейчас Рейф так же уверен, что сможет исполнить свое обещание.
Мы проходили сквозь череду массивных зубчатых ворот. Зазубренные железные решетки поднимались перед нами как по таинственному мановению, будто нашего появления здесь ожидали. Наш караван между тем становился все меньше по мере того, как группки солдат, оказавшихся дома, отделялись от нас. Они исчезали, устремляясь по змеящимся в тени высоких стен тропкам. Остаток каравана вел за собой чивдар. Впереди, громыхая, ехали повозки, груженные трофеями. Мы входили в самое чрево города. Идет ли еще Рейф где то позади меня или его утащили в один из кривых проулков?
Каден соскочил с коня и пошел рядом со мной.
– Мы почти на месте.
На меня накатила волна дурноты. Вальтер мертв, напомнила я себе. Мой брат мертв. Им больше нечего у меня забрать. Кроме Рейфа. Мне следовало думать не только о себе. И это всё меняло.
– На каком «месте»? – я пыталась говорить спокойно, но голос прозвучал хрипло и прерывисто.
– Мы направляемся в Санктум. Что то вроде нашего двора. Где собираются вожди.
– И Комизар.
– Позволь мне вести с ним разговор, Лия. В этот раз. Прошу, не произноси ни слова.
Я покосилась на Кадена. Он сжал зубы и сдвинул брови, будто от головной боли. Неужели его так страшит встреча с собственным вождем? Возможно, он боится того, что я могу рассказать? Как знать, что сделает с ним Комизар? Обвинят ли его в измене за то, что он не убил меня, как было приказано? Светлые волосы Кадена отросли и сальными нечесаными прядями свисали ниже плеч. Лицо лоснилось от жира и грязи. И не вспомнить, когда мы оба в последний раз видели мыло – но сейчас это волновало меня меньше всего.
Перед нами выросли еще одни ворота, на этот раз в железной стене с заклепками и прорезями. Сквозь эти щели на нас смотрели глаза. Из за стены донеслись крики, затем тяжелые удары колокола. Гул пронизывал насквозь, отдаваясь в зубах.
Zsu viktara. Будь тверда. Я гордо вздернула голову, и мне почудилось, что это Рина двумя пальцами поднимает мне подбородок. Медленно стена разделилась надвое, а ворота откатились назад, пропуская нас на чудовищных размеров открытую площадь, такую же бесформенную и гнетуще мрачную, как и весь город. Со всех сторон ее окружали стены с башнями, берущие здесь начало узкие улицы терялись во мраке. Над нами терялись в вышине извилистые галереи, переходящие одна в другую.
Чивдар двинулся вперед, и за ним, теснясь, проехали повозки. Караульные во внутреннем дворе выкрикивали приветствия и одобрительным ревом встречали мечи, седла, упряжь и награбленную добычу – все, что осталось после гибели моего брата и его товарищей. У меня сжалось горло при мысли, что вскоре кто то из этих молодчиков наденет перевязь Вальтера и станет носить его меч.
Я сжала кулак, но ногтей на пальцах не хватило даже на то, чтобы впиться в кожу. Они были обломаны до мяса. Я потерла ободранные кончики пальцев, и сердце пронзила острая боль. Это застало меня врасплох – утрата ногтей ничтожна по сравнению с чудовищностью всего происходящего. Почти издевательское напоминание о том, что у меня не осталось ничего, чтобы защитить себя, даже ногтей. Осталось у меня лишь мое тайное имя – столь же бесполезное сейчас, как и титул, который я носила от рождения. Оправдай его, Лия, сказала я себе. Но, еще произнося эти слова в своих мыслях, я почувствовала, что уверенности у меня поубавилось. Сейчас на кону стояло неизмеримо больше, чем всего несколько часов назад. Теперь любые мои действия могли причинить вред и Рейфу.
Были отданы приказания выгрузить и занести внутрь награбленные сокровища, и по двору забегали юркие, моложе Эбена, мальчишки с двухколесными тачками, помогавшие караульным перегружать на них скарб с повозок. Спешившись, чивдар и его личная охрана поднялись по ступеням, которые уводили в длинный коридор. Мальчишки с загруженными доверху тачками почтительно следовали за ними. Их щуплые ручонки с трудом удерживали вес груза. Многие трофеи в их поклаже были обагрены кровью.
– В Санктум – туда, – сказал Каден, махнув вслед мальчишкам. Да, он нервничает. Это слышно по голосу. Если уж даже он боится Комизара, на что надеяться мне?
Я остановилась и оглянулась, пытаясь разглядеть Рейфа за строем солдат, которые все еще заходили в ворота. Но увидела только Малика, который вел под уздцы свою лошадь, следуя сразу за нами. С его лица еще не сошли царапины – следы моей атаки. Он криво ухмыльнулся.
– Добро пожаловать в Венду, принцесса, – язвительно приветствовал он меня. – Обещаю, здесь все будет совсем по другому.
Каден развернул меня к себе.
– Держись поближе, – шепнул он. – Ради твоего же блага.
Малик захохотал, довольный моим испугом, но, как бы то ни было, я понимала, что он сказал правду. Теперь все будет по другому. Малик и сам не предполагал, до какой степени.
Глава вторая
Сумрачный зал Санктума походил с виду на обычный трактир, хотя и довольно просторный. В его стенах поместились бы четыре таверны Берди. Пахло пролитым элем, прелой соломой и разгулом. Со всех четырех сторон помещение обрамляли колонны, подсвеченные факелами и светильниками. Высокий потолок был покрыт копотью, а в центре зала стоял исполинский деревянный стол, приземистый и грубо сколоченный. Он был уставлен оловянными кружками с элем – другие были зажаты в могучих кулаках.
Вожди.
Мы с Каденом остались незамеченными в темном проходе за колоннами, а вот чивдара и его личную охрану приветствовали громогласными криками и хлопками по спинам. Возвратившимся воинам тоже поднесли кружки и принялись пить за них, требуя еще и еще эля. Я увидела Эбена – хоть он и был меньше ростом, чем некоторые мальчишки прислужники, но тоже поднес к губам оловянную кружку. Он был такой же солдат, вернувшийся из похода. Каден заслонял меня собой, держа под защитой, но я выглядывала из за его плеча и обшаривала глазами зал, пытаясь узнать Комизара, пытаясь быть готовой ко всему, что может произойти. Большинство собравшихся были рослыми, как Гриз и даже еще крупнее, так что я подивилась, каких еще существ, полулюдей полузверей, способна рождать эта странная земля. Один из них приковал к себе мой взгляд. Он не говорил, а ревел, и снующие по залу мальчишки держались от него на почтительном расстоянии. Я решила было, что это и есть Комизар, но Каден – он тоже оглядывал зал – равнодушно скользнул глазами по звероподобному гиганту.
– Это Легион наместников, – пояснил он, словно прочитал мои мысли. – Они управляют провинциями.
У Венды имеются провинции? И разработана иерархия власти – у них не только наемные убийцы, мародеры и железная рука Комизара? Наместники носили широкие оплечья из черного меха, каких не было ни у слуг, ни у воинов. Мех венчали бронзовые пряжки в виде звериного оскала. Это придавало великанам еще более внушительный и агрессивный вид.
Гвалт перерос в оглушительный рев, отражающийся эхом от каменных стен и голого пола. Здесь нечему было поглощать звук, лишь в одном углу зала была навалена солома. Мальчишки поставили тачки с трофеями вдоль стены за колоннами, и наместники принялись рыться в добыче – вытягивая мечи, взвешивая их на руке, вытирая о свои кожаные доспехи засохшую кровь с клинков. Они осматривали каждую вещь придирчиво, будто приценивались на базаре. Я увидела, как один из них поднял меч с инкрустированным красной яшмой эфесом. Меч Вальтера. Ноги сами понесли меня вперед, но я осадила себя и заставила стоять на месте. Еще не время.
– Жди здесь, – шепнул Каден и вышел на свет. Я прижалась к столбу, стараясь собраться с духом. Я разглядела, что в зал Санктума выходят еще три темных коридора кроме того, по которому вошли мы. Куда они ведут, охраняются ли так же тщательно, как тот, что у меня за спиной? И самое главное – ведет ли хоть один из них к Рейфу?
– Где Комизар? – спросил Каден по вендански, не обращаясь ни к кому конкретно и не повышая голоса.
Один из наместников обернулся к нему, за ним другой. Внезапно в помещении стало тихо.
– Убийца здесь, – произнес чей то голос где то на другом конце зала.
Повисло неловкое молчание, а затем вперед выступил один из наместников – ростом поменьше других, коренастый, со множеством рыжих косиц, ниспадающих на плечи. Он заключил Кадена в объятия, приветствуя его возвращение домой. Разговоры возобновились, однако гул голосов стал заметно тише – видимо, подумала я, на них так подействовало присутствие Убийцы. Это напомнило мне о Малике и его отношении к Кадену во время долгого пути через Кам Ланто. Он мог беситься от ярости, но, хотя силы их были равны, всегда уступал требованиям Кадена.
– Комизар занят, – сообщил Кадену наместник. – Может, и вовсе не придет. У него…
– Посетитель, – договорил Каден.
Наместник расхохотался.
– Посетительница. Вот бы и меня такая посетила.
К ним подошли еще несколько наместников, и один из них, с длинным крючковатым носом, сунул в руку Кадену кружку. Он поздравил его с возвращением и попенял, что тот слишком долго прохлаждался на каникулах. Другой подхватил тему и тоже пожурил Кадена за то, что тот больше времени проводит за пределами Венды.
– Я там, куда посылает меня Комизар, – ответил Каден.
Еще один наместник, огромный, как бык, и с широкой, как у быка, грудью, приветственно поднял кружку.
– Как и все мы, – ответил он Кадену и, небрежно запрокинув голову, сделал долгий глоток. Эль выплеснулся из его кружки, потек с бороды на пол. Даже этот быкоподобный великан плясал под дудку Комизара и не стыдился открыто в этом признаваться.
Хотя разговор велся только по вендански, мне было понятно почти каждое слово. Я разбирала не отдельные меткие словечки Венды, а куда больше. Помогли долгие недели пути через Кам Ланто, когда их язык постоянно звучал рядом.
Пока Каден отвечал на расспросы о его поездке, я заметила, что один из наместников, вытянув из горы трофеев великолепную кожаную перевязь, тщетно пытается затянуть ее на своем обширном брюхе. У меня перехватило дух, потемнело в глазах, в крови заклокотала ярость. Я зажмурилась. Еще рано. Не теперь. Не дай убить себя в первые же десять минут.
Я перевела дыхание и снова открыла глаза. Кто то смотрел на меня из другого конца зала. Я не могла оторвать взгляда от этого незнакомца. Он стоял в тени, лишь слабый луч света падал на лицо. Темные глаза ничего не выражали, но в то же время приковывали к себе, неподвижные, как у волка, выслеживающего добычу, неторопливые, уверенные. Он стоял, небрежно прислонившись к столбу, на вид моложе всех наместников, лицо гладкое за исключением узкой линии бороды на подбородке и тонких, тщательно подстриженных усиков. Темные волосы были растрепаны и вились, спадая почти до плеч.
На нем не было ни меховых оплечий наместника, ни кожаных воинских доспехов – только простые коричневые штаны и свободная белая рубаха. Он не торопился услужить кому либо, следовательно, не был и слугой. Вот, будто потеряв ко мне интерес, он перевел взгляд на наместников, которые все еще толпились у трофеев, расплескивая эль. Потом на Кадена. Я увидела, как он пристально смотрит на Кадена.
Меня бросило в жар.
Это он.
Оторвавшись от колонны, он вышел на середину зала, и по первым же шагам я поняла, что не ошиблась. Это Комизар.
– С возвращением, друзья! – воскликнул он. В зале мгновенно воцарилось молчание. Все повернулись на этот голос, включая и Кадена. Комизар неторопливо шел по залу, и все расступались. Выйдя из тени, я встала рядом с Каденом – по залу прошел тихий ропот.
Комизар остановился в нескольких футах от нас. Игнорируя меня, он какое то время не отрываясь глядел на Кадена, но наконец подошел и с неподдельной радостью заключил его в объятия.
Отпустив Кадена, снова отступил на шаг и вперил в меня безучастный, отрешенный взгляд. Я не могла поверить, что передо мной тот самый Комизар. Лицо без единой морщины – этот человек был немногим старше Вальтера и больше походил на старшего брата Кадена, чем на грозного вождя. И на устрашающего Дракона из Песни Венды – пьющего кровь и похищающего сны – он тоже не очень тянул. Ни рост, ни сложение, ничто в нем не внушало ужаса, кроме этого пристального взгляда.
– Что это? – спросил он на морриганском, почти таком же безупречном, как у Кадена, кивком указав на меня. Играет. Он прекрасно знает, кто я, и хочет, чтобы я поняла каждое слово.
– Принцесса Арабелла, Первая Дочь дома Морриган, – ответил Каден.
И вновь по залу пронесся приглушенный шепоток. Комизар усмехнулся.
– Она то? Принцесса?
Медленно он стал обходить меня, со всех сторон осматривая мои обноски и грязь, точно не мог поверить глазам. Помедлил, задержав взгляд у меня на плече, там, где сквозь разорванную ткань виднелась кава. Негромко и вроде бы заинтересованно хмыкнув, провел костяшками пальцев по всей длине моей руки. У меня по коже побежали мурашки, но я только подняла повыше подбородок, будто рядом со мной жужжала назойливая муха. Комизар завершил круг и, снова оказавшись со мной лицом к лицу, фыркнул.
– Не слишком то она впечатляет, а? Впрочем, как и все коронованные особы. Очарования в ней не больше, чем в миске прокисшей каши.
Всего какой то месяц назад я бы охотно проглотила брошенную наживку и парировала выпад убийственно острыми словами. Но сейчас я не хотела оскорбить его. Мне нужно было добиться гораздо большего. Я ответила на взгляд, в точности копируя безучастное выражение его лица. Потирая ладонью свою узкую, безупречно подстриженную бородку, Комизар изучал меня.
– Дорога была долгой, – пояснил Каден, – и ей она далась тяжело.
Комизар приподнял брови, изображая недоумение.
– Но в этом не было надобности, – сказал он. Теперь он говорил громче, чтобы все в зале слышали, хотя слова его по прежнему были адресованы Кадену. – Помнится, я приказал перерезать ей горло, а не тащить сюда в качестве ручной зверушки.
Воздух искрился от напряжения. Ни один не решался поднести кружку ко рту. Ни один не шелохнулся. Может, они ждали, что их вождь вот вот подойдет к трофеям, вытащит меч и моя голова покатится на середину зала – что ж, по их мнению, он был бы в своем праве. Ведь Каден оказал ему открытое неповиновение.
Но между Каденом и Комизаром было что то такое, чего я пока не могла понять. Связь особого рода.
– Она наделена даром, – объяснил Каден. – Я подумал, что живая она может принести больше пользы Венде, чем мертвая.
При упоминании слова дар, заметила я, наместники и слуги принялись переглядываться, но никто так и не вымолвил ни слова. Комизар улыбнулся, жутковато и вместе с тем завораживающе. У меня на загривке встали дыбом волоски. Этот человек умел властвовать. И показывал свою мощь. После того как я узнаю его сильные черты, смогу нащупать и слабости. Они есть у каждого. Даже у грозного Комизара.
– Дар! – захохотал он и обернулся к собравшимся, не сомневаясь, что они его поддержат. Те тоже засмеялись.
Снова повернувшись ко мне и перестав улыбаться, Комизар взял меня за руку. Рассматривая мои раны, он бережно скользил большим пальцем по моей коже.
– А язык у нее есть?
На этот раз расхохотался Малик, он подошел к столу посреди зала и с грохотом опустил на него кружку.
– Завывает, как гиена. И кусается так же скверно, – кивнул чивдар. Солдаты начали перешептываться.
– И все же, – заметил Комизар, – она до сих пор молчит.
– Лия, – шепнул Каден, незаметно подталкивая меня, – можешь говорить.
Я недоуменно взглянула на Кадена. Он думает, я этого не знаю? Неужели и правда считает, что это его предостережение заставляет меня молчать? Слишком многие затыкали мне рот, показывая свою власть. Не время. Мой голос будет услышан, но я заговорю, когда сочту момент подходящим для себя. Я не проронила ни слова, не изменила выражения лица. Комизар и наместники ничем не отличались от толпы зевак, сквозь которую я только что прошла по пути сюда. Им было любопытно. Настоящая принцесса королевства Морриган. Я выставлена напоказ. Комизар ждет, что я устрою представление перед ним и его Легионом наместников. Ждут, что у меня изо рта посыплются драгоценности? Скорее всего, любым своим словом – как и внешним видом – я только вызову у них смех. Или получу пощечину от Комизара. Человек, занимающий такое положение, как он, может ожидать только двух вещей – сопротивления или раболепия. Я была уверена, что ни то, ни другое не улучшит моей участи.
Хотя сердце у меня в груди бешено стучало, я не отвела глаз. Только медленно мигнула, будто скучая. Да, Комизар, я уже начинаю узнавать тебя.
– Не беда, друзья мои, – произнес он, отметая мое молчание небрежным взмахом руки, – нам и без того найдется о чем поговорить. Да хоть об этом! – Комизар широким жестом обвел зал и трофеи и рассмеялся, будто был в восторге от улова. – Ну, что тут у нас?
Он начал обход, осматривая груженые тачки одну за другой, изучая содержимое. Только сейчас я заметила, что, хотя наместники уже порылись в награбленном, никто из них ничего не взял. Может быть, Комизар должен был сделать свой выбор первым. Он взвесил на руке боевой топорик, провел пальцем по лезвию и одобрительно покивал. Затем перешел к следующей груде и, выдернув из нее палаш, взмахнул им перед собой. Широкое лезвие со свистом разрезало воздух, и вокруг раздались восхищенные возгласы. Он улыбнулся.
– Славная работа, чивдар.
Славная? Зверски уничтожить несколько десятков молодых людей?
Комизар бросил изогнутый клинок обратно и перешел к следующей тачке.
– А это что такое? – он потянул за кожаный ремень. Перевязь Вальтера.
Только не он. Кто угодно, но не он. У меня подогнулись колени, а из горла вырвался слабый, еле слышный звук. Комизар повернулся ко мне, поднял перевязь.
– Тиснение просто изумительно, вы не считаете? Взгляните только на эти ветви, – он медленно перебирал ремень пальцами. – А кожа то до чего гладкая. Такая перевязь подобает принцу крови, верно?
На ходу надевая через плечо перевязь и расправляя ее на груди, он подошел ко мне и остановился на расстоянии вытянутой руки.
– А как считаете вы, принцесса?
У меня брызнули слезы. Как глупо. Рана от потери Вальтера была еще слишком свежа, это мешало мне думать. Я отвернулась, но Комизар схватил меня за подбородок, его пальцы больно впились в кожу. Он поднял мне голову, принуждая смотреть на него.
– Видите ли, принцесса, здесь мое королевство, а не ваше, и у меня есть способы заставить вас заговорить, о которых вы даже не догадываетесь. Стоит мне приказать, и вы защебечете, как птичка в клетке.
– Комизар, – тихо произнес Каден.
Тот разжал пальцы и улыбнулся, легонько потрепав меня по щеке.
– Я полагаю, принцесса устала после долгого пути. Ульрикс, отведи принцессу в покои для ожидания, где она сможет немного отдохнуть, а мы с Каденом тем временем поговорим. Нам с ним нужно многое обсудить. – Он посмотрел на Кадена, и в этом взгляде впервые вспыхнули искры гнева.
Каден поглядел на меня, стараясь скрыть беспокойство, но он ничего не мог поделать.
– Иди, – обратился он ко мне. – Все будет хорошо.
* * *
Едва отойдя за пределы досягаемости взгляда Кадена, конвоиры грубо сдавили мне запястья и буквально поволокли меня по проходу. А я все еще ощущала пальцы Комизара на своем лице – кожа пульсировала там, где они впились в нее. За считаные минуты он умудрился понять, что для меня по настоящему дорого, – и воспользоваться этим знанием, чтобы причинить мне боль и обезоружить. Я готовилась к тому, что буду избита или подвергнусь бичеванию, но к такому оказалась не готова. До сих пор у меня перед глазами стояла эта картина – перевязь брата на груди врага, его жестокая насмешливая улыбка, когда он ждал, что я дрогну. И я оправдала его ожидания.
В первой схватке победа за Комизаром. Он взял надо мной верх, и не скорой расправой, не грубой силой, а хитростью и наблюдательностью. Нужно и мне учиться тому же.
Стражники тащили меня по темному коридору, нещадно толкая и явно наслаждаясь тем, что особа королевской крови оказалась в их власти. К тому времени, когда они, наконец, остановились у двери, руки у меня совсем онемели. Меня втолкнули в каморку без света. Я упала, больно ударилась коленями о грубый каменный пол и осталась лежать там, съежившись, вдыхая затхлый, спертый воздух. В комнате было совершенно темно, только сверху, сквозь отдушины под самым потолком, пробивались три тонких луча. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядела соломенный тюфяк на полу, низкий трехногий табурет и ведро. В «покоях для ожидания» этих варваров имелись все удобства тюремной камеры. Я прищурилась, пытаясь разглядеть еще хоть что то в тусклом свете, но вдруг услышала звук. В углу что то зашуршало. Я была не одна.
В камере кроме меня был еще кто то – или что то.
* * *
Да будут услышаны истории,
И узнают все поколения,
Звезды склоняются пред шепотом богов,
Падают ниц по их приказанью,
И только избранные Выжившие
Обретают милость в их очах.
– Священное писание Морригана,
том V
Глава третья
Каден
– Итак, ты подумал, что она будет полезна.
Ему была известна истинная причина. Он знал, что я отношусь к дару с точно таким же презрением, как и он сам, но его пренебрежение объяснялось полным неверием. Мои причины были более вескими.
Мы сидели вдвоем в его комнате для секретных встреч. Он откинулся на спинку своего кресла, барабаня пальцами по губе. Его черные глаза глядели на меня, не выражая никаких чувств, словно холодный, полированный оникс. В них почти никогда нельзя было ничего прочитать, но я то знал: они скрывают если не гнев, то по крайней мере любопытство. Я отвел взгляд и стал изучать роскошный ковер под ногами. Его тут раньше не было.
– Дружеский дар от премьер министра Рокс Ло, – объяснил он.
– Дружеский? Вещь, судя по всему, дорогая. С каких это пор, интересно, Рокс Ло приносит нам дары? – спросил я.
– Итак, ты подумал. Вернемся к этому. Она настолько хороша в…
– Нет, – произнес я, вставая и подходя к окну. Сквозь щели слышался тихий свист ветра. – Дело совсем не в этом.
Он рассмеялся.
– Так расскажи, в чем дело.
Я оглянулся на его стол, заваленный картами, схемами, книгами и записями. Не кто иной, как я научил его читать на морриганском – том языке, на котором была написана большая часть этих документов. Расскажи, в чем дело. А я и сам до конца не понимал этого. Я снова сел в кресло напротив него и поведал, как действовала Лия на венданцев, даже таких матерых, как Гриз и Финч.
– Ты ведь знаешь, что такое кланы, да и среди горцев многие до сих пор верят. На джехендре шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на палатки, торгующие талисманами. А взять прислугу здесь, в Санктуме, – у каждого второго под рубахой какой нибудь оберег, да и у половины солдат тоже. Если они подумают, что венданцы получили благословение одним из древних даров, хоть бы даже и через королевскую кровь, ты мог бы…
Он подался вперед, резким взмахом сбросив на пол бумаги и карты со стола.
– Ты принимаешь меня за глупца? Ты ослушался приказа из за того, что несколько дремучих венданцев могут решить, что она – знамение? Ты решил сам себя назначить Комизаром и принимать свои решения, которые считаешь более мудрыми?
– Просто я подумал… – на мгновение я прикрыл глаза. Я уже ослушался его приказа, а теперь задним числом придумываю себе оправдания, совсем как морриганцы. – Я дрогнул, когда пришел убить ее. Я…
– Она пришлась тебе по вкусу, как я и сказал.
Я кивнул.
– Да.
Он откинулся на спинку кресла и потряс головой, махнув рукой, точно все это было сущим пустяком.
– Значит, ты поддался чарам женщины. Лучше, чем верить, будто можешь принимать решения за меня и лучше меня. – Он вскочил, оттолкнув кресло, подошел к стоящему в углу масляному светильнику на высокой подставке, украшенному короной из драгоценных кристаллов. Пока он подкручивал колесико, прибавляя пламя, на его лице играли отблески света. Светильник, подарок старшины квартала Томак, не вписывался в суровую обстановку комнаты. Поглаживая короткую бородку, Комизар, казалось, ушел в свои мысли, но вскоре снова посмотрел на меня.
– Невелика беда, что ты притащил ее. Главное, она не досталась ни Дальбреку, ни Морригану, остальное не важно. И вот что, раз уж она здесь… я сам решу, как использовать ее наилучшим образом. От меня не укрылись ни тихое удивление наместников от того, что среди них появилась принцесса, ни перешептывания слуг после ее ухода.
На губах Комизара появился намек на кривую улыбку. Он потер лампу рукавом, счищая пятнышко.
– Да, она и в самом деле может оказаться полезной, – прошептал он скорее самому себе, чем мне, проникаясь симпатией к этой мысли.
Вспомнив, что я все еще нахожусь в комнате, он обернулся.
– Развлекайся пока со своей зверушкой, да смотри, не привязывайся к ней слишком сильно. Братья Санктума – не деревенские горцы. Мы не можем погрязнуть в болоте семейной жизни. Помни об этом. Наше братство и Венда всегда на первом месте. На том мы стоим. Наши соотечественники на нас полагаются. Мы их надежда.
– Конечно, – ответил я. И это было правдой. Без Комизара, без Малика меня давно бы не было в живых. Но не привязываться к ней слишком сильно? Поздно было говорить о этом.
Он вернулся к столу, полистал бумаги, потом замер над картой и улыбнулся. Я знал эту улыбку. У него было их много. Когда он улыбнулся Лии, я испугался. Улыбка, которая появилась на его лице сейчас, была искренней – довольная улыбка, которую он позволял себе без свидетелей.
– Все идет по твоему плану?
– Нашему плану, – поправил он. – Все идет лучше, чем я мог надеяться. Я покажу тебе удивительные вещи, но придется подождать. Ты вернулся как раз вовремя, я собираюсь уехать завтра. Наместники Бальвуда и Арлестона не явились.
– Мертвы?
– Бальвуд, по всей вероятности. То ли его доконала таки северная хворь, то ли какой нибудь юный самозванец снес ему голову, а сам не решается явиться в Санктум.
Я подозревал, что Хедвин из Бальвуда получил удар мечом в спину. Он вечно бахвалился, заявляя, что с таким лиходеем, как он, не совладает никакая хворь северных лесов – и был прав.
– А Арлестон?
Нам обоим было понятно, что наместник Тьерни из самой южной провинции, скорее всего, валяется мертвецки пьяный в каком нибудь борделе по пути к Санктуму, а потом появится, будет рассыпаться в извинениях и винить во всем хромых лошадей и скверную погоду. Впрочем, в столице никогда не отказывались принять от него оброк. Комизар пожал плечами.
– Пылких юношей рано или поздно могут утомить вечно пьяные старые наместники.
Так и произошло с самим Комизаром одиннадцать лет назад. Я посмотрел на него, все еще совсем молодого человека, который вырезал трех наместников кряду, а сразу после этого предыдущего Комизара Венды. Но сейчас он уже не был столь пылким. Нет, теперь его кровь не кипела, с тех пор она остыла и ровно текла в жилах.
– У нас давно уже не случалось подобных неприятностей, – сказал я вслух.
– Никому не хочется получить стрелу в спину, но неприятности всегда происходят, мой юный друг, поэтому нам нельзя расслабляться. – Он отодвинул карту. – Завтра поедешь со мной. Мне не помешает свежий собеседник. Давненько мы с тобой не совершали совместных прогулок.
Я промолчал, но, видимо, он все понял по моему вытянувшемуся лицу и тряхнул головой, отменяя приглашение.
– Как я мог забыть, ты ведь только что вернулся, путь был долгим. К тому же ты добыл Венде очень неплохие трофеи. Ты заслужил передышку. Отдохни несколько дней, а потом мы с тобой возьмемся за работу.
Я с благодарностью отметил про себя, что он не упомянул еще и Лию в качестве причины. Он отнесся ко мне милостивее, чем я того заслуживал, однако от меня не укрылось то, как он выделил слово «Венда», напомнив мне, кому и чему я служу. Я встал. Сквозняк разворошил бумаги на столе.
– Надвигается буря, – заметил я.
– Первая из многих, – отозвался он. – Начинается новый сезон.
Глава четвертая
Вскочив на ноги, я всмотрелась в темноту, пытаясь разглядеть, откуда идет шум.
– Сюда.
Я развернулась.
Небольшое пятнышко света изменило свои очертания, когда кто то шагнул вперед, под узкий тусклый луч.
Едва различимая прядь темных волос. Скула. Его губы.
Я окаменела. Я смотрела на него, того, кто был мне всех дороже и от кого я убежала, кто теперь был заперт со мной в одной камере.
– Принц Рейфферти, – прошептала я наконец. Всего навсего имя, но как трудно его выговорить, как оно тяжеловесно, чуждо, неблагозвучно. Принц Джаксон Тайрес Рейфферти.
Он помотал головой.
– Лия…
От звука его голоса у меня по телу побежали мурашки. Тот, мысль о ком помогала мне всё выдерживать на протяжении тысяч миль. Всех этих недель. Дней. Он. Крестьянин, оказавшийся принцем – и очень искусным лжецом. Все это не укладывалось у меня в голове. Мысли разбегались, ускользали, как вода, просачивающаяся сквозь пальцы.
Он шагнул вперед, пятно света переместилось ему на плечи, но я успела увидеть его лицо и выражение вины.
– Лия, я знаю, о чем ты сейчас думаешь.
– Нет, принц Рейфферти. Вы не представляете, о чем я думаю. Я даже сама не уверена, что понимаю, о чем думаю.
Мне было ясно одно: даже сейчас, когда я вся дрожала от неведения и сомнений, у меня все равно радостно билось сердце, кровь бросалась в голову от каждого его слова и взгляда, а в груди все замирало так же, как тогда, в Терравине, будто с тех пор совсем ничего не изменилось. Он был мне нужен, я тянулась к нему, отчаянно и безрассудно.
Рейф шагнул, и расстояние, разделявшее нас, внезапно исчезло. Биение его сердца слилось с биением моего, его руки, обнявшие меня, были такими же сильными, а губы теплыми и мягкими и такими же нежными, как я помнила. Я приникла к ним жадно, с облегчением, благодарностью – и злостью. Губы крестьянина, губы принца – губы незнакомца. Единственное, что, как мне казалось, я знала о нем, оказалось неправдой.
Я теснее прижалась к нему, говоря себе, что небольшая ложь – это не так страшно на фоне всего остального. Он рисковал жизнью, последовав сюда за мной. Его жизни и сейчас угрожала смертельная опасность. Неизвестно еще, доживем ли мы оба до утра. И все же это стояло между нами стеной твердой и безобразной. Он лгал. Умело манипулировал мной. Для чего? Какую игру он вел? И за кем он явился сюда, за мной или за принцессой Арабеллой? Я оттолкнула его. Посмотрела на него. Помедлила. По камере разнесся звонкий звук, с которым моя ладонь встретилась с его щекой.
Рейф замер, потирая лицо, и склонил голову набок.
– Должен признать, что я немного иначе представлял себе эту встречу после стольких то миль погони за тобой, через весь материк. Может, вернемся назад, к поцелуям?
– Ты мне солгал.
Я увидела, как он расправил плечи, выпрямился. Царственная осанка, принц – так вот каков он на самом деле.
– Помнится, это у нас было взаимно. Мы квиты.
– Но ты все это время знал, кто я.
– Лия…
– Рейф, тебе, возможно, это кажется пустяком, но для меня это чертовски важно. Я бежала из Сивики, потому что впервые в жизни захотела, чтобы меня любили за то, какая я, а не за мое положение. Я не хочу, чтобы мою судьбу решил какой то росчерк пера на клочке бумаги. Может, я не доживу до конца этого дня, но, прежде чем испущу свой последний вздох, я должна знать. За кем ты пришел сюда на самом деле?
Его ошеломленный вид теперь сменился раздраженным.
– Неужели непонятно?
– Нет! – сказала я. – Будь я в самом деле служанкой из таверны, стал бы ты спасать меня? Чего я на самом деле стою в твоих глазах? Посмотрел бы ты в мою сторону, если бы не знал, что я принцесса Арабелла?
– Лия, это невозможное допущение. Я приехал в Терравин только потому, что ты была…
– …дипломатическим затруднением? Вызовом? Загадкой?
– Да! – рявкнул он. – Ты была всем этим! Вызовом и затруднением! Сначала. Но потом…
– Что если бы ты совсем не нашел принцессу Арабеллу? Что если бы ты нашел только меня, служанку из таверны по имени Лия?
– Тогда сейчас меня бы здесь не было. Я был бы в Терравине и целовался бы с самой возмутительной девицей из всех, кого встречал, и даже два королевства не смогли бы оторвать меня от нее, – подойдя ближе, он нерешительно взял мое лицо в руки. – Но суть в том, что я пришел за тобой, Лия, и не важно, кто ты и что ты, и мне плевать на все ошибки, которые я совершил, и на ошибки, которые наделала ты. Я совершил бы их снова, все до единой, ради того, чтобы оказаться рядом с тобой.
В его глазах блеснуло отчаяние.
– Я хочу объяснить тебе все. Я хочу провести с тобой всю жизнь, чтобы загладить вину за каждую ложь, которую произносил, но сейчас у нас слишком мало времени. В любую минуту они могут вернуться за кем то из нас. Нам необходимо сверить наши истории и договориться о планах.
Всю жизнь. Мои мысли стали вялыми, эти два слова – всю жизнь – вытеснили их, затопив всю меня своим теплом. Снова вспыхнули надежды и мечты, которые я с болью отталкивала от себя. Конечно, он прав. Важнее всего сейчас было решить, что нам делать. Я не выдержу, если увижу, что и он умирает. Меня и так подкосила смерть Греты, Вальтера и его товарищей.
– Я ожидаю подмогу, – продолжал между тем Рейф. – Нам нужно только дождаться, пока они сюда доберутся.
Он говорил убежденно и был уверен в себе, как может быть уверен принц. Или опытный, хорошо обученный солдат. Как только я раньше не заметила в нем этой черты? Его воины на подходе, сказал он.
– Сколько их? – спросила я.
– Четыре.
Я почувствовала, как во мне зарождается надежда.
– Четыре тысячи?
Ответ отрезвил меня.
– Нет. Четыре.
– Четыре сотни, ты хочешь сказать?
Он потряс головой.
– Четыре человека? Всего? – повторила я.
– Лия, я понимаю, как это звучит, но поверь, эти четверо – лучшие из всех.
Моя надежда увяла так же быстро, как расцвела. Четыреста солдат не сумели бы вызволить нас отсюда, что там говорить о какой то четверке. Я даже не пыталась скрыть скептицизм, а с моих губ сорвался тихий смешок. Я зашагала по тесной комнатушке, мотая головой.
– Мы в ловушке здесь, на берегу бушующей реки, в окружении тысячи врагов, которые полны ненависти к нам. Что могут сделать четыре человека?
– Шесть человек, – поправил Рейф, – если считать с тобой и со мной.
Я заметила, что голос его звучит необычно скованно, а подойдя ко мне, он поморщился и потер бок.
– Что с тобой? – встревожилась я. – Ты ранен?
– Так, небольшой подарочек от конвоиров. Дальбрекская свинья им не по душе. Они постарались донести до меня эту мысль. Многократно, – держась за бок, он медленно, с трудом вдохнул. – Но это только синяки. Со мной все в порядке.
– Нет, – возразила я. – Это не порядок.
Я отвела его руку и задрала рубаху. Даже в тусклом свете мне были видны лиловые кровоподтеки, покрывающие его ребра. Я сделала в уме пересчет. Пятеро против нескольких тысяч. Подтащив низкий табурет, я заставила Рейфа сесть, потом нарвала полос из подола своей и без того изорванной юбки. Бережно я стала бинтовать его, чтобы каждое движение не отдавалось такой болью. На память пришли страшные шрамы на спине Кадена. Эти люди настоящие дикари.
– Не нужно было тебе приезжать сюда, Рейф. Я сама виновата. Навлекла на себя беду, когда…
– Я в полном порядке, – перебил он. – Перестань тревожиться. Я получал удары и похуже – копытом от своего коня, все это сущие пустяки по сравнению с тем, что пришлось пережить тебе. – Он сжал мне руку. – Мне очень жаль, Лия. Они рассказали мне о твоем брате.
Горький ком снова встал у меня в горле. Не думала я, что такое может случиться, а тем более, что мне придется увидеть это своими глазами. Быть свидетельницей убийства собственного брата – что может быть страшнее. Я отняла руку и вытерла ее о разодранную юбку. Мне казалось неправильным ощущать тепло рук Рейфа на своих пальцах, вспоминая о Вальтере, лежавшем в холодной земле.
– Ты хочешь сказать, они насмехались над моим братом. Я все пять дней пути слушала, как они злорадствовали и зубоскалили, что так легко с ним справились.
– Они рассказали, что ты похоронила их всех. Всех до одного.
Я всматривалась в слабые лучики света, надеясь увидеть хоть что то, кроме обращенных к небу невидящих глаз Вальтера и своих пальцев, закрывающих их в последний раз.
– Жаль, что ты не знал его, – вздохнула я. – Мой брат должен был стать великим королем. Он был добрым и терпеливым, и верил в меня так, как никто больше не верил. Он, – я повернулась к Рейфу, – он был со своим патрулем. Тридцать два воина. Самые сильные, самые храбрые солдаты Морригана. Я видела, как они погибают, все, один за другим. Тех, других, было больше впятеро. Это была кровавая бойня.
Защитная пелена, которой я отгораживала себя, была сдернута, и по коже начал расползаться одуряющий жар того дня. Я вдыхала запах пота на их телах. На частях тел. Я собирала их все, чтобы ничего не оставить диким зверям, потом тридцать три раза опускалась на колени для молитвы. Слова лились свободно, будто из глубины истекающей кровью души – тридцать три мольбы о пощаде, тридцать три прощания. А потом пропитавшаяся их кровью земля привычно поглотила их, сомкнулась, и они ушли. Такое случилось не в первый раз. И не станет последним.
– Лия?
Я посмотрела на Рейфа. Высокого и сильного, как мой брат. Уверенного, как мой брат. Он ждет всего четверых. Сколько еще утрат я смогу выдержать?
– Да, – ответила я, – я похоронила их всех.
Рейф дотронулся до меня и потянул к себе. Я села рядом с ним на солому.
– Мы сумеем это сделать, – сказал он. – Придется только выиграть время, пока не подойдут мои люди.
– Сколько времени нужно твоим солдатам, чтобы добраться сюда? – спросила я.
– Несколько дней. Может, больше. Все зависит от того, сколько им придется проскакать на юг, чтобы перейти реку. Но я знаю, что они постараются оказаться здесь как можно раньше. Они – лучшие, Лия. Лучшие из воинов Дальбрека. Двое из них свободно говорят на венданском. Они найдут способ пробраться сюда.
Я хотела было возразить, что пробраться сюда не трудно. Главное – выбраться потом отсюда. Но прикусила язык и только кивнула, стараясь сделать вид, что его слова меня вдохновили. Если этот план не сработает, тогда сработает мой. Этим утром я убила коня. Возможно, к вечеру смогу убить и другого зверя.
– Должен быть другой способ, – заговорила я. – У них в Санктуме оружие. Никто не хватится, если что то одно пропадет. Думаю, я смогу незаметно спрятать под юбкой нож.
– Нет, – твердо сказал Рейф. – Слишком опасно. Если они…
– Рейф, их предводитель виновен в убийстве моего брата, и его жены, и целого взвода наших солдат. Он не задумываясь пойдет дальше, это лишь вопрос времени. Его необходимо…
– Их убили его воины, Лия. Какой смысл убивать одного человека? Одним ножом не победить целую армию, особенно в нашем положении. Сейчас наша единственная цель – выбраться отсюда живыми.
Я не соглашалась. Умом я понимала, конечно, что прав Рейф, но в каких то темных глубинах своей души жаждала большего, чем просто побег.
Рейф взял меня за руку, требуя ответа.
– Ты слышишь меня? Никому не будет лучше, если ты умрешь. Наберись терпения. Придут мои люди, и вместе мы найдем выход.
Я, раненый и четверо солдат. Все вместе звучало как бред. Но я кивнула: хоть и нет никакой четверки, мы с Рейфом нуждаемся друг в друге – только это сейчас и имеет значение.
Усевшись на соломенном тюфяке, мы принялись строить планы: что сказать, а чего не говорить, какие уловки помогут нам остаться в живых, пока не подоспеет подмога. Наконец то между нами был союз – союз, который все время так хотели заключить наши отцы. Я рассказала Рейфу все, что успела узнать о Комизаре, Санктуме и коридорах, по которым меня тащили. Каждая мелочь могла оказаться важна.
– Будь осторожен. Взвешивай каждое свое слово, – предостерегала я. – Следи даже за своими движениями. Он ничего не упускает. У него цепкий и зоркий взгляд, несмотря на обманчивую внешность.
Кое о чем я все же умолчала. Планы Рейфа были осязаемыми, прочными – как сталь и плоть, почва под ногами и кулак. Мои – неуловимы, невидимы: жар и холод, кровные узы и правосудие, все, что я чувствовала нутром.
В самый разгар проговаривания наших планов Рейф, внезапно замолчав, протянул руку и нежно провел большим пальцем по моей щеке.
– Я так боялся… – он сглотнул и потупился, прочищая горло. Его желваки заходили, и я подумала, что мне не следует смотреть на него сейчас, в минуту слабости. Когда Рейф поднял глаза, они горели гневом. – Я знаю, что сжигает тебя, Лия. Они заплатят. За все. Клянусь тебе. Наступит день, когда они заплатят.
Но я поняла, что он хотел сказать. Что Каден заплатит.
В коридоре раздались приближающиеся шаги, и мы отпрянули друг от друга. Рейф всмотрелся в меня, яркая синева его глаз прорезала полумрак.
– Лия, я понимаю, что твои чувства ко мне могли измениться. Я обманул тебя, назвавшись крестьянином. Но я надеюсь, что смогу снова заслужить твою любовь, теперь уже как принц, когда нибудь. Начало у нас было ужасное – но это не означает, что нас не ждет более счастливое завершение.
Я смотрела на него, его взгляд поглотил меня полностью… открыла рот, чтобы что то ответить, но в голове все еще звучали его слова. Смогу снова заслужить твою любовь… теперь уже как принц.
Дверь с лязгом распахнулась, и вошли два стражника.
– Ты, – сказал один, ткнув в мою сторону, и, едва я успела встать на ноги, меня потащили к выходу.
Глава пятая
– Залезай, кому говорят.
Меня с головой окунули в корыто с ледяной водой, и чьи то сильные руки начали скрести и тереть мне голову. Наконец, я смогла вынырнуть, жадно глотая воздух и выплевывая мыльную пену. Очевидно, Комизар счел, что я выгляжу отвратительно, а мой запах оскорбителен для его чувствительного носа, и распорядился поскорее привести меня в порядок. Меня вытянули из корыта и, дав мне тряпицу размером с носовой платок, велели вытереться. За моим унизительным омовением наблюдала молодая женщина, которую остальные звали Калантой. Она что то мне бросила.
– Надень это.
Я поглядела на ветошь, лежащую у меня в ногах. Этот грубый, бесформенный мешок был похож не на одежду, а на тюфяк, из которого вытряхнули солому.
– Не стану.
– Наденешь, если хочешь жить.
В ее голосе не было даже намека на злобу. Она просто излагала факты. Ее взгляд нервировал. На одном глазу у нее была повязка – кожаная заплатка. Черная тесемка, на которой она держалась, резко выделялась на фоне ее странно безжизненных, неестественно белых волос. Сама заплатка выглядела поразительно, от нее почти невозможно было оторвать взгляд. На ней бисером был вышит ярко синий глаз, смотрящий прямо вперед. Из под повязки по щеке разбегались замысловатые линии татуировки, превращающие половину лица Каланты в произведение искусства. Я задумалась, зачем эта женщина привлекает внимание к тому, что многие другие сочли бы уродством.
– Скорее, – сказала Каланта.
Я отвела глаза от ее немигающего взгляда и, подняв с пола грубую мешковину, повертела в руках.
– Он хочет, чтобы я надела это?
– Здесь не Морриган.
– А я не мешок картошки.
Каланта прищурила единственный глаз и вдруг рассмеялась.
– Будь ты картошкой, ценилась бы куда выше.
Если Комизар полагал, что это меня унизит, он просчитался. Мне было совсем не до гордыни. Я натянула мешок через голову. Он оказался слишком просторным и сползал с плеч, а чтобы не наступить на длинный подол, приходилось поддергивать его. Грубая ткань царапала кожу. Каланта бросила мне кусок веревки.
– Подвяжи, удобнее будет.
– Чудесно, – сказала я, отвечая на ее ухмылку, после чего заложила складки на мешковатом наряде и завязала веревку вокруг талии.
Босые ноги стыли на каменном полу, но у меня отняли башмаки, и я не рассчитывала получить их назад. Стараясь не дрожать, я кивнула, показывая, что готова.
– Скажи спасибо, принцесса, – заметила Каланта, рассеянно водя пальцем по невидящему расшитому глазу. – Бывает, что он куда круче обходится с теми, кто ему перечит.
Глава шестая
Паулина
Последний этап путешествия в Сивику был выматывающим. Возле Дерриваля нас застиг проливной дождь, и мы вынуждены были на три дня укрыться в пустом сарае, где нашими соседями оказались сова и бродячая кошка. По крайней мере, благодаря им в сарае не было грызунов. С каждым днем вынужденного безделья моя тревога росла. Лия теперь уже, наверное, была в Венде – если, конечно, Каден повез ее туда. Я старалась гнать от себя мысль о другой возможности – что она уже мертва.
Все произошло так быстро, что я тогда ничего не успела сообразить. Ее похитил Каден. Каден – один из них. Каден, который был мне симпатичен больше, чем Рейф. Я даже допустила ошибку, подталкивая Лию к нему. Мне так нравился его спокойный нрав. Я говорила ей о том, какие у него добрые глаза. Мне все в нем казалось добрым. Как я могла так ошибаться? Это глубоко потрясло меня. Я всегда считала, что хорошо разбираюсь в людях, но Каден оказался не добрым – совсем наоборот. Он был наемным убийцей. Так сказала Гвинет. Откуда это было известно ей, не знаю, но у Гвинет было много талантов, и выуживание тайных сведений из посетителей таверны наверняка входило в их число.
Мы решили, что безопаснее будет остановиться на постоялом дворе в одной из деревушек за городской стеной. Гвинет здесь никто не знал, но меня могли узнать, поэтому приходилось скрываться хотя бы до той поры, пока не удастся устроить встречу с лордом вице регентом. При дворе королевы я была весьма заметной фигурой, и, возможно, меня обвиняли в измене за то, что я помогала Лии устроить побег. Из всех министров кабинета вице регент всегда был добр к Лии, даже заботлив. Он, казалось, понимал все сложности ее положения при дворе. Если я объясню ему, в какой беде она оказалась, вице регент наверняка сумеет преподнести это известие королю в самом выгодном для нас свете. Какой отец не приложит все силы для спасения дочери, даже если она бунтарка?
Пока Гвинет снимала нам комнату, я стояла в тени, опустив голову в скрывающем лицо капюшоне. Я видела, как она разговаривает с хозяином гостиницы, но слов не слышала. На мой взгляд, их беседа тянулась дольше, чем требовалось. Я чувствовала дрожь и шевеление в животе. Это постоянно напоминало о том, как все изменилось, сколько прошло времени, напоминало об обещании Лии: мы пройдем через все это вместе. Напоминало о том, что времени почти не осталось. Поцеловав кончики пальцев, я подняла их, обращаясь к богам. Пожалуйста, верните ее.
Какая то бумага перешла из рук Гвинет к хозяину гостиницы. Он мельком взглянул на меня – возможно, удивился, почему я не снимаю капюшон, даже войдя в дом, но ничего не сказал и наконец то протянул через стойку ключ.
Наша комната располагалась в самом конце коридора – тесная, но, конечно, удобнее сарая. Нове и Дьечи разместились на конюшне и были, кажется, довольны своими стойлами и свежим ячменем на обед. С деньгами трудностей не было. Я продала драгоценности, которые Лия отдала мне в Луизвеке. Даже Гвинет удивило то, как легко я договаривалась с подозрительными торговцами в задних комнатах их лавок, но я научилась этому у Лии.
Когда мы остались одни за закрытой дверью, я спросила у Гвинет, почему это заняло столько времени. У Берди это было делом нескольких минут: договориться о цене да показать постояльцу его комнату.
Гвинет бросила на кровать свой мешок.
– Я отправила письмо канцлеру и попросила о встрече.
У меня перехватило дыхание, и с минуту я не могла говорить.
– Что что ты сделала? Против моей воли? Я уже говорила тебе, он ненавидит Лию.
Гвинет невозмутимо начала распаковывать вещи.
– Я считаю, что нужно сначала все разузнать через… менее официальные каналы, а уж потом соваться ко второму лицу в королевстве. Если окажется, что вице регент не может помочь, мы упремся в стену.
Я уставилась на нее, чувствуя, как в бессилии опускаются руки. Вот уже второй раз она упоминает канцлера, а теперь и вовсе начала действовать без моего согласия. Казалось, она твердо намерена втянуть его в дело.
– Ты знакома с канцлером, Гвинет?
Она пожала плечами.
– Хм, может, самую малость. Наши с ним дорожки когда то пересекались.
– И ты даже не подумала мне об этом рассказать?
– Я подумала, что тебе это не понравится, и, похоже, не ошиблась.
Я швырнула свой мешок на кровать и стала рыться в нем, ища гребень. Я усердно принялась расчесывать волосы, пытаясь распутать мысли и стараясь контролировать хоть что то, хотя на самом деле была в полной растерянности. Она знакома с ним самую малость? Мне не нравился канцлер, и я не доверяла ему даже больше, чем Лия. В нем не было ни одной черты, которая была бы мне симпатична.
– Я придумала. Я пойду прямо к королю, – сказала я. – А ты можешь оставаться здесь.
Гвинет схватила меня за руку, останавливая мои взмахи по волосам.
– А как ты себе это представляешь? Войдешь в цитадель и постучишь своим гребешком в дверь королевских покоев? Как ты думаешь, далеко тебе удастся пройти? А может, отправишь письмо? Но вся почта сначала доставляется в кабинет канцлера. Так почему сразу не пойти прямиком к нему?
– Я уверена, что, так или иначе, сумею получить аудиенцию у короля.
– Конечно, сумеешь. Но не забывай, что ты помогла бежать Лии. Очень вероятно, что разговаривать с ним тебе придется сквозь тюремную решетку.
Я понимала, что Гвинет права.
– Что ж, если это будет необходимо.
Гвинет вздохнула.
– Благородно, ничего не скажешь, но давай попытаемся этого избежать. Сначала разнюхаем, что и как.
– Поболтав с канцлером?
Она уселась на кровать и нахмурилась.
– Лия, видать, не рассказала тебе про меня?
Я сглотнула, приготовившись услышать о чем то из прошлого Гвинет, чего мне не хотелось знать.
– Не рассказала? О чем?
– Я служила королевству. Поставляла новости.
– Что это значит? – осторожно уточнила я.
– Я шпионила.
Я закрыла глаза. Это даже хуже, чем я боялась.
– Ну ка, сейчас же перестань, не напрягайся так. Это вредно для ребенка. То, что я шпионка – бывшая, – еще не конец света. Нам это даже может оказаться на руку.
Оказаться на руку? Я приоткрыла глаза – Гвинет глядела на меня с широкой улыбкой.
Она поведала мне о Глазах Королевства, шпионах Сивики, рассеянных по городам и селам Морригана и передававших всевозможные сведения в столицу, верховной власти. Было время, когда она нуждалась в деньгах и хорошо научилась вызывать на откровенность постояльцев гостиницы в Грейспорте, прибираясь в их комнатах.
– Ты шпионила на короля? – спросила я.
Она пожала плечами.
– Наверное. Я имела дело только с канцлером. Он… – у Гвинет потемнело лицо. – Он был такой обходительный, а я была молодая и глупая.
Гвинет и сейчас молода. Всего на каких то несколько лет старше меня. Но глупая? Вот уж нет. Она ловкая, расчетливая и дерзкая – в отличие от меня. В глубине души я, разумеется, понимала, что все эти качества могут оказаться полезными в поисках того, кто выслушал бы нас с сочувствием. И все же я колебалась. Я боялась оказаться втянутой в какую то шпионскую сеть, хоть Гвинет и клялась, что больше в нее не входит. А что если это не так?
Гвинет будто видела, какие мысли проносятся у меня в голове.
– Паулина, – твердо сказала она. – Ты, наверное, самый верный и самый праведный человек из всех, кого я встречала. Это восхитительно, но иногда еще и немного раздражает. Пора уже, соберись. Хватит изображать хорошую девочку. Хочешь ты помочь Лии или нет?
На это я могла дать лишь утвердительный ответ.
Что бы мне ни пришлось для этого делать.
Глава седьмая
Стены смыкались, казалось, что проход с каждым шагом сужается. Меня вели по темному коридору, потом два пролета вверх по затхлой лестнице, по другому коридору, где нельзя было бы пройти, расставив руки. Три поворота, затем несколько ступеней вниз. Внутри эта крепость оказалась таким же запутанным лабиринтом, каким виделась снаружи. Застройка разных веков перемешалась в ней.
Наш путь явно лежал не назад в зал Санктума. У меня учащенно стучало сердце. Куда меня тащат на этот раз? Распущенные по плечам волосы все еще не просохли, босые ноги немели от холода на каменном полу. Я старалась запомнить дорогу – мне казалось, что это имеет значение. Сейчас все имело значение. Каждая мелочь. Каждый взмах ресниц. Больше всего мне сейчас не хватало Гвинет с ее обходительностью и умением скрывать тайны за милой улыбкой – если только они не касались тех, кого она любила, например Симоны. Тогда на лице у Гвинет было большими буквами написано, что она лжет. Даже теперь я продолжала учиться у нее. А думала я лишь об одном: как добиться, чтобы по моему лицу нельзя было ничего прочитать.
Миновав последний поворот, мы оказались в коридоре, который оканчивался массивной двустворчатой дверью. Ее кованые черные петли напоминали замысловато ветвящиеся шипы. Конвоиры постучали, и я услышала тяжелый скрежет отодвигаемого засова. Меня втолкнули внутрь – по видимому, эти люди не знали иного способа обращения с пленниками, – но в этот раз я была начеку и устояла на ногах.
Я оказалась в тихой комнате и сразу увидела Кадена. При взгляде на мою убогую хламиду он сжал зубы, а на шее вздулась вена. Что мелькнуло в его глазах: стыд или ярость? А еще я заметила, что он успел вымыться – и сменить одежду. Теперь, сбросив морриганское обличье, он выглядел, как один из них… зверь из другой стаи. На нем была просторная рубаха венданского покроя, а с поясного ремня свисала гроздь костей. Вот он каков, настоящий Каден.
А потом я увидела Рейфа – спиной ко мне, с заломленными назад и связанными руками. Рядом с ним стоял стражник. Поспешно отвернувшись, я перевела взгляд на Комизара.
– Вы как раз вовремя, принцесса, – заговорил он. – Ваш батрак тоже только что прибыл.
Взмахом руки он велел мне пройти вперед и встать рядом с Рейфом.
Комизар был по прежнему облачен в перевязь, на которой теперь висел и меч Вальтера. Видя, что я это заметила, он усмехнулся. На моем лице не дрогнул ни один мускул. С этой минуты присвоенные им вещи брата должны подпитывать мои силы, а не подрывать их.
Комизар вышел на середину комнаты, приветственно развел в стороны руки.
– Братья, это исторический день для Венды. Не один, а целых два пленника.
Он все еще говорил на морриганском, желая, видимо, чтобы мы его поняли. Я не знала, понимает ли Рейф по вендански, и корила себя, что не спросила об этом, пока мы были вдвоем в «покоях для ожидания». Такие детали могут оказаться важны. Комизар переключил внимание на Рейфа и меня.
– Надеюсь, вы оба цените то, как вам повезло, – вы оказались пленными. Это редкая честь – однако, все может перемениться в один миг.
Голос его звучал игриво, улыбка на лице казалась почти дружелюбной. Приблизившись ко мне, он поднял прядь мокрых волос с моего плеча, н тут же брезгливо ее отбросил.
– Я уже знаю, почему здесь принцесса. Она предположительно наделена даром, который, как считает мой Убийца, может принести пользу Венде. – Комизар пожал плечами. – Время покажет.
Он повернулся к Рейфу.
– Но ты… объясни ка, по какой причине я не должен сию минуту изрубить тебя в лапшу, да еще и наказать солдат, которые не убили тебя, как только увидели.
– Потому что у меня есть новости, которые выгодны Венде, – ответ Рейфа был быстрым и уверенным.
Комизар засмеялся – и от этого смеха тишина в зале стала совсем гробовой.
– Так мне и доложили. – Он прошел на середину и уселся на край стола, болтая ногами. Скорее подвыпивший хулиган в кабаке, чем правитель государства. – Чивдар Ставик передал мне это твое заявление. А вот солдаты говорят другое. Влюбленная деревенщина, так они тебя назвали, да и принцесса, кажется, считает, что ты явился сюда ради нее. Насколько я понимаю, там имели место занимательные объятия.
– Знакомое лицо в чужой стране, – пожал плечами Рейф, – вот девушка и бросилась мне на шею, что же я мог поделать. Но женщинам меня не одурачить. Я не путаю удовольствие с делом. Я не сунулся бы на порог к неприятелю из за обычного летнего романчика.
Комизар сверкнул глазами, повернувшись ко мне. Я смотрела на Рейфа.
– Романчик, – повторил Комизар, кивнув. – Так земледелие – это просто маска?
– Принц послал меня разобраться, правда ли девчонка сбежала или все это запланированная операция, месть за давние конфликты. Всем известно, что у Дальбрека долгая и непростая история взаимоотношений с соседом. Не стану перечислять все мелочные оскорбления, нанесенные нам Морриганом. Тем не менее брак между королевскими домами помог бы предать забвению прошлые обиды.
– И создать союз.
– Да.
– Чтобы объединить силы против нас.
– Разве не это цель любого политического маневра? Власть и ее укрепление, – Рейф не оправдывался, он говорил спокойно и бесстрастно, начальственным тоном.
Кажется, его слова заставили Комизара задуматься. Он прищурился, но затем усмехнулся, чуть приподняв уголок рта.
– На мой взгляд, ты куда больше похож на простого крестьянина, чем на важного посланца принца, – отвернувшись, он поискал кого то глазами в зале: – Гриз! Где же он?
Один из наместников сообщил, что Гриз до сих пор в зале Санктума, и за ним срочно отрядили стража. Комизар объяснил, что Гризу довелось видеть самого принца и его придворных, когда в прошлом году он присутствовал в Дальбреке на какой то официальной церемонии. Он сможет засвидетельствовать, правда ли Рейф придворный.
– Не хочешь ли поменять свою историю, пока не поздно? Если скажешь правду, я скорее смогу приняться за ужин, а за это велю, чтобы смерть твоя была быстрой и почти безболезненной.
– Моя история неизменна, – без колебаний проговорил Рейф.
Дыши, Лия. Дыши. Я покосилась на Кадена, стараясь не выдать своего ужаса и надеясь на помощь. Он в долгу передо мной. Каден ответил на мой взгляд, едва заметно отрицательно помотав головой. Как я могла забыть. Венда всегда превыше всего. В груди поднимался панический страх, я огляделась. Оружие со всех сторон, у наместников, стражников, других не известных мне членов братства Венды. В комнате их было больше дюжины. Даже если бы я смогла разоружить одного и лишить жизни другого, все равно у нас с Рейфом нет ни малейшего шанса выстоять против них. Особенно у Рейфа, со скованными за спиной руками. Я сделала черепаший шажок вперед, но тут заметила, как Рейф чуть согнул руку, подавая знак. Я остановилась. Все кругом замерли в ожидании, мгновения тянулись мучительно долго, но Комизар явно наслаждался ситуацией. Наконец раздались шаги, тяжелая поступь гиганта.
Дверь открылась, и вошел Гриз.
– Bedage akki, – окликнул его Комизар и положил руку Гризу на плечо. Они подвел его к Рейфу и остановился, по вендански объясняя Гризу, кем назвался Рейф. – Ты был на церемонии, видел и принца, и его свиту. Узнаешь ли ты этого человека?
Хмуря брови, Гриз рассматривал Рейфа. Он переминался с ноги на ногу с мрачным видом, как будто смущаясь от того, что все вокруг с нетерпением ждали его ответа.
– Трудно так сказать. Там на площади была большая толпа. Я стоял довольно далеко и… – он поскреб затылок, подошел поближе, приглядываясь. Вдруг в его глазах мелькнуло узнавание. У меня чуть не выскочило сердце из груди.
– Ну? – спросил Комизар.
Гриз исподлобья посмотрел на меня. Я уставилась на него, не дыша, не шелохнувшись. Он снова перевел взгляд на Рейфа, задумчиво кивнул.
– Да, этого я помню. Он стоял совсем рядом с принцем, весь расфуфыренный, в кружевах да оборках. С принцем они вроде дружки. Все болтали с ним, а несколько раз чему то смеялись. – Гриз кивнул, довольный, что вспомнил, потом его рассеченный шрамом лоб снова нахмурился: – Что нибудь еще?
– Это все, – ответил Комизар.
Перед тем как повернуться и выйти, Гриз еще раз зыркнул в мою сторону.
А я пыталась выдохнуть и отдышаться. Неужели Гриз солгал ради меня? Или он сделал это для Рейфа? Шпионы есть повсюду, Лия. Получают звонкую монету в обмен на бдительность и внимание. Но только не Гриз. Это невозможно. Он же такой неподдельный венданец. Однако, вспомнила я, он скрывал от других, что бегло говорит по морригански.
– Так что же, наш расфуфыренный эмиссар, – сказал Комизар, – что за важное сообщение передал для меня принц?
– Как я уже говорил, оно предназначено только для ваших ушей.
Комизар гневно сверкнул глазами.
– Не оскорбляй моих братьев!
Наместники угрожающе загудели.
Рейф кивнул.
– Король Дальбрека при смерти. Это дело нескольких недель, если не дней. Но, пока это не случится, у принца связаны руки. Пока он ничего не может предпринять, но скоро власть перейдет к нему. И тогда все изменится. Он хочет подготовиться к этому моменту. Принц и его отец совершенно по разному смотрят на многое, в частности на политические союзы и на власть.
– В чем же разница?
– Принц смотрит в будущее. Он не верит в брачные союзы и считает, что для Дальбрека более выгоден альянс с Вендой, чем с Морриганом.
– А выгоден ли он Венде?
– Мы хотим получить порт и несколько миль горной местности. Остальной Морриган ваш.
– У принца смелые мечты. Он ставит перед собой большие цели.
– Стоит ли мечтать о пустяках?
– Но откуда нам знать, что это не очередная хитрость Дальбрека?
– После смерти отца принц немедленно лично прибудет сюда для решения всех вопросов – в знак доверия между нашими странами. К тому времени, понятно, он будет уже не принцем, а королем.
– Сюда? – резко перебил Каден.
Рейф оглянулся на него, не меняясь в лице – хотя от меня не укрылось, как он напряжен. Если бы не связанные руки, он, скорее всего, не смог бы сдержаться. Как я могла быть настолько слепа, что принимала их за друзей?
– Говоря точнее, он прибудет на нейтральные земли Кам Ланто, – ответил Рейф и снова повернулся к Комизару. – Подробности сюда доставит гонец от принца. Но он хочет, чтобы вы были наготове. Альянс нужно будет заключить быстро, пока в Морригане не успели пронюхать.
В полной тишине Комизар изучал Рейфа. Наконец он мотнул головой.
– У меня нет причин доверять тебе или считать, что принц чем то отличается от своего вероломного отца, да и от всех своих коварных предков. В Дальбреке все – вражеские свиньи. – Вскочив, он склонил голову и заходил по комнате в раздумьях. – И все же… интересную игру затеял твой принц – или ее затеял ты?
Комизар всмотрелся в лица наместников, Кадена и остальных, словно желая услышать их мнение, но в ответ не раздалось ни слова, лишь кое кто робко покивал. Он снова остановился перед Рейфом.
– Несколько недель – недолгий срок, можно и поиграть. Это даже забавно. Если в течение месяца отец принца не умрет и не прибудет гонец, то его безмозглый эмиссар будет отправлен назад к принцу – по кусочкам, то палец, то нога. Тем временем я направлю в Дальбрек своих людей, чтобы подтвердить, действительно ли король плох.
– Иного я и не ожидал, – заметил Рейф.
Комизар шагнул вперед, почти вплотную к Рейфу, рука его лежала на рукояти меча Вальтера.
– Ну а какой же интерес в этой игре для тебя, юный эмиссар?
– Власть, – ответил Рейф. – Что же еще? Принц и мне тоже кое что посулил.
Комизар заулыбался, и в его глазах мелькнуло одобрение.
Я слушала, как Рейф лжет, настолько естественно и непринужденно, что сама готова была ему поверить, и восторгалась тем, с какой легкостью он всех провел, и тут мне припомнилось, как гладко он врал мне в Терравине. Очевидно, для него это привычное дело.
Комизар объявил всем, что совещание окончено и они могут вернуться пировать в зал Санктума. Вскоре он сам тоже присоединится к ним. Он еще обменялся несколькими репликами с кем то из наместников или воинов, уже не для протокола. Неофициальный, даже небрежный тон этих его замечаний разительно отличался от предыдущего разговора. Рейфа отправят обратно по кусочкам. Конвоиры увели Рейфа, и наместники тут же сомкнулись, занимая место, где он только что стоял. Каден протянул ко мне руку.
Комизар отвел ее в сторону.
– Я сам провожу принцессу, – заявил он. – Мы скоро вернемся. Она мне нужна на несколько минут. Для разговора.
– Я могу пойти с вами, – предложил было Каден.
– Она пойдет со мной одна, – резко и твердо, как отрезал.
Я похолодела. Одна с Комизаром.
Каден смотрел то на него, то на меня, по прежнему не двигаясь, но я поняла: он уйдет и оставит нас, это неизбежно. Так пусть это произойдет в тот момент, который определю я. На моих условиях. Сейчас же. От страха у меня свело все внутренности. Сейчас же.
– Все хорошо, Каден, – сказала я, следя за тем, чтобы слова звучали ясно и твердо, и игнорируя Комизара, точно его здесь и не было. – Ты можешь идти.
Удар был нанесен точно.
Если Каден уйдет сейчас, получится, что он повиновался моему распоряжению, а не приказу Комизара. Повисло тяжелое молчание. Каден глядел на меня, понимая, что я только что сделала. Устои повиновения были поколеблены. Бессильно мотнув головой, он вышел, дело сделано, ущерб нанесен. За ним захлопнулась тяжелая дверь. Моя победа оказалась недолговечной. Я осталась наедине с Комизаром.
– Так… оказывается, язык у тебя все же есть.
Я продолжала не отрываясь смотреть на дверь.
– Для тех, кто достоин моих слов.
Он рывком развернул меня лицом к себе.
– Ты не слишком осмотрительно их подбираешь, а ведь положение у тебя очень шаткое.
– Мне и раньше такое говорили, много раз.
Слегка вздернув одну бровь, Комизар продолжал меня изучать.
– Любопытно, что ты не бросилась на эмиссара, когда он сообщил, что Дальбрек предаст Морриган. Неужели тебе не важно, что случится в твоем королевстве? Или ты не поверила рассказу эмиссара?
– Наоборот, Комизар, я поверила каждому его слову. Просто меня они не удивили. Возможно, вы не знали, что мой отец назначил целое состояние за мою голову, потому что я бежала от брачного союза. Меня предал родной отец, чем же королевство хуже? Я устала от того, что кругом одни изменники и предатели.
Комизар потянул меня за руку, заставив подойти ближе. На груди у него до сих пор красовалась тончайшая работа мастеров Морригана – свадебный подарок Греты Вальтеру. Его холодные черные глаза, опушенные длинными темными ресницами, самодовольно блеснули. Как мне хотелось выцарапать их – но не было ногтей. Как хотела я вытащить кинжал – но и его забрали. Я покосилась на меч у него на боку, украшенный алой морриганской яшмой, – оружие было почти в пределах моей досягаемости.
– Так устала, что готова на глупости? – спросил Комизар, крепче сжимая мою руку. – Человека труднее убить, чем коня, принцесса. Знаете, что произойдет, если вы убьете Комизара?
– Общее ликование?
Он едва заметно усмехнулся.
– Его обязанности падут на вас.
Отпустив меня, он подошел к столу и положил руку на глубокую царапину на столешнице.
– Вот здесь я убил предыдущего Комизара. Мне было восемнадцать тогда. Случилось это одиннадцать лет назад. Каден был еще совсем ребенком. Еле доставал мне до пояса. Мелкий для своих лет. В детстве он голодал – но под моим присмотром быстро выправился. Каждый комизар должен вырастить своего собственного рахтана, и он был со мной с самого начала. Нас связывают долгие годы. Велика его преданность мне.
Он водил пальцем по зарубке и, казалось, глубоко задумался – вспоминал, должно быть, при каких обстоятельствах она здесь появилась.
Но вот его цепкий взгляд снова обратился на меня.
– Даже не пытайся вбить между нами клин. До поры до времени я позволяю Кадену эти вольности. Я ведь тоже предан ему, а ты можешь послужить неплохим развлечением для нас обоих. Но не нужно обольщаться: ты и этот твой так называемый дар значат для меня меньше ломаного гроша. У эмиссара и то больше шансов дожить до конца месяца, чем у тебя. Не пытайся затевать игры, в которых все равно проиграешь.
Его раздражение меня воодушевило. Итак, мой удар попал точно в цель. От твоих слов эти самые игры с каждой минутой кажутся мне все более желанными, хотелось мне сказать ему. Комизар словно прочитал мои мысли.
Глаза его налились яростью.
– Повторяю на случай, если ваше королевское высочество глуховаты и ты не поняла с первого раза: положение твое очень шатко.
Я смотрела ему прямо в глаза, думая о том, что скоро увижу, как армия его головорезов похваляется морриганскими мечами, что до конца жизни в ушах у меня будут стоять крики брата и его товарищей – жуткие крики, которые ветер бросал мне прямо в лицо. И все это из за него, нарушителя границ и многовековых договоров.
– В моем положении нет шаткости, оно вполне определенно, – произнесла я вслух. – На родине меня разыскивают как изменницу, а здесь вы лишили меня свободы, надежд и погубили моего брата. Все, что мне было дорого, исчезло, и доказательством тому эта перевязь моего мертвого брата. Что еще можно у меня отнять?
Комизар охватил мою шею ладонью и медленно провел большим пальцем по впадине на горле. Он надавил сильнее, и я почувствовала биение пульса под его пальцем.
– Поверьте, принцесса, – прошипел он, – всегда найдется, что отнять.
* * *
Плачу о вас, братья и сестры мои,
Я плачу о всех вас,
Ибо хотя дни мои сочтены,
Для вас года испытаний лишь начались.
– Песнь Венды
Глава восьмая
Рейф
Я сидел за столом прямо напротив Кадена. Впившись в него глазами. Взглядом кромсая его на куски.
Я не знал, почему меня притащили сюда. Возможно, чтобы накормить. Или для того, чтобы я смотрел, как едят они. Руки у меня до сих пор были связаны за спиной. Каден потягивал эль, время от времени поглядывая на меня. Он, как мне показалось, был разъярен не меньше моего. На его глазах Лия меня поцеловала. Эта мысль точила его изнутри, словно червь.
Вокруг толпились наместники, некоторые хлопали меня по плечу и предлагали выпить, а потом оглушительно хохотали над собственной остроумной шуткой. На столе передо мной стояла полная кружка. Но выпить я мог только одним способом, окунув лицо в пену, как свинья в корыто. Такого зрелища им не дождаться – мне не настолько хотелось пить.
– Где она? – повторил я.
Я думал, что Каден снова промолчит в ответ, но вдруг он осклабился.
– А тебе что за дело? Я так понял, она всего навсего обычный летний романчик.
– Я не настолько бессердечен. Не хочу, чтобы она страдала.
– И я этого не хочу. – Он отвернулся и завел беседу с наместником, стоявшим справа от него.
Обычный летний романчик. Уставившись на брызги пены вокруг кружки, я размышлял о том, как уничижающе посмотрела на меня Лия, услышав это, как изогнула губы в презрительной усмешке. Определенно, она мне подыграла. Этот ее взгляд был нужен для подкрепления моих слов. Она должна была понять, почему я так сказал. Но если она просто подыгрывала, то делала это слишком уж убедительно.
Но не только это мучило меня – было еще кое что. Я разглядел это в ее глазах, движениях, во вздернутом подбородке, расслышал в звенящем голосе там, в камере, где мы оказались рядом. То была незнакомая мне Лия, она говорила о ножах и смерти. Что сделали с ней эти изверги, через что ей пришлось пройти?
Каден, повернувшись ко мне, снова сверлил меня взглядом. Червь вгрызался все глубже.
– Ты всегда принимаешь так близко к сердцу дела своего принца?
– Только когда это устраивает меня. А ты всегда отплясываешь с девушками, которых собираешься прирезать?
У него на скулах заходили желваки.
– Ты мне никогда не нравился.
– Какое горе.
В стол врезался кто то из наместников, но устоял на ногах. Поняв, что чуть не упал на Кадена, он захихикал.
– Комизар до сих пор там, с этой принцессой? Видать, голубая кровь в новинку даже ему, – он подмигнул и поковылял прочь.
Я подался вперед.
– Ты оставил ее с ним наедине?
– Заткнись, эмиссар. Ты ничего не знаешь.
Я сел на место. Кандалы нещадно впивались в запястья. В висках огнем бились мысли о долгих неделях пути по Кам Ланто и обо всем, что пришлось пережить Лии.
– Я знаю достаточно, – процедил я сквозь зубы.
Знаю, что, как только скину наконец эти цепи, я тебя прикончу.
Следующая страница