Ольга Олеговна Пашнина Свидания со злодеем
Текст предоставлен правообладателем
http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67126672&lfrom=166013508Аннотация
Габриэл Гримвелл – темный маг, глава богатейшей семьи Чармерда, убежденный холостяк и чертовски сложный мужчина. Циничен, скор на расправу, холоден и жесток. А еще он готов заплатить жизнью, чтобы защитить семью. В которую я и собиралась войти, став женой его племянника. Впрочем, быстро выяснилось, что род Гримвеллов хранит много секретов, а за безопасность удобнее платить чужими жизнями. И Габриэл в моей истории – самый настоящий злодей. Который открыл на меня охоту.
Ольга Пашнина
Свидания со злодеемПролог
Что лучше: попасть в лапы жуткого мага, жаждущего мести, или застрять в грозу посреди леса?
Вопрос философский. И бессмысленный, потому что я все равно застряла. Воид несколько раз угрюмо фыркнул, хрюкнул, как то подозрительно вздрогнул и заглох. Бревно, валявшееся рядом, заросшее мхом и грибами, всем своим видом демонстрировало, что совершенно не виновато в том, что его задели краем крыла. Я, мол, тут уже лет сто лежу, все дело в тебе, это ты, Теана Морнингблум, такая криворукая.
Я не собиралась с этим спорить, но досада на себя едва не заставила плакать. За что?! Ведь все шло так хорошо! Я отсиделась в какой то глуши, за гроши взяла видавший виды, но крепкий и надежный воид и почти пересекла границу. И вот, в каких то двух днях пути от долгожданной свободы, мне встретилось это бревно.
Паранойя внутри нашептывала привычное: «А если это он? Если бревно на твоем пути – дело рук Габриэла Гримвелла?» Но я быстро отбросила такие мысли. Во первых, потому что так недолго и сойти с ума, во вторых, потому что бревно определенно лежит здесь давно. Если бы оно было свежим или виднелись следы того, что его тащили! Но нет. В сердцах я пнула его, и из темного нутра с писком выскочила дождевая мышь, взмахнула крылышками и проворно забралась на ближайшее дерево.
– Прости, маленькая, – вздохнула я. – Ты, конечно, не виновата, что твой домик угробил мне воид.
За те несколько минут, что я пробыла снаружи, вымокла до нитки и вся изгваздалась в грязи. С неба все лилась и лилась холодная вода, повсюду грохотало, словно гроза подошла к леску, невольно ставшему для меня ловушкой, сразу со всех сторон. Вернувшись в кабину воида, я достала из кармана плаща часы. Всего лишь семь часов вечера, а темно, как будто настала ночь.
И что теперь делать? Я не могу сидеть здесь все время, нужно как то или завести воид, или выйти к людям и найти помощи. Только вот деньги заканчиваются. Хватит ли их на ремонт?
Я устало потерла глаза. Хотелось в тепло, выпить чашку горячего чая и закрыть глаза хотя бы на пару часов. Я ехала с самого утра, без перерыва, лишь раз вышла, чтобы размяться и немного освежиться. Хотелось как можно скорее пересечь границу и забыть о Гримвеллах, как о страшном сне.
Черт… ночной лес во время грозы – не самая лучшая декорация для мыслей о Габриэле. Он и его семейство превратили мою жизнь в кошмар. Еще несколько недель назад я была счастливой невестой, о чьей свадьбе писали во всех столичных газетах. Меня называли не иначе как «народной принцессой» – настолько сильно прогремела история о том, как приютская выпускница стала избранницей наследника одной из богатейших в стране фамилий. Это действительно была сказка, моя удача, моя любовь. Шикарное белое платье, тысячи приглашенных гостей.
Теперь я в бегах, и если однажды еще решусь выйти замуж, то только за полного сироту! У которого нет ни одного родственника! Ни сумасшедшей сестренки, ни напыщенной мамочки, ни, будь он проклят, мрачного дяди с безграничными возможностями! Плевать на богатство, плевать на роскошный дворец, плевать на славу, мне больше не нужен принц!
– Спокойно, Теана, спокойно! – Я закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. – Надо что то делать. Нельзя здесь сидеть.
Если гроза продлится дольше, то крыша воида может протечь, а сама я уже замерзла, и будет большой удачей, если не слягу с простудой. Мне никак нельзя попадать в госпиталь, я должна добраться до Эйнгории.
Я лихорадочно рылась в сумке, разыскивая карту. Старая дорога была прямая и единственная, так что тоненький атлас с картой местности возле границы я почти не доставала. Но теперь он бы пригодился, вдруг неподалеку есть какая нибудь деревушка или затерянный, забытый всеми, городок? Маловероятно, что там кто нибудь сможет починить воид, но, может, хотя бы снять комнату получится.
Увы мне. Ближайший город обнаружился в сутках пути. Я бы рискнула и отправилась по старой дороге пешком, но не в дождь, конечно. Теперь я уже не сомневалась, что придется идти пешком, но еще надеялась хотя бы отдохнуть перед последним рывком к свободе.
И сердце вдруг забилось чаще, когда я обнаружила небольшую точку на карте.
– Поместье «Фирвуд», – прочитала едва различимые буквы.
Вот уж не думала, что здесь найдется поместье, но, в конце концов, раньше старая дорога была совсем не такой заброшенной и пугающей. По ней между Эйнгорией и Чармердом шли торговые процессии, по ней путешественники добирались до южных хребтов, она же служила единственным путем к озерному краю. И только после постройки Чармердского моста старая дорога превратилась в укрытие для путников, не желающих, чтобы их нашли. Лес быстро отвоевал свои права там, откуда ушел человек, и теперь у меня нет другого выбора – только отправиться в поместье.
Я быстро переоделась в сухое и чистое, накинула дождевик, тщательно укрыла вещи в рюкзаке и с сожалением окинула взглядом потрепанный салон воида, верой и правдой послужившего мне несколько дней. Что ни говори, но даже если он больше не сдвинется с места, я все равно почти у цели.
Поместье «Фирвуд», если верить карте, располагалось в часе ходьбы от старой дороги. Должно быть, кто то из богачей в прошлом веке построил его здесь специально, чтобы сбегать от городской суеты поближе к природе. Здесь действительно даже воздух был прекрасен: от него немного кружилась голова. Свежесть дождя безмерно бы меня радовала, если бы я сейчас сидела дома, с чашкой горячего травяного чая, и смотрела на оживленную улицу, предвкушая свадебное торжество.
Нет… нет, нельзя думать о свадьбе. Я больше не невеста, я – беглянка, против которой восстало настоящее зло. И пусть кто то скажет, что я сама во всем виновата, никогда не пожалею, что сдала Габриэла Гримвелла властям! У него есть деньги, чтобы откупиться даже от самой Звездноликой, но пусть знает, что далеко не все готовы склониться при одном упоминании его фамилии.
Поместье, скорее всего, заброшено, но вряд ли разрушено. В те времена строили на века. Там должно быть сухо, а еще наверняка есть какая никакая постель и камин, который можно растопить – у меня в рюкзаке есть пара долго горящих поленьев для обогрева. Жаль только, вряд ли в старом особняке найдется еда. Но к этому я привыкла.
Упрямо шагая через лес под проливным дождем, вздрагивая от раскатов грома и вспышек молнии, я уже не надеялась выйти к дому. Мрачные мысли то и дело ввергали в уныние. А если на карте ошибка? А если от дома остались одни руины? А если я иду не туда? Но я упрямо заставляла себя шагать, сверялась с картой, поскальзывалась на размытой непогодой дороге. И, когда вдруг вывернула прямо на поместье, поначалу не поверила своим глазам.
Вдалеке от дороги, среди заросшего, но все еще великолепного сада высился настоящий замок. Когда то камень был светлым, но время на пару со стихией придали замку мрачность и какую то особую красоту. Он оказался старше, чем я предполагала: остроконечные башенки и узкие окна были в моде лет двести назад, весь центр столицы застроен такими дворцами. Их тщательно берегли – после войны осталось мало памятников архитектуры.
Но самым главным открытием стало то, что поместье было обитаемо! На втором этаже горели сразу четыре окна, и это не бродяги развели костер, это был нормальный яркий свет, а окна занавешены шторами! Показалось даже, в одном из окон мелькнула темная фигура!
Несколько минут я колебалась. Но холод, дождь и сбитые в кровь ноги оказались способны развеять любые опасения. Даже если там окажутся злые люди, я готова рискнуть. Остаться на ночь в сломавшемся воиде или вовсе в лесу, под открытым небом, было бы подобно смерти.
Я бегом рванула к воротам, которые, конечно, оказались закрыты. Зато обнаружился звонок. Руки слушались плохо, но я несколько раз нажала на бронзовую изящную кнопку. Спустя мучительную минуту раздался хриплый недовольный голос:
– Слушаю.
– Извините, пожалуйста… не могли бы вы разрешить мне погреться? Мой воид сломался в лесу, на старой дороге, я направлялась к границе. Я очень замерзла, здесь ужасный дождь! Прошу вас! У меня нет дурных намерений!
Ответом стала тишина. В отчаянии, вдруг испугавшись, что такая близкая надежда на тепло превратилась в призрачную, я снова нажала на кнопку:
– Господин… милорд, я умоляю, я не причиню вам беспокойства, я… у меня есть немного денег! В округе ни одной деревушки, я не знаю, сколько будет длиться гроза, клянусь, что…
С негромким скрипом ворота медленно начали открываться, и от облегчения я едва не разрыдалась. Не стала ждать, когда ворота откроются до конца, юркнула через образовавшуюся щель и припустила по дорожке к дверям дома. Показавшийся заброшенным сад в ближайшем рассмотрении оказался довольно ухоженным и свежим. Он отличался от принятой в столице геометричности, был каким то излишне хаотичным, но все же довольно красивым.
Перед дверью я в нерешительности остановилась, не зная, будет уместнее ждать, когда мне откроют и пригласят, постучать или войти самой. Наконец я осторожно постучала – и дверь от малейшего усилия открылась.
О Звездноликая, от тепла, в которое я вошла, по телу разлилось наслаждение! Просто невероятно, какой восторг может вызвать крыша над головой и осознание, что сверху больше не льется ледяная вода. Правда, из за контраста температур я начала мелко дрожать. Но это были такие мелочи в сравнении с перспективой ночевки в лесу!
Открыв рот, я рассматривала огромный холл в серо синих тонах. Уходящая вверх широкая винтовая лестница была закрыта роскошным мягким ковром. Сквозь окна с невероятной красоты витражами пробивался тусклый свет. Полумрак скрывал картины и канделябры на стенах, но и без того было совершенно ясно: дом обитаем, и его хозяин тщательно следит за роскошной обстановкой.
Интересно, кто он? Аристократ отшельник? Приехавший в отпуск богач?
Не хотелось бесцельно шататься по чужому дому: от обуви на полу оставались безобразные влажные следы. Но никто не спешил со мной знакомиться, и стало как то не по себе. Я сделала несколько шагов к центру холла, чтобы посмотреть наверх.
– Извините, – осторожно позвала я, – понимаю, что доставляю неудобства, но нельзя ли мне воспользоваться ванной?
– Мой дом к твоим услугам, Теана.
Нет! Нет, только не это! Голос не может принадлежать ему, это какой то сон!
Я резко обернулась, а в следующую секунду холодный мокрый лес стал самым желанным домом на свете! Прежде чем испуганный возглас сорвался с губ, я бросилась к двери, но та с оглушительным грохотом закрылась. Следом закрылись и окна, а канделябры на стенах сами собой вспыхнули, осветив холл жутковатым красно оранжевым светом.
– Ты можешь воспользоваться ванной на втором этаже, рядом со своей комнатой, Теана. Все уже готово. Рекомендую хорошенько отдохнуть, потому что тебе придется задержаться.
Габриэл Гримвелл улыбнулся. Впрочем, его улыбка была обманчива: темные глаза оставались серьезными, и отблески огня в них не обещали мне ничего хорошего.
Глава 1
– Леди Морнингблум, я еще не видела невесты красивее вас.
Я хихикнула и сделала еще один глоток золотистого вина. Оно настраивало на легкомысленный лад, мне хотелось кружиться перед зеркалом, перемерить все платья в салоне и уж точно парочку купить. На то и был расчет, я полагаю.
Мы перебрали добрый десяток нарядов, и каждый я рассматривала с ошеломлением девочки, которая никогда даже издали не видела роскошной жизни. Одно платье здесь стоило как годовой бюджет приюта, где я выросла, но для Гримвеллов все это были гроши. Хотя я все равно нервничала.
– Может, посмотрим что нибудь попроще? – спросила у жениха. – Свадебное платье надевают всего один раз в жизни. Тратить целое состояние неразумно.
Он улыбнулся.
– Помимо того, что я в тебе люблю, есть особое удовольствие тебя баловать, Теана. Свадьбу оплачивает дядя, и знаешь, за суровое воспитание он обязан раскошелиться по полной. Какое тебе нравится?
Мы дружно посмотрели на кремовое. Оно не изобиловало украшениями, но словно было сшито из тончайшей, почти невесомой ткани. Нежное кружево, кокетливая пуговка на спине, пышная струящаяся юбка – и тысячи крошечных кристаллов, сверкавших отблесками солнечных лучей.
Оно было идеальным. Платье мечта для свадьбы мечты.
– Мадам, – обратился жених к хозяйке, – нам нужно еще одно вечернее платье. Для ужина с моей семьей.
При мысли о нем у меня вспотели ладони.
– Ну что ты снова нервничаешь, Теана?
– Вдруг я не понравлюсь твоей семье?
– Так. – Любимый взял меня за руки. – Моя семья – богатейшая в Чармерде. Они не могут позволить себе бездумно впускать в свой круг посторонних. А значит что?
– Что?
– Тебя уже проверили, и дядя знает о тебе все. И ты им уже нравишься. Они уважают мой выбор, убедились, что ты – не шпионка из стана врага, и теперь хотят познакомиться с будущей родственницей. К тому же дядя уже оплатил часть приготовлений к свадьбе. Как думаешь, стал бы он делать это, если бы собирался запретить нам пожениться?
– Ты же сам сказал, что Гримвеллам плевать на деньги.
Он рассмеялся, и я невольно залюбовалась тем, как небрежно темные пряди волос выбились из идеальной прически. Генри всегда носил волосы до плеч и собирал их в хвост или косу. Он знал, что выглядит сногсшибательно, и часто этим пользовался. Порой я задавала себе вопрос: почему наследник такой семьи заинтересовался мной, сиротой из приюта, которой даже фамилию дали ненастоящую?
– Подловила. Но дядя не такой. Он иногда перегибает палку, может быть суров, забывает, что мы давно выросли и нас уже не нужно воспитывать, но если он дал деньги и приказал обустроить нам апартаменты – ты в семье, Теана Гримвелл.
Я улыбнулась, услышав непривычное звучание собственного имени.
– Погоди. Обустроить апартаменты? Мы что, будем жить в вашем доме?
– Первое время. – Генри пожал плечами. – Мне нужно закончить учебу и перенять часть дел, дядя вводит меня в курс. Если мы переедем, я совсем не буду тебя видеть. Мне не хочется тратить первые годы после свадьбы на редкие свидания в выходные. Ты против?
– Нет… – Я закусила губу.
Жить в огромном доме, почти замке? Рядом с его семьей? С нелюдимым и мрачным дядей? Я была готова ради Генри на все, но это совершенно не значило, что не боялась новой жизни.
– Мне тоже хочется чем нибудь заняться. Обучиться или найти работу.
– Поговорим об этом после свадьбы.
Да. В семье Гримвеллов не слишком жалуют работающих женщин. Что бы ни писали о семье Генри, женщины в его семье как правило служили дорогими аксессуарами на светских мероприятиях. Конечно, я знала, что они занимаются благотворительностью, и даже в свое время получала грант от Дебры Гримвелл – тетушки Генри, – но все же не могла отделаться от ощущения, что жен они воспринимали примерно как неразумных детей, которым, в рамках адекватного воспитания, конечно, стоило давать немного свободы и ответственности.
Впрочем, к Генри это мало относилось. Мы встретились в библиотеке, и до сих пор могли говорить часами. Спорить, обсуждать новости, историю, искусство. Мы посещали выставки и концерты, а после устраивали бурные дебаты. Гуляли по старым улицам, рассказывая друг другу жуткие детективные истории. Порой мне казалось, я знаю Генри всю жизнь.
Звякнул колокольчик – мальчик почтовик бесшумно и быстро положил на специальную полку стопку конвертов и свежую газету, забрал заранее приготовленную монету и так же тихо выскользнул на улицу.
– Вот, леди Морнингблум. – Мадам вернулась с охапкой вешалок. – Примерьте. О, принесли почту. Отлично, я как раз жду приглашение на ежегодный модный бал… о Звездноликая!
Пока я рассматривала всевозможные платья и ткани, Генри и владелица салона склонились над свежей газетой, и при этом их лица были такими мрачными, что на миг я подумала, будто свадьбу отменили и написали об этом на первой полосе. Потом я тут же отругала себя за эгоизм: а если что то случилось?
– Все в порядке? – спросила я, подходя ближе.
«Овечка в волчьей шкуре» – гласил заголовок. Нахмурившись, я вчиталась в первые строки.
«Сегодня утром по обвинению в колдовстве была задержана леди Миранда Харсперин, вдова известного критика. Знаменитая своей благотворительностью и меценатством, леди Харсперин десятилетиями скрывала приверженность к запрещенному культу. Смертный приговор был вынесен спустя шесть часов после задержания. Казнь пройдет в Министерстве Справедливости двадцать пятого дня месяца Орла».
– О… я слышала о ней. Как ужасно.
По коже прошелся мороз от мысли, что даже в высшем обществе встречаются люди, обращающиеся к колдовству. Теперь, когда я без пяти минут жена Генри, мне еще страшнее от этой мысли, ведь скрыть магию гораздо проще, если есть деньги. Каждый, с кем мы общаемся, может быть преступником и убийцей.
– Никогда бы не подумала, что леди, так самоотверженно отдающая себя благотворительности, может быть монстром внутри.
Мадам и Генри как то странно переглянулись. Они, должно быть, знали Миранду Харсперин лично и теперь пребывали в шоке.
– Дорогая, – расплылась в улыбке мадам, – стоит поторопиться с платьями, тебе ведь еще нужно сделать прическу, непременно отдохнуть и расслабиться перед ужином.
– Да, вы правы. – Я тряхнула головой. – Извините, меня просто очень пугают сообщения о магии. Моих родителей убила колдунья. Они стали ее последними жертвами, стража не успела буквально на несколько минут. Я выросла в приюте и с тех пор постоянно думаю о том, что понятия «безопасность» не существует.
– Не бойся, – улыбнулся Генри, – в моей семье тебя будут оберегать и защищать от всякого зла, малыш. Примерь красное.
– Красное? – Я с сомнением посмотрела на жениха. – А не слишком агрессивно для знакомства с семьей?
– Доверься мне. Дядя Габриэл любит красное. И красивых девушек в красном.
Заметив выражение моего лица, он довольно расхохотался.
– Звездноликая, ты – чудо. Не бойся так, дядя – убежденный холостяк. В шестнадцать ему пришлось стать главой семьи и воспитывать братьев и сестер, так что вся его юность прошла… м м м… прошла и следа не осталось. И теперь он не жаждет связывать себя отношениями, наслаждается одиночеством, деньгами и властью. Ну и свободными женщинами.
– В красном, – добавила я.
– Ты слишком юная для искушенного Габриэла Гримвелла. А вот для меня…
Я хихикнула, увернувшись от поцелуя, схватила роскошное красное платье и скрылась в примерочной. Но вот ощущение мороза на коже не исчезло, мне казалось, словно в салоне появился дух арестованной колдуньи и внимательно за нами наблюдал. Я знала этот страх, он отпустит и позволит сделать вдох, только когда Миранду Харсперин казнят, не раньше.
Платье село как влитое, и я с удивлением рассматривала себя в отражении. Если в свадебном платье еще недавно по салону кружилась юная девчонка, впервые очутившаяся среди роскоши, то в этом в свет вышла леди Теана Гримвелл, супруга наследника империи Гримвеллов. Оно было сшито из плотной ткани, идеально облегающей тело. Очень скромное, даже слишком: с длинными рукавами, неглубоким V образным вырезом и тяжелой юбкой в пол. И лишь в движении полы платья расходились, обнажая высокий разрез на ноге.
Меня позабавила реакция Генри, когда я вышла из примерочной. Сначала на его лице было написано что то вроде «а не слишком ли?», но когда я сделала шаг вперед, в глубине синих глаз зажглись огоньки желания. Сотни девушек отдали бы все на свете, чтобы этот парень так на них смотрел.
– Да. Идеально! Берем?
Я осторожно кивнула. У мадам действительно было чутье на платья, не зря она держала лучший столичный салон. Даже не верилось, что я и вправду здесь, в залитом светом зале, в окружении зеркал, в которых отражается какая то непривычно красивая и счастливая Теана.
Генри протянул мне руку, чтобы помочь подняться на подиум – платье следовало чуть укоротить.
– Готова к новой жизни?
О да. Я была готова. Правда, под новой жизнью представляла себе нечто совершенно иное.
* * *
Двери особняка Гримвеллов распахнулись передо мной и Генри. Худенькая миловидная служанка почтительно склонилась, и меня накрыло странным ощущением нереальности. Как будто это не для меня открывают двери и не в мою честь устраивают званый ужин. Хорошо, что Генри все это время держал меня за руку, иначе я бы дрожала, как осиновый лист. Я и так дрожала, но за вежливой улыбкой пока удавалось скрывать дикую панику.
– Все будет хорошо, – шепнул Генри. – Ты выглядишь идеально.
Потом мы сделали шаг в большую гостиную, и взгляды присутствующих обратились к нам.
Здесь было очень мило, хоть и, на мой взгляд, темновато. Горел камин, треск поленьев наполнял комнату уютом. Дамы и господа в вечерних платьях и костюмах беседовали, разбившись на группы. У каждого в руках был бокал с каким то напитком. Предположительно вином у женщин, и коньяком или виски – у мужчин.
– Генри! – Темноволосая женщина в чем то темно зеленом и закрытом направилась к нам.
Она, как и многие дамы высшего общества в возрасте, закрывала шею и предпочитала носить одежду с высокими воротниками. Считалось, что шея и руки – то, что выдает в женщине возраст, так что когда она изящным движением взяла с подноса проходившего мимо официанта бокал и протянула мне, я увидела тонкие перчатки в тон платью.
– Вы, должно быть, Теана. Мое имя Диана Гримвелл. Я мать Генри.
Ну, здравствуй, будущая свекровь.
– Рада встретиться с вами, леди Гримвелл. Генри очень много о вас рассказывал и тепло отзывался.
Она рассмеялась.
– Что ж, дорогой, ты же не обидишься, если я стану любить твою невесту сильнее, чем тебя?
– Мама, не смущай Теану. Я не мог рассказать ей о том, какой ты бываешь, потому что иначе она сбежала бы на второй день после помолвки.
Я залилась краской и опасливо покосилась на жениха. Похоже, они привыкли подтрунивать друг над другом. А я, выросшая в строгой дисциплине с тотальным отсутствием тепла между воспитательницами и воспитанниками, слегка пугалась такой непринужденности.
– Я поздравляю вас, Теана. И рада, что Генри выбрал себе невесту. Мне хочется, чтобы его судьба сложилась счастливее моей. Понимаете?
– Да. Конечно. Я люблю Генри, у вас чудесный сын, и я благодарна Звездноликой за нашу встречу.
К нам постепенно начали подтягиваться и остальные гости, которым я вскоре перестала вести счет. Поначалу я очень нервничала, что не могу запомнить имена и родственные связи всех присутствующих, но вскоре поняла, что они быстро теряли ко мне интерес. Для большинства невеста Генри – всего лишь очередная будущая дальняя родственница. На нее интересно посмотреть, ей нужно представиться, но не более того. Гостей больше интересовали собственные новости, светские сплетни и угощение.
Только одна девушка запомнилась мне особо. Она не стала представляться, а остановилась напротив нас с Генри и смерила меня насмешливым взглядом. Закатив глаза, жених произнес:
– Теана, это моя сестра, Сибилла. Сибилла, это моя невеста, Теана. Будь с ней, пожалуйста, учтива.
Последнюю фразу он произнес с нажимом.
– Не обращай внимания, – шепнул мне, когда Сибилла все так же молча отошла к матери.
Мне показалось, они обсуждали меня, но я усилием воли заставила себя отмахнуться от этой мысли.
– Сибилла не совсем… м м м… здорова. И к тому же недавно ее бросил жених, так что к нашей свадьбе она относится очень нервно. Да что там… Она ко всему относится нервно, даже если это лишь смена дня и ночи. Знаешь ведь, в каждой большой и богатой семье должна быть безумная эксцентричная тетушка. В нашей это эксцентричная сестричка Сибилла.
– А где твой дядя? Он еще не пришел?
Усмехнувшись, Генри кивнул на кресло, что стояло напротив камина, спинкой к присутствующим. Мне казалось, там никого не было, и я еще удивилась: зачем в разгар приема ставить так кресло?
– Он что, к нам не подойдет?
– Да, – после паузы сказал Генри, – пожалуй, в нашей семье два эксцентричных члена. И один из них – дядя.
Я еще не видела Габриэла Гримвелла, он редко выходил в свет и почти не появлялся на страницах газет, предпочитая уединение и некий ореол таинственности. Но в моем воображении глава семьи Гримвеллов был классическим дядюшкой: слегка циничным стареющим джентльменом старой закалки. Поэтому когда Генри подвел меня к креслу и произнес: «Дядя, позволь представить тебе мою невесту Теану», я не сразу сопоставила образ из головы с реальностью.
А в реальности Габриэл Гримвелл оказался довольно молодым мужчиной. Пожалуй, ему даже не исполнилось сорока, он был ошеломительно красив и настолько же сильно пугающ. Темные глаза смотрели в самую душу. Цепко, безжалостно, равнодушно и холодно. Его пиджак небрежно висел на подлокотнике кресла, а рукава черной атласной рубашки были безжалостно закатаны к локтям. Они обнажали сильные руки человека, который привык к физическим тренировкам.
– Генри, – уголками губ улыбнулся Габриэл, – извини. Задумался. Садитесь.
Он кивнул на небольшую софу рядом. Не без наслаждения я села – ноги очень устали в новых туфлях.
– Теана, значит.
Мне было не по себе под пронзительным взглядом мужчины. Я не ждала встречи с добрым весельчаком, но уж точно не ожидала, что Габриэл Гримвелл будет обладать такой жутковатой темной притягательностью. А еще он изучал меня, как бабочку, иглой пригвожденную к картонке. Не заботясь о том, чтобы произвести приятное впечатление и не выказывая ровным счетом никаких светлых эмоций.
– Генри, дорогой, – раздалось где то вдалеке, – помоги нам с бутылкой, пожалуйста, в этом доме словно нет прислуги! Куда они все запропастились?!
– Дядя? – Генри вопросительно взглянул на Габриэла, ожидая разрешения.
Тот медленно кивнул, и я начала подниматься следом за женихом. Но тот едва заметным жестом меня остановил и коротко покачал головой. Да… да, это невежливо, но как же страшно было оставаться наедине с этим жутким Габриэлом! Я с такой силой сжала ножку бокала, что она едва не сломалась.
– Теана. Чем вы занимаетесь?
– Я няня.
– Няня? Вы нигде не учитесь?
– Я выросла в приюте, накопленных денег хватило лишь на курсы для гувернанток при детском саде. Однако я надеюсь, что получится восполнить недостаток образования после свадьбы.
– Иными словами, что наша семья оплатит вашу учебу.
Я опешила и почувствовала себя так, словно сверху кто то вылил ведро ледяной воды. Габриэл Гримвелл смотрел пристально, почти не мигая.
– Нет, я не имела в виду…
– Что вы имели в виду, мне понятно. Глупо не пользоваться привилегиями, которые станут положены вам после свадьбы с моим племянником.
Вдруг внутри полыхнуло злостью. Совершенно лишней, дурацкой гордостью девочки, которая так и не привыкла к милостыни и благотворительности в свой адрес.
– Я могла бы прийти на ужин, лорд Гримвелл, в своем выходном платье, оно довольно милое, хоть и простое. А в мастерской при приюте есть швея, которая за разумную цену может сшить свадебное платье, соответствующее моему достатку и статусу. И мы с Генри могли бы жить в моей крошечной съемной комнате в рабочем квартале. В саду, где я работала, чудесные дети, а еще платят неплохое жалованье в срок. Образование вашего племянника позволило бы нам жить не хуже моих соседей – семей портных, кожевников, рабочих дороги. Но Генри носит фамилию Гримвеллов, и вряд ли вы позволите ему считать монеты от зарплаты до зарплаты, экономить воду и есть испеченный мной хлеб. Поэтому я взяла на себя смелость предположить, что малообразованная серая мышка в роли жены Генри не понравится вам куда сильнее, чем сирота на содержании. Именно поэтому Генри купил для меня это роскошное платье и рассчитывает оплатить мое образование. Я прошу его лишь о любви, деньги нужны, чтобы эта любовь не разбилась о разницу между нами.
– Вы на всех так накидываетесь, Теана? – с удивлением поднял брови Габриэл.
Чувствуя себя последней дурой, я залилась краской от стыда за то, что сорвалась. Спокойнее, Теана! Это далеко не первая шпилька, которую ты получишь в свой адрес.
– Я чем то смутил вас? Обидел? Ведь я задаю логичные для главы семьи вопросы. Генри мне как сын.
Да, если только он завел его в шестнадцать.
– Простите. Я не думала, что все произойдет… так.
– Вы не были готовы к тому, что я заинтересуюсь вашей мотивацией?
– Считала, вы станете действовать тоньше. Под благовидным предлогом отошлете куда нибудь Генри, позовете меня прогуляться, заведете непринужденную беседу и мягко намекнете о своих опасениях.
– Что ж, я сэкономил нам обоим кучу времени.
И чуть не довел меня до обморока. Он мог сделать это одним взглядом, а уж сочетание бархатистого голоса, холода и пусть неявной, но все же враждебности, довело меня едва ли не до нервного срыва – руки дрожали. От Габриэла это не укрылось.
– Выпейте вина, Теана, расслабьтесь.
– Я не пью, но спасибо.
– Не пьете, вот как. Совсем? На это есть причина?
– Алкоголь слишком раскрепощает. Толкает на необдуманные поступки и раскрывает лишние секреты.
Я ляпнула это прежде, чем успела подумать, что в компании старшего Гримвелла вообще не стоит упоминать секреты, тайны и личное. Он вытащит и препарирует все, что мне хочется оставить себе.
– Выходит, у вас есть секреты, Теана?
– У всех есть секреты. Вопрос лишь в том, что принесет их раскрытие.
– Верно. И что оно принесет вам? Я рассчитываю на честный ответ.
– Боль, – пожала я плечами. – Мои секреты основаны на воспоминаниях. Я не хочу снова в них погружаться, они довольно болезненны.
– Как жаль, – улыбнулся Габриэл, – что мне плевать. Если вы хотите замуж за Генри, я должен знать о вас все, Теана. Даже то, что вы не готовы мне рассказать. И – как вы выразились? – вопрос лишь в том, как я все узнаю. От вас или своими силами.
Я работала с детьми и могла с легкостью нащупать ту самую грань, за которой упрямство ребенка переходит в неконтролируемую истерику, когда уже сам малыш рад бы перестать рыдать и капризничать, но не может этого сделать чисто физически. В такие моменты стоило отступить, перестать давить и оставить ребенка в покое – и через некоторое время зайти со второй попыткой. Я знала об этой особенности, а вот Габриэл – нет. Если бы он сейчас улыбнулся, разрядил момент, а в конце вечера задал вопрос снова, я рассказала бы о жутких воспоминаниях, которые всколыхнула новость о Миранде Харсперин.
Но он продолжал буравить меня взглядом, и я не выдержала.
– Извините, лорд Гримвелл. Будет лучше, если вы утолите свое любопытство сами.
Он вдруг неожиданно цепко схватил меня за запястье, не позволяя подняться.
– Первый ваш неверный ответ за сегодня, Теана. Вы сильно рискуете.
– Я хочу замуж за Генри. Хочу жить с ним в сказочном мире, где не существует проблемы «на что купить еду». Но по таким правилам я играть не готова. У меня нет страшных тайн, способных навредить вашей семье, но есть личное. Мой ответ, может, и неверный, но вот вы за несколько минут задали целый ворох неверных вопросов. Или жестоких.
– Я не был бы главой этой семьи, если бы не умел задавать такие вопросы.
– Приятного вечера, лорд.
Ему пришлось отпустить меня, потому что если бы мы продолжали упираться, стычка неизбежно привлекла бы внимание. Когда я отошла от камина, то словно глотнула холодный чистый воздух. Меня трясло так, словно после долгого пребывания на морозе я вошла в теплое помещение. Судорожно оглядываясь в поисках Генри, я случайно толкнула Сибиллу.
– Звездноликая, ты и в койке такая же неуклюжая? – проворчала она.
А по моему шикарному платью ценой с комнату, что я снимала, медленно стекали капли золотистого пряного вина.
– Теана… о, милая! – подоспевший Генри обеспокоенно на меня посмотрел. – Сибилла! Неужели нельзя быть аккуратнее?
– Твоя шл…
Он многозначительно посмотрел на сестру.
– Невеста не смотрит, куда идет. Я думала, она прошла курсы для нищенок, которых приняли в высшее общество.
– Еще не приняли, – улыбнулась я, – сходите к дяде, Сибилла, вдруг удастся договориться, чтобы этого не случилось?
– Дамы! – Генри даже побледнел. – Пожалуйста, не будем устраивать споры. Теана, идем, я провожу тебя в ванную.
Ничего не оставалось, как под обжигающе ненавидящим взглядом сестрички Генри проследовать за женихом в глубь дома, туда, где я еще не бывала. Полумрак придавал длинным коридорам какую то зловещую тусклость. Дом был огромный и богатый, но холодный, неуютный. Да, точно, неуютный. В приюте воспитательницы как могли создавали уют: цветами на подставках, милыми вещичками, пейзажами в коридорах, рамочками с фото в столовой. Я и став выпускницей, старалась обустроить скромное гнездышко так, чтобы в нем было приятно находиться.
А вот в доме Гримвеллов никто не стремился создавать и поддерживать уют.
– Он не даст разрешение на свадьбу, – вдруг вырвалось у меня.
– Что? – Генри остановился. – Теана, малыш, на тебе нет лица. Что такого сказала Сибилла? Не обращай внимания, моя сестра ненавидит всех, включая…
– Сибилла ни при чем. Я о твоем дяде. У нас вышел ужасный разговор. Генри, я ему нагрубила!
– Нагрубила? Теана! Зачем?!
– Он вел себя, как… не знаю, ужасно! Задавал личные вопросы, обвинил меня в меркантильности, загнал в угол! Я испугалась! Сказала, что мое прошлое – не его дело и отвечать на вопросы, заданные в таком тоне, я не стану.
Генри сокрушенно качал головой, и в моей душе робко пробивались первые ростки разочарования. Почему он не скажет, что все будет хорошо? Почему не поддержит меня? Неужели он ждал, что я сломя голову брошусь в яму с голодными волками и дам себя растерзать? Это он имел в виду, когда уверял, что я понравлюсь его семье? Думал, тихая сиротка Теана будет покорно позволять грязными лапами копаться в ее душе?
– Тебе не стоило поддаваться на провокации. Дядя – своеобразный человек, для него не существует личного, он привык получать ответы на свои вопросы.
– Тогда пусть задает их не так!
– Тише, Теана. При всем этом я не думаю, что он отменит свадьбу. Сейчас ты приведешь себя в порядок, умоешься, поправишь прическу, потом мы вернемся в зал, извинимся перед дядей, объясним все твоим волнением – и через неделю ты станешь моей законной женой, Теаной Гримвелл.
– Извинимся?! – вспыхнула я.
– Теана, пожалуйста! Не веди себя как подросток! Нужно уметь сглаживать конфликты, это ведь не вражда старшеклассниц в приходской школе! Нужно уметь отступать.
– Или прогибаться.
– Да, или прогибаться. Нет ничего зазорного в том, чтобы прогнуться под Габриэла Гримвелла однажды, чтобы в будущем получить статус, деньги, уважение и жизнь, о которой мечтают миллионы.
– А право первой ночи у вас, случайно, еще не действует?! – рявкнула я и распахнула дверь ванной, к которой мы как раз подошли.
К счастью, Генри не стал меня преследовать. Появилось время, чтобы прийти в себя, отдышаться и обдумать свой первый семейный скандал.
Чтобы хоть как то развеять гнетущую тишину, я включила воду. Ее шум немного успокаивал, но сердце все равно билось очень быстро и рвано. Меня раздирали на части противоречивые желания. Сбежать из мрачного дома или вернуться и доказать, что меня не так то просто сломать? Обидеться на Генри или поверить, что он делает все, чтобы наша свадьба стала возможной? Сдаться Габриэлу, рассказать о родителях или стоять на своем? Какой же адски сложный выбор.
Если я сейчас выйду и склоню голову, позволю Габриэлу влезть в самое сокровенное, то признаюсь в слабости. И в желании сытой жизни, которое сильнее гордости. Тогда я могу увидеть в его глазах презрение, и даже если стану членом семьи, вряд ли стану ее частью. На самом деле разница огромная.
Но если продолжу настаивать на своем и буду бороться до конца, то он подумает, что мне и впрямь есть что скрывать, что за любовью к Генри стоят скрытые мотивы. И это точно не то, что мне сейчас нужно.
А еще я слишком много думаю о Габриэле, хотя должна о любимом мужчине. Это что, такая магическая способность – замыкать мир на себе?
Подумав о магии, я вздрогнула и прижала пальцы к губам. Теана, только не ляпни это вслух! Не хватало еще оскорбить семью жениха упоминанием колдовства. Тогда можно забыть и о Генри, и о его любви, такое не прощают даже девушкам, которым сделали предложение.
Что ж, искусство дипломатии не просто так называется искусством. Люди годами учатся извиняться, сохраняя достоинство, и отстаивать свои права, не вступая в конфликты, научусь и я. Хотелось бы, конечно, осваивать непростой навык не в полевых условиях, но когда мне было просто?
Я наспех умылась, обновила макияж и заправила выбившиеся из прически пряди, а затем вышла. Ожидала, что Генри будет ждать снаружи, но коридор оказался пуст, и мне ничего не оставалось, как самостоятельно вернуться в зал. Только вот, проходя мимо одной из многочисленных дверей, я вдруг услышала знакомый голос жениха и не смогла удержаться и не остановиться.
– Я против свадьбы, Генри. Извини, но я против.
– Ты ошибаешься!
– Я редко ошибаюсь.
– Сколько их было, дядя?! Скольким моим девушкам ты сказал «нет»?! Я не могу больше так, я люблю Теану, она прекрасная! И ты ошибаешься насчет нее.
– Она прекрасная, я не спорю. Молодая, красивая, неглупая, гордая, довольно дерзкая. Но она не подходит тебе, Генри, вы из разных миров. Их столкновение неизбежно приведет к катастрофе.
– Ты несправедлив. Теана поймет меня, она уже понимает, я доверяю ей.
– Ты просто не испытывал боли от предательства, Генри. Посмотри на сестру. Посмотри, во что превратилась ее жизнь. Почувствуй, как она ненавидит меня, себя. Как винит себя в том, что ошиблась. Ты всегда спрашивал, почему я не женюсь и не заведу детей – вот ответ. Потому что мы все несем ответственность, и я не готов платить по счетам, если ошибусь. Потому что мне приходится мучить тебя и Сибиллу, и я не готов привести в этот мир еще детей, которым придется сломать жизнь. Поэтому подумай, Генри, подумай хорошенько и реши, готов ли ты рискнуть с Теаной Морнингблум, потому что она предаст. Она предаст, и тебе будет очень больно.
– Она не предаст. Я уверен. Я готов рискнуть.
– Ты понимаешь, что если ошибаешься, то я не смогу помочь? Ты можешь умолять, ненавидеть меня, проклинать, но последствия будут неизбежны.
– Да.
– Ничего ты не понимаешь, Генри. Ты даже не представляешь, на что соглашаешься.
– Теана стоит того, чтобы рискнуть.
Послышались шаги, и я поспешила к ближайшему повороту. Звуки музыки и гомон голосов стали громче, и пришлось поторопиться. Нельзя, чтобы Габриэл и Генри догадались, что я слышала их. Даже малейшее подозрение все перечеркнет.
Иногда кажется, что богатые люди совсем поехали крышей. Предательство! Можно подумать, только нищие, дорвавшиеся до денег девочки предают. Что старший Гримвелл имел в виду? Что я заведу интрижку? Что буду вести себя недостойно фамилии? Что солью прессе лишние подробности, упиваясь новым статусом? И что, черт возьми, произошло с Сибиллой? Генри сказал, ее бросил жених, и, пожалуй, будь я на ее месте, это стало бы ударом, но неужели все настолько плохо…
Вернувшись в гостиную, я попала в улей. Показалось, что в помещении одновременно присутствуют сотни людей, и все они говорят, смеются, звенят бокалами и стучат каблуками. Хотя, конечно, их было не больше пары десятков. Чтобы занять дрожащие руки, я взяла у проходящего мимо слуги бокал, но едва успела сделать глоток, в комнате появились Генри и его дядя. Жених поспешил ко мне.
– Ты как? – шепотом спросил он.
– Все нормально.
– Дамы, господа, – Габриэл обворожительно улыбнулся, – давайте начнем наконец наш вечер и все пройдем в столовую, где по достоинству оценим умения повара. Он сегодня обещал превзойти сам себя.
Ну вот. Приглашение на эшафот. Сейчас мне скажут, что было приятно познакомиться, однако брак – ответственное и серьезное мероприятие и не следует с ним спешить. К тому же такая скоропалительная свадьба не в духе семьи Гримвелл, и стоит подготовить все как можно тщательнее. Поэтому церемонию отложат месяца на три, и за это время все само собой стухнет.
Это не я придумала, это рассказ Генри. В самом начале знакомства он как то в шутку рассказывал, что пытался познакомить бывшую девушку с семьей – и именно это сказал ему Габриэл, посоветовав не торопиться, а затем и вовсе запретив им видеться.
Как же сложно быть частью мира богатства. Оно как будто отравляет все, к чему прикасается.
– Дорогие гости…
Габриэл поднялся, и все мгновенно умолкли. На лицах было сплошь почтение, на некоторых – благоговейный страх. Только Генри и его мать улыбались. Генри немного натянуто, а вот несостоявшаяся свекровь – искренне и широко. Мое внимание привлекла Сибилла: она тихо и методично накачивалась спиртным в дальнем конце стола.
Нас же посадили по левую руку Габриэла – сначала Генри, затем меня.
– Что ж, прежде чем мы начнем, скажу несколько слов. Мы собрались сегодня по инициативе Генри. Вы все знаете, как я отношусь к нему. Это мой сын, пусть в документах и по крови это и не так. Я воспитывал его как сына, я воспринимал его как сына. И Генри – главный мой наследник, который в будущем займет мое место и станет главой семьи. Сегодня Генри привел к нам свою девушку, Теану Морнингблум. Вы имели удовольствие познакомиться с ней чуть раньше…
Послышался звон: Сибилла уронила бутылку. По столовой поплыли ароматы алкоголя, мгновенно впитавшегося в дорогой светлый ковер. А сама сестричка Гримвелл пьяно хихикнула и попыталась было поднять бутылку, но не удержалась и свалилась со стула.
У Габриэла мгновенно изменилось лицо, на нем появилась гримаса отвращения, смешанного с яростью.
– Вон! – рыкнул он тихо, но так, что ни у кого не хватило духу возразить.
У Сибиллы тоже. Пошатываясь, она поднялась и едва не упала, пытаясь сделать книксен. Потом расхохоталась, схватила со стола непочатый графин виски – и побрела из столовой, продолжая хихикать. Почему то напилась Сибилла, а стыдно стало мне. Как будто я стала причиной.
Габриэл сделал глубокий вдох.
– Прошу извинить мою племянницу. У нее выдалась тяжелая неделя. Казненная сегодня Миранда Харсперин была ее гувернанткой. Сибилла справится, с ней все будет в порядке.
В этой семье вообще никто не в порядке, по моему.
– Итак, Теана Морнингблум. Девушка, покорившая сердце нашего Генри. Когда я услышал, что он хочет представить ее нам, я подумал, что брак – это очень ответственное и непростое решение. В нашей семье всегда относились к браку… сложно. Родители считали и обучили этому нас: сковывая себя узами брака – ты клянешься в верности до самой смерти. Я не стану скрывать, что двадцать – очень юный возраст, по моему мнению. И надевать оковы, разбить которые можно лишь перед лицом Звездноликой – отчаянный шаг.
Я закрыла глаза, готовясь услышать приговор собственной мечте о семье. Когда то я клялась, что сделаю все, чтобы мои дети не попали в приют, чтобы их не растили посторонние незнакомые люди, но без Генри все это теряло смысл.
– Я взял ответственность за семью в шестнадцать. Тогда все сказали, что я – ребенок, и желающих растащить Гримвеллов на куски было бесчисленное множество. Но я справился.
Он может говорить хоть о ком то, кроме себя? Ощущение, будто жениться собирается не Генри, а Габриэл.
– И верю, что справится Генри. И что я не зря вложил в него все, что имею. Ему двадцать, но он не ребенок. Сегодня он принял решение жениться на Теане Морнингблум. Давайте поздравим его с помолвкой и встретимся вновь – на свадебном торжестве через неделю.
Я открыла глаза, на секунду подумав, что все это – плод воображения, что на самом деле Габриэл сказал совершенно другое. Но мать Генри улыбалась нам, и в ее глазах стояли слезы, а сам Генри украдкой под столом сжал мое колено.
В тот момент, когда я поверила, когда поняла, что прошла через эти адские смотрины и выдохнула, в столовой вдруг погасли все свечи, погрузив комнату и присутствующих во мрак.
Повисла такая тишина, что звук, с которым Габриэл поставил бокал, показался неприлично громким. А уж последовавшая за ним реплика, сказанная каким то строгим и категоричным голосом, и вовсе развеяла начисто только только установившуюся атмосферу торжества.
– Позвольте мне, господа.
Вспыхнула первая свеча – Габриэл лично, держа в руках шкатулку со спичками, зажигал каждый светильник. Он делал это неторопливо, будто наслаждался процессом, и все внимали. Я смотрела на спектакль с удивлением, потому что… это всего лишь свечи. Почему нельзя позвать прислугу и быстро зажечь свет? Разносить бокалы с игристым призвали с десяток служанок, а зажечь свечи понадобилось непременно хозяину? Ужасно странная семейка.
– В старых домах постоянные сквозняки, – улыбнулся Габриэл и при этом почему то посмотрел мне в глаза.
Наконец в столовую вернулся свет и начали подавать ужин.
– Что ж, пожелаем Генри и Теане успехов, – хмыкнул Габриэл, вернувшись за стол.
Потекла непринужденная беседа. Хотя я все равно чувствовала себя не в своей тарелке. Диана, мать Генри, задавала какие то вопросы и пыталась быть милой, но ее цепкий внимательный взгляд ничуть не уступал взгляду ее брата. Я говорила себе, что готова пройти жестокий отбор, в который должно было превратиться знакомство с семьей, но оказалось, что готова я была только на словах. И уже к десерту чувствовала себя так, словно весь день рубила дрова.
– Как ты? – шепнул Генри, когда мы переместились обратно в гостиную, где подали кофе и изумительные конфеты из темного шоколада.
– Нормально. У тебя непростая семья.
– Прости, что был груб. Я тоже нервничаю перед свадьбой. Мне всегда хотелось жениться не по расчету. Чтобы все было по настоящему. А это сложно сделать, если ты вырос среди Гримвеллов.
– Что случилось с Сибиллой? Она выглядит очень подавленной.
– Ее жених исчез перед свадьбой. Без слов, без прощаний, без объяснений. Просто однажды исчез – и с тех пор о нем нет вестей. Дядя был против их свадьбы, но Сибилла настояла. И в наказание он заставил ее заниматься отменой торжеств самостоятельно. Она уведомляла всех гостей, всех устроителей и газетчиков, близких семье и освещавших торжество.
– Как жестоко!
Потрясающий мужчина. И как только Генри с таким воспитанием удалось вырасти в чуткого и терпеливого человека?
– Я думаю, он уже пожалел, что так погорячился. Но Сибилле нужно время, она хорошая девушка. А мы…
Он впервые за вечер проявил нежность публично и обнял меня за талию, увлекая к небольшой софе, где мы могли сесть вдвоем и не терпеть чье то присутствие.
– Мы через неделю станем мужем и женой. Ты рада?
– Да. Я до последнего думала, что сейчас тебя запрут в башне и приставят дракона, а меня сошлют на рудники.
Генри расхохотался.
– Звездноликая, ты – чудо. Самое страшное, что случилось бы – дядя обиженно ушел бы в кабинет и отказался присутствовать на свадьбе. Мы бы встречались тайком от него и поженились в крошечном храме на краю света, а через год вернулись вместе с первенцем, и дядя смирился бы, полюбил его, как родного и все такое.
– Как то странно думать о твоем дяде в контексте внуков. Он старше тебя на… семнадцать лет?
– Да, он рано взял на себя заботу о семье. Маме было семнадцать, но женщина не может стать во главе рода. Ее это угнетало, она закрутила роман с каким то картографом, родила нас с Сибиллой, а картограф сбежал. Мы часто шутим, что это злой рок: от членов семьи Гримвелл часто уходят вторые половинки.
Он посмотрел мне в глаза и поднял руку, чтобы погладить по щеке.
– Не бросай меня, Теана. Не предавай, как папа предал маму или как жених Сибиллы.
– Генри… я люблю тебя. Зачем мне предавать?
На это он ничего не ответил, только подарил мне мимолетный поцелуй в лоб.
– Я бы сбежал отсюда с превеликим удовольствием. Хочешь, покажу тебе сад?
– Было бы чудесно.
– Тогда идем. Попрощаемся с дядей и будем гулять всю ночь. Уверяю, половина гостей сейчас так накатит, что даже не заметит нашего отсутствия.
Габриэл нашелся на том же месте, у камина, в неизменном одиночестве. Вместо кофе он предпочел виски, и, кажется, энный стакан алкоголя наконец то оказал свое влияние: глаза старшего Гримвелла опасно блестели.
– Дядя, я хочу показать Теане сад, а затем отвезу ее домой.
– Оставайтесь, Генри. Время позднее, ты выпил, а твой воид еще мне дорог, я его недавно тебе подарил. Отвезешь ее утром.
– Хорошо.
Генри ненавязчиво меня подтолкнул.
– Доброй ночи, Габриэл.
Он задумчиво на меня посмотрел. Ощущение бабочки на булавке вернулось.
– Доброй ночи, Теана. Добро пожаловать в семью.
Глава 2
«Я клянусь в вечной верности. Любви и преданности. Пока смерть не разлучит нас. Я, Теана Морнингблум, вверяю тебе, Генри Гримвелл, свою жизнь, душу и судьбу. По благословению Звездноликой богини клянусь быть женой, матерью, надеждой и любовью».
Повторить еще раз сто – и грохнуться в обморок от страха, что забуду клятву перед алтарем. Раньше я представляла свадьбу как праздник мечты. В своих фантазиях я светилась от счастья, выходила к полудню в шикарном платье, блистала и сияла на радость возлюбленному. На деле все оказалось несколько иначе.
Неделя перед свадьбой выдалась безумной. Несколько дней заняло увольнение с работы: передать дела новой гувернантке, получить увольнительную грамоту, а потом еще и Диана, мать Генри, настояла на двух предсвадебных вечеринках: на работе и в приюте, где я выросла. Это было мило, богато и всех взбудоражило, но я понимала, что вечеринки нужны исключительно для того, чтобы я не звала никого из прошлой жизни на свадьбу.
– Ты можешь позвать, – возразил Генри. – Недовольство мамы переживем, а дядя встанет на мою сторону.
Но я только отмахнулась. У меня не было близких друзей, и раз уж Диана закатила две шикарные вечеринки с подарками, угощением и благотворительными взносами, не стоило отвечать ей упрямством.
Потом были многочисленные приготовления, начиная от выбора торта и заканчивая постановкой первого танца. Здесь уже досталось Генри, и к концу тренировок он был уже не так оптимистично настроен. От учебы и работы с дядей его все же никто не освобождал.
Поэтому мне казалось, что вот я, ворочаясь и непонятно отчего тревожась, уснула в гостевой спальне дома Гримвеллов, а поднялась уже в номере шикарного отеля, где и провела последнюю ночь в статусе незамужней леди.
– Вы готовы, леди Морнингблум?
Распорядительницей свадьбы – ее тоже выбирала Диана – стала весьма опытная и цепкая Лаура Торвуд. Она была красива, исключительно корректна, жесткой рукой правила огромным коллективом прислуги и… мной. Единственным недостатком Лауры был недостаток обычных человеческих эмоций. Мне бы хотелось, чтобы в самый счастливый день рядом был кто то близкий и счастливый. Впрочем, за это следовало благодарить колдунью, оставившую меня сиротой, а никак не семью Гримвеллов. Они жили так, как умели и любили. Скоро их мир станет моим.
– Итак, леди Морнингблум, план на сегодняшний день таков: сейчас мы совершаем прогулку по центральной улице, каждая свадьба высоких лордов – событие для простых людей. Слуги будут раздавать угощение и деньги, ваша задача – сиять и вдохновлять. Вы нравитесь им, если читали газеты, то они называют вас народной принцессой. Многие захотят вживую посмотреть на простую девушку, ставшую возлюбленной почти принца. Не разочаруйте их, за каждым вашим словом и движением будут следить. Если не знаете, что сказать, то лучше делайте вид, будто очень взволнованы.
Делать вид? Да если я не грохнусь в обморок у всех на виду, это будет верхом самоконтроля и хладнокровия!
– Затем мы отправляемся в королевские сады, где художники сделают наброски портретов. Вашего, лорда Гримвелла и совместного свадебного. И уже после этого отправимся во Дворец Союзов, где и состоится бракосочетание. Я правильно понимаю, что вас некому вести к алтарю? – спросила Лаура, сверившись с записями в папке.
– Да, я сирота.
– Отлично, леди Гримвелл предупредила меня об этом, а лорд Гримвелл старший любезно согласился…
– Что?! – Я так резко обернулась, что девочка модистка ойкнула и выронила тиару. – Габриэл поведет меня к алтарю? Но я думала, что сама…
– Это исключено, – все с той же вежливой улыбкой ответила Лаура.
– Это противоречит смыслу ритуала! Отец отдает дочь в семью мужа под взором Звездноликой! В моем случае я отдаю себя сама! Габриэл Гримвелл мне не хозяин!
– Зато об этом напишут. Вы с Генри оба сироты, если брать во внимание отцов, поэтому Габриэл, связавший ваши судьбы – отличный символ и красивая история. Люди любят истории. Они уже влюбились в вашу – сиротки принцессы – и с удовольствием съедят еще одну. Теана, пожалуйста, поторопитесь. Мы не имеем права опаздывать.
С каждым часом я все больше недолюбливаю семью Генри, хоть и пытаюсь с этим чувством бороться. Но они пытаются превратить самый счастливый день в моей жизни в пытку! Сначала показать меня всем, как новую игрушку, потом еще и заставить идти к алтарю с Габриэлом. К началу торжественного ужина я буду чувствовать себя так, словно меня постирали, отжали и пересушили на полуденном летнем солнце.
Окинув взглядом последний раз себя в зеркале, я в сотый поправила серьги. Это был подарок матери Генри – две тонкие ниточки жемчуга были простыми лишь на первый взгляд. Крошечные бриллианты блестели меж белоснежных бусин. Кончик сережек приятно щекотал шею. Я до дрожи боялась их потерять, понимая, что такое мне не простят.
– Леди Морнингблум, пожалуйста, не трогайте волосы и серьги! – взмолилась Лаура, когда мы спускались к выходу. – Это признак неуверенности в себе!
– Но я и есть неуверенная в себе невеста.
– Да, но люди хотят видеть спокойную и счастливую принцессу.
Меня никак не покидало ощущение, что все это какой то спектакль. Как будто я – героиня шоу, за которым наблюдают люди. Не имеющие и тысячной доли богатства Гримвеллов или какой другой известной семьи, они жадно наблюдают за чужой роскошной жизнью, которую им специально показывают. И я когда то тоже стояла в толпе и наблюдала за свадьбой леди Редвилл, восхищаясь ее статью, улыбкой и очаровательной нежностью жениха, проявляемой будто с осторожностью.
Очень странное ощущение – вдруг оказаться по другую сторону заграждений.
Воид понесся по солнечным зеленым улицам города. Позади нас ехали еще два воида из кортежа, закрытых и сдержанно серых. Я знала, что Лаура наблюдает за каждым моим действием и, вероятно, обо всем доложит Габриэлу. Поэтому отбросила лишние размышления и постаралась сосредоточиться на новой роли. Скоро это станет естественным образом жизни: члены знатных семей постоянно участвовали в публичных мероприятиях.
Вскоре мне даже понравилось улыбаться и махать пришедшим на нас посмотреть. Их счастье заряжало энергией – я никак не могла понять, откуда в совершенно незнакомых людях такая радость от свадьбы какого то лорда и его девушки. Почему они волнуются и восхищаются не меньше меня.
Такая эмоциональная подпитка пришлась как нельзя кстати: я ничего не съела за завтраком и, к тому времени как кортеж подъехал к саду, чувствовала совсем не легкий голод.
Но угощение и вино предназначалось гостям, а не новобрачным. Пока все бродили меж золотистых шатров, общаясь за бокалом холодного игристого и поедая нежные тарталетки с морепродуктами, мы с Генри должны были позировать художнику. За час он собирался создать несколько эскизов, которые позже превратит в портреты – и они украсят наши с Генри апартаменты, семейный зал в резиденции Гримвеллов и Галерею Знати в королевском музее.
– Ты великолепна, – улыбнулся будущий муж, помогая мне выйти из воида.
– Не делай вид, что удивлен, ты ведь уже видел платье.
– Тебе идет счастье, Теана. И эта прическа. Идем, нас все заждались.
Он крепко держал меня за руку, пока мы шли до места рисовки.
– Как прошла поездка?
– Волнующе. Столько людей. Они смотрели на меня, бросали на дорогу цветы. Почти как принцессе.
– Королевские свадьбы, конечно, проходят шикарнее, но наша – тоже довольно яркое событие. Понравилось быть в центре внимания?
– Не знаю, – честно призналась я. – Испугалась. Неделю назад я была гувернанткой в детском саду, а сегодня на моей свадьбе будет королевский советник…
– И обязательно пригласит тебя на танец, – рассмеялся Генри.
Мы подошли к красивым качелям, увитым живыми благоухающими цветами сирени. На столике неподалеку нашелся запотевший графин с чистой лимонной водой, но, к моему сожалению, не было никакой еды.
– У нас будет не самый традиционный портрет, – объяснил Генри. – Дядя давно хотел внести в галерею разнообразие. Поэтому ты будешь сидеть на качелях, а я – обнимать тебя сзади.
А сейчас душа наполнилась благодарностью к дяде Генри, потому что целый час на ногах в новых туфлях, пусть и удобных, я бы не выдержала.
– Так всегда со свадьбами, – сказал Генри. – Первую половину дня – работа, а затем уже праздник. Но я рад, что могу тобой любоваться, даже позируя.
Щеки залил румянец, но я не успела ответить: пожилой, но очень бойкий художник уже установил мольберт – и его рука запорхала над листом. Пришлось замереть, постаравшись сохранить на губах счастливую улыбку. Такой меня вписывали в историю – в прямом смысле этой фразы.
К концу позирования сгустились тучи и начал накрапывать легкий дождик, что привело в глубокую печаль художника: он явно успел далеко не все, что планировал. Но тут Генри был неумолим:
– Заканчиваем, господин Сейм.
– Но милорд…
– На Теане – тонкое кружево, а не осенний плащ. Если моя жена заболеет, дядя будет недоволен сильнее, чем если в портрете будут неточности, о которых впоследствии никто и не вспомнит.
Художнику пришлось подчиниться, а я подумала, что в этот момент Генри был очень похож на опекуна.
– Что теперь? – спросила я, когда под тремя здоровенными зонтиками, которые над нами держали слуги, мы двинулись обратно к воидам.
– Едем во Дворец Союзов. Там ты сможешь освежиться, затем состоится церемония обмена клятвами, брак оформят в метрической книге – и нас поздравят самые важные гости. Затем мы должны выйти из дворца к людям, дать несколько комментариев газетчикам и в последний раз проехаться по улицам перед тем, как закрыться в доме и хорошенько отпраздновать твою новую фамилию.
На мое счастье, из сада во дворец мы с Генри ехали в одном воиде, и он крепко сжимал мою руку. Я махала людям, собравшимся, несмотря на дождь и поднявшийся ветер, улыбалась, а служанки из кортежа разбрасывали монеты и небольшие пряники, обернутые в непромокаемую бумагу. Я бы сейчас все отдала за один такой! Но хоть я и давила в себе мрачные мысли, наблюдать за тем, как в дождь, на блестящую от воды мостовую падают монеты и тут же их подбирают собравшиеся у заграждений зеваки, было неловко. Я не стану скрывать: когда в городе проходили свадьбы высоких лордов и леди, я тоже была там, любовалась кортежами и даже бросала цветы под колеса воидов, но почему то никогда не подбирала монеты или украшения. Об этой традиции, готовясь к свадьбе, я совсем забыла.
Чтобы защитить от дождя, над нами приподняли крышу воида так, чтобы нас могли видеть, от чего он стал похож на старинную карету.
– Ты им нравишься. Сказочная принцесса.
– Они меня совсем не знают. Боюсь, что если не буду соответствовать требованиям, то столкнусь с жестоким разочарованием.
– Да, так бывает, – вздохнул он. – Но ты их не разочаруешь. Ты добрая, красивая, умная и воспитанная, Теана Гримвелл.
– Я еще не Гримвелл.
– До этого знаменательного момента осталось меньше часа.
Наконец кортеж остановился перед казавшейся бесконечной лестницей, ведущей ко Дворцу Союзов. Вот и все. Неужели я правда выхожу замуж? Как жаль, что папа и мама не видят этого. Им бы понравился Генри.
Сделав глубокий вдох, следом за женихом я вылезла из воида. Как учила Лаура, обернулась к толпе и помахала, чтобы после неповторимая атмосфера старого дворца скрыла меня от посторонних взглядов, а явила снова уже в качестве замужней женщины, представительницы знатной семьи.
– Леди Морнингблум! – воскликнула одна из служанок. – Букет!
Звездноликая! Я залилась краской: за волнением я совсем забыла в воиде букет. Прекрасный, светлый, нежный и благоухающий весенней свежестью! Созданный под чутким руководством Дианы… это было не то что потерять серьги, но тоже вопиющее проявление неуважения к семье любимого мужчины.
Следующая страницаВернуться к описанию