Глава 3
Часы показывали четверть пятого, когда юноша вновь перешагнул порог музея, неся подмышкой небольшой бумажный сверток. Покрутившись немного в холле, он направился к укромной нише, запримеченной ещё во время утреннего визита, и спрятался за стоящей в ней кадкой с широколистным растением. Судя по количеству пыли в углах, это место не слишком часто убиралось, что значительно снижало риски быть обнаруженным в самый неподходящий момент.
К пяти часам последние посетители разошлись. Ещё приблизительно через час, двое мужчин в форме охранников, переговариваясь, обошли павильоны, после чего наступила тишина. Правда, через некоторое время, она вновь была нарушена группой людей в белых халатах, на которых, ещё утром, Сид обратил внимание. Это были сотрудники музейной лаборатории, чья работа заключалась в том, чтобы тщательно следить за состоянием и сохранностью экспонатов. Они прошли совсем рядом с тем местом, где прятался юноша, направляясь в зал с мумиями, где недавно кто то из них обнаружил следы тления, возникшего из за неправильного хранения.
Для Сида это послужило сигналом. Развернув принесённый свёрток, он облачился в выуженный из него белый халат, позаимствованный у Молли без её ведома, и для солидности нацепив на нос всё те же очки, незаметно присоединился к группе, продефилировав прямо перед носом ничего не подозревающей охраны.
Теперь дело оставалось за малым. Убедившись, что никому до него нет никакого дела, он осторожно отделился от группы и завернул в нужный ему зал.
В целях экономии, электричество в павильонах, за исключением тех, в которых шла работа, на ночь выключалось. Однако наощупь двигаться юноше не пришлось. Как и у всякого уважающего себя вора, пусть и бывшего, у него всегда был при себе ручной фонарик. Им то он и воспользовался, крайне довольный собственной предусмотрительностью. Ну а дальше, в ход пошел простой перочинный ножик, которым он легко вскрыл витрину и вытащил интересующий его предмет, именуемый, судя по установленной рядом табличке, как «скрижаль эпохи инков».
Посветив на добычу ещё раз, и, убедившись, что это именно то за чем он пришел, он аккуратно убрал её в карман халата, после чего вернув стекло на прежнее место и, избавившись от следов преступления, покинул зал, вновь присоединившись к учёным, всё время держась в тени.
Время тянулось медленно. Ещё дважды за ночь охранники совершали обход, и, всякий раз у Сида сердце уходило в пятки из опасения, что пропажа вот вот будет обнаружена. К счастью, всё обошлось. Никому и в голову не приходило, что кого то могут настолько заинтересовать старые кости, что они попытаются их выкрасть.
Ровно в шесть к работе приступили уборщики, и, одновременно с ними свою работу на сегодня завершили люди в халатах. Позёвывая и распрямляя затёкшие спины, они направились к служебному выходу. Вслед за ними поспешил и Сид. Не прошло и десяти минут, как он, сжимая в кармане трофей и насвистывая легкий мотивчик, на ходу запрыгнул на подножку конки, следующей в направлении отеля.
Лицо Майлза О’Кинни вытянулось от удивления, когда ни свет, ни заря на пороге его номера появился Сидни Бойд, протягивающий ему нечто, завёрнутое в носовой платок. Всегда предельно подозрительный он не стал протягивать к нему руки, кивнув дежурящему в коридоре Бутчу. Тот, не раздумывая, взял из рук Бойда свёрток, и осторожно его развернул. Оба, и прихвостень и его хозяин с таким благоговением уставились на кусок древнего золота, что Сиду показалось, что они тронулись рассудком.
Действительно, было чему удивиться, ведь им ничего не стоило обобрать любого ювелира в городе. Золото и бриллианты самого лучшего качества и любого размера, они легко могли их заполучить, а эти двое как блаженные уставились на примитивную пластинку с нитками так, точно она была им дороже всех сокровищ мира.
Впрочем, состояние рассудков бандитов было последнее, что могло его занимать. Все, что его интересовало – это отец и его самочувствие.
– Эй, ирландец! – Тихо позвал он, и, не получив ответа, повысил голос: Я свое слово сдержал, теперь очередь за тобой.
О’Кинни нехотя оторвал взгляд от добычи. Жадно прикрыв ее платком, он прошел в номер, бросив на ходу Бутчу:
– Скажи ему где старик, и возвращайся. Нужно кое что обсудить. О’Кинни небрежно махнул рукой, веля им убираться, и захлопнул дверь прямо перед их носами.
Чрезвычайно наблюдательный по натуре Сид не мог не обратить внимания на то, как изменился в лице Бутч при его последних словах. Спешно, словно намереваясь избавиться от ненужного бремени, он торопливо продиктовал ему адрес, где в заложниках удерживали больного человека и поспешил скрыться за дверью, за которой до этого исчез его босс.
Внутри что то неприятно шевельнулось, будто червячок сомнения, до этого мирно дремавший внутри, пробудился ото сна. Сид резко потряс головой, стараясь избавиться от мрачных предчувствий, обступивших его со всех сторон. В конце концов, зачем ирландцу его обманывать? С помощью Сида он получил то, чего желал. У него не было причины не сдержать данного слова.
Гоня непрошенные мысли прочь, Сид покинул отель и отправился по адресу, названному Бутчем. Сводящая внутренности тревога вновь охватила его, когда он оказался перед заброшенной на вид лачужкой на пустыре, примыкающем к городской свалке. Отказываясь верить собственным глазам, юноша поднес совсем близко к ним клочок бумаги, помутившимся взором с трудом разбирая отчего то пустившиеся в бешенный пляс буквы.
Все верно. Никаких сомнений. Это то самое место. С усилием сглотнув ставший в горле комок, Сид решительным шагом приблизился к сильно покосившейся двери, чудом державшейся на одной единственной петле, и, набрав в легкие побольше воздуха, рывком ее распахнул, слегка поморщившись, когда она с жалобным скрипом потеряв последнюю опору, отлетела в сторону, да так и осталась лежать на земле. Никому не нужная, как и всё вокруг.
В нос тут же ударило волной невыносимой вони, напоминающей ту, что прошлым летом целую неделю доносилась до жильцов их дома со стороны подвала, в котором, как оказалось сдох старый больной пес, нашедший в душном сыром помещении свой последний приют. Но только в этот раз все было гораздо хуже.
Непроизвольно подтянув вверх воротник куртки и уткнувшись в него носом, Сид сделал несколько шагов вперед… и застыл на месте. Сердце камнем рухнуло вниз, а легкие забыли, как дышать, когда, немного привыкнув темноте помещения глаза уперлись в лежащее на сыром полу тело, кое как прикрытое накинутой поверх него грязной тряпкой.
С трудом подавив испуганный крик, на налившихся свинцом ногах, он, откуда только взялись силы, доплелся до страшной находки и трясущимися руками сдернул тряпку.
Жесточайший спазм огнем охватил нутро. Не успев добраться до выхода, его вывернуло прямо там же, в двух шагах от начавшего разлагаться тела, в котором он, к своему ужасу, узнал отца.
Сид не помнил, как оказался снаружи. Очнулся он от громкого всхлипа, который, к его удивлению, оказался его собственным. Немеющей рукой он дотронулся до лица и вздрогнул, ощутив на нем влагу. Дрожь прокатилась по позвоночнику, когда уставшее сопротивляться сознание приняло обрушившуюся на него действительность, тяжелым камнем придавившую его к земле, на которой он сидел.
Продолжительный стон больше напоминающий рев раненого животного вырвался из груди, когда он понял, что произошло. Рукавом размазывая слезы по лицу он вскочил на ноги. На смену горю пришла ярость. Они убили его отца! Выкрали из собственной постели беспомощного человека и бросили его умирать в этом забытом богом месте, как больного пса. Да как они посмели?! Неужели возомнили себя настолько неуязвимыми, что даже не подумали о могущих возникнуть последствиях, когда он узнает правду?
Руки самопроизвольно сжались в кулаки, которые он, в попытке избавиться от душевной боли, обрушил на ни в чем неповинные стены полуразрушенного строения, в надежде, что боль физическая принесет пусть небольшое, но облегчение. Напрасно. Сбитые в кровь костяшки неспособны были отвлечь от чувства невыносимого горя, которое все разрасталось и разрасталось в душе заполняя каждый ее уголок, пока в поисках выхода не выплеснулось в безумном крике: «Будьте вы все прокляты!»
* * *
Яркий свет вынырнувших из за угла фар на мгновение высветил силуэт стоящего на углу человека. Но рассмотреть его не удалось, так как он тотчас же поспешил скрыться в темноте проулка. И только едва заметный красный огонек тлеющего окурка, небрежно отброшенный в сторону, говорил о том, что избавившийся от него был не призраком, а человеком из плоти и крови.
Десять дней. Ровно столько времени понадобилось Сиду для того чтобы спланировать и осуществить самую крупную аферу в своей жизни. По сути это оказалось несложным для того, кто сам когда то был частью той системы, против которой сейчас восставал. Он знал ее изнутри.
Три автомобиля следующие друг за другом проехали совсем рядом с тем местом где скрылся человек и остановились на углу ничем не примечательного на первый взгляд дома, на первом этаже которого располагались модные ателье и швейные мастерские, пользующиеся огромным спросом у богатых чикагцев. Но мало кому было известно, что вся эта остающаяся на поверхности кипучая деятельность, официальным владельцем которой числился все тот же О’Кинни, в действительности призвана была служить ширмой для куда более серьезных дел, проворачиваемых ирландцем прямо под носом незадачливых копов из полицейского отделения на противоположной стороне улицы. Этим дурням было невдомек, что, неся охрану этого района, они тем самым охраняли контрабанду и запрещенные вещества, которыми до отказа были набиты подвалы, находящиеся как раз под мастерскими. Трудно было бы представить укрытие лучше, чем то, что нашел для себя хитрый ирландец, прекрасно знающий какие преимущества это ему сулит. Готовыми продаться за приличное вознаграждение легавыми нынче никого не удивишь. Еженедельно получая конверты из рук бандита, некоторые из них не только закрывали глаза на все его подозрительные делишки, но и в случае грозящей опасности успевали его вовремя предупредить, благодаря чему ирландцу всякий раз удавалось выйти из воды сухим.
Но только не в этот раз. День и ночь следивший за всеми передвижениями О’Кинни и его ребят, Сид составил свой собственный план действий. Итак, получив все необходимые сведения, юноша написал два письма: одно на имя окружного прокурора штата, второе же было адресовано федеральному маршаллу, известному своей принципиальностью и дотошностью во всём, что касалось законов, считая это для себя делом чести. В обоих письмах, Сид подробно изложил всю рабочую схему бандитов. Его расчет был очень простым: как только из главного офиса поступит звонок в местное отделение с приказом проверить деятельность ирландца и, в случае необходимости, арестовать его имущество, купленные ирландцем «шавки» поспешат отработать свои денежки и предупредить хозяина о планирующихся против него в ближайшие сутки масштабных рейдах и обысках.
Разумеется, подобного ирландец ни за что не допустит. Поэтому наверняка ближе к ночи отправит ребят собрать и перевести весь свой товар в другое место. А вот узнать в какое именно, и было главной задачей Сида.
Стоя в своем укрытии он наблюдал за тем, как несколько бугаев во главе с Бутчем в спешном порядке вывалились из салонов автомобилей и, беспокойно оглядываясь, нырнули в открывшуюся при их появлении боковую дверь служебного входа. Им понадобилось чуть более получаса, чтобы снести и погрузить в транспорт десятки коробок и ящиков разных размеров, после чего они загрузились сами, и в том же порядке в каком и приехали, двинулись вверх по улице. Продолжая следить, Сид вывел спрятанный за деревом велосипед, угнанный им из соседнего двора, и осторожно двинулся следом.
Еще четырежды за ночь парни ирландца совершили ходки в тайные убежища, откуда перевезли весь товар в большой амбар на окраине города, который ради этого случая срочно пришлось снять на несколько дней, пока все не утрясется. Оставив пару вооруженных охранников, уже перед самым рассветом, уставшие бандиты наконец разошлись по своим берлогам.
Порядком вымотавшийся Сид запрещал себе думать об усталости. Ни о каком отдыхе не могло идти речи, пока смерть отца будет оставаться неотмщенной.
Следующим его шагом было забыть о боли в ногах и спине и навестить ещё кое кого из своего криминального прошлого, кто, узнав суть дела, наверняка не останется в стороне и обязательно воспользуется представившейся возможностью подгадить давнему врагу и сопернику за власть в городе.
Кривой Анджело Бартолли был самой настоящей занозой в заднице ирландца. Маниакальный сторонник монополии этот уроженец Сицилии уже через короткий промежуток времени после того как его нога ступила на американскую землю, смог сколотить крупную группировку из таких же головорезов, как и он сам, и превратился в одного из самых отчаянных бандитских авторитетов, открыто занимаясь рэкетом и не признавая ничьей иной власти кроме власти денег.
Противостояние двух гангстеров длилось уже давно, но достигло оно своего пика несколько месяцев назад, когда стало окончательно понятно, что ни один из них не собирается менять сферу деятельности, в которой не было места двоим.
А им, действительно, было что делить. Конгресс вот вот должен был принять «Сухой закон», который непременно должен был ударить по бизнесу обоих бандитов, контролирующих производство, перевозку и продажу алкоголя на территории штата. И хотя потребление спиртного, как в прочем, и его частное владение официально не запрещались, все прекрасно понимали, чем это могло быть чревато.
Так почему бы не поддержать меньшее из двух зол и одним выстрелом не пробить две цели разом?
Бартолли с энтузиазмом принял идею юноши, которого знал, как человека, всегда держащего слово, что в их среде ценилось превыше всего. Вместе они придумали план, который намеревались привести в исполнение уже следующей ночью.
* * *
О’Кинни довольно улыбался во сне. Ему снились реки… нет, моря золота, в которые он погружался по самую макушку, ненадолго выныривал на поверхность, и вновь уходил вниз, раз за разом повторяя доставляющий невероятное наслаждение ритуал. Он видел своих конкурентов. Все они были мертвы. Их трупы остались на берегу, в то время как он сам получил все к чему так стремился – деньги и власть.
Неожиданно где то над головой прогремел гром, а затем ещё раз, и ещё… Раскаты беспокоили ирландца, мешали наслаждаться счастливыми мгновениями, отвлекали от сладостных грёз.
Улыбка исчезла с лица, уступая место недовольной гримасе. Желая избавиться от настойчивого шума О’Кинни бурча что то нечленораздельное себе под нос, повернулся на другой бок. Но шум не исчез. Напротив, он зазвучал громче, окончательно прогоняя остатки сна, за которые мужчина упорно цеплялся. Матерясь и проклиная все на свете, ирландец окончательно проснулся и сел на постели, гадая что могло его разбудить. Словно прочитав его мысли послышались голоса в коридоре и какой то сумасшедший вновь заколотил в дверь.
– Босс! Босс! Да что ж такое то? Босс, откройте, нам срочно нужно поговорить! – О’Кинни узнал голос Бутча.
Купленный с потрохами, преданный, как цепной пёс, Буч ни за что бы не решился беспокоить хозяина в столь поздний час, если бы не случилось что то из ряда вон выходящее.
Вскочив с кровати, О’Кинни подхватил висящий на спинке шелковый халат в черную и коричневую полоску, и, спешно накинув его на голое тело, распахнул дверь.
Бутча было не узнать. Всклокоченные волосы, выпученные глаза, перепачканное сажей лицо. За его спиной маячил привлеченный шумом коридорный.
– Брысь! – Взмахом руки прогоняя служащего отеля, он схватил Бутча за грудки и втащил внутрь, хлопнув дверью перед носом любопытного коридорного, который вместо того чтобы пуститься на утек, приник ухом к перегородке, стараясь расслышать разговор двух бандитов.
– Что случилось? – Отпустив мнущегося Бутча, ирландец направился к бару чтобы налить себе выпить. Но рука его замерла на полпути, когда он услышал:
– Склады горят, босс. Кто то устроил поджог и сейчас там все полыхает. Я уже отправил туда ребят, но боюсь, спасти что то вряд ли удастся. С минуты на минуту там будут копы.
Яркая вспышка как при фотосъемке, на мгновение ослепила гангстера, а затем все завертелось перед глазами.
– Твою ж мать! – Побагровевший О’Кинни с силой ударил кулаком по резной крышке бара, разбив стеклянную дверцу, осколки от которой разлетелись в разные стороны. На висках и шее вздулись синие вены, а затем, как это часто с ним бывало, из носа хлынула кровь.
Оттолкнув бросившегося было к нему Бутча, он, запрокинув голову и зажав нос платком, бросился в гардеробную, откуда уже пару минут выбежал полностью одетый. Трясущимися руками от отпер сейф, вытащил из него пистолет, после чего вновь его запер, машинально несколько раз толкнув дверцу, проверяя замок. Засунув ключи и оружие в карман модного габардинового тренча, он в сопровождении Бутча быстрым шагом направился к подземной стоянке, где был припаркован его автомобиль.
Нужно было во что бы то ни стало опередить полицейских и не дать им рыться в его вещах.
Однако стоило им только выехать наверх и направиться в сторону складов, как из за одной из колонн выступила чья то тень. Убедившись, что бандиты уехали, человек сломя голову понесся к лифтам.
Сид, а это был именно он, не мешкая поднялся на второй этаж, где нос к носу столкнулся с коридорным, уже давно его поджидающим. Молча, он протянул Бойду дубликат ключа от номера ирландца.
Проникнуть внутрь было делом одной минуты. Однако перед тем как скрыться в номере, Сид не удержался, и дал парню еще несколько указаний, который тот хитро посмеиваясь, бросился выполнять.
О’Кинни жестоко пожалеет о том, что перешел ему дорогу. Так же, как и Сид, он потеряет всё.
Мрачная усмешка скривила губы парня при виде творившегося здесь беспорядка. Словно присутствовав воочию, Сид без труда составил картину произошедшего.
Босс был явно в бешенстве. Являющийся живым воплощением жадности О’Кинни мог запросто пристрелить любого, кто бы осмелился покуситься хотя бы на доллар, принадлежащий ему. Что уже говорить о том, если бы какой нибудь выживший из ума самоубийца решил посягнуть на что то большее. К примеру, на его бизнес…
С каким то извращенным удовольствием давя толстыми подошвами ботинок осколки стекла, издающие треск при каждом его шаге, юноша приблизился к бару и, выбрав самую дорогую бутылку из коллекции ирландца, щедро наполнил стакан её ароматным содержимым.
– За твой провал, гнида! – Салютовал он невидимому собеседнику, после чего залпом выпил всё до дна. Бутылка вместе с пустым стаканом полетела в сторону. Спиртное многолетней выдержки приятно ударило в голову, кровь по венам побежала с удвоенной скоростью. Чувствуя невероятный подъём, Сид с хрустом размял пальцы и подошел к сейфу…
* * *
Совместными усилиями трёх нарядов пожарных пламя удалось погасить только к утру. Из за большого скопления прибывших на место происшествия полицейских, у ирландца и его людей не было возможности подобраться ближе, чтобы оценить масштаб потери. Всё что им оставалось, смешаться с огромной толпой зевак, бессильно наблюдая за тем, как огонь пожирает товар, стоящий сотни тысяч «зелёных».
Так и не сумев ничего предпринять чтобы спасти хотя бы малую часть того, что сейчас уничтожалось прямо на их глазах, злой как чёрт О’Кинни вместе со своими людьми возвращался в отель, с единственным желанием напиться и отдохнуть перед тем, как начать мстить. О, он не был настолько потрясен случившимся чтобы не заметить стоящего на углу противоположного дома Бартолли и членов его банды. Поджог, наверняка, был делом их рук. А раз так, значит войны на улицах Чикаго не избежать. Крови с обеих сторон прольётся немало, и в итоге только один из них останется править в городе. И это, ирландец был уверен, будет он.
Веренице автомобилей оставалось сделать последний поворот и проехать каких то пару кварталов, когда им навстречу, ярко слепя передними огнями, протарахтел патрульный фургон, один из тех, что не так давно поступили на службу в правоохранительные органы. Имея в своем оснащении носилки, в которые часто грузили трупы или подбирали пьяных с улицы, такие фургоны представляли собой осовремененную вагонетку с электродвигателем, вполне способную при необходимости разогнаться до шестнадцати миль в час.
Следом за первым фургоном из за поворота выехал еще один…
Ирландец едва не свернул себе шею, высунувшись в окно и глядя вслед проезжающим. Тревожное предчувствие овладевшее им секунду назад только усилилось, когда, завернув за угол, из за которого появились автомобили, они едва не врезались в людскую стену, перегородившую проезжую часть.
Напрасно водитель остервенело жал на клаксон, никто из толпы даже не повернулся в их сторону. Взгляды всех в эту минуту были прикованы к тому, что происходило в стороне отеля.
Уже не пытаясь скрыть раздражения, О’Кинни, никого не предупреждая, распахнул дверцу авто и нетерпеливо ступил на мостовую. Следом за ним из салона вывалился Бутч. Работая локтями, а местами и кулаками, он проложил дорогу боссу вперед, туда, где находился источник того, что так интересовало собравшихся.
Утробный рык вырвался у ирландца, когда, подобравшись поближе, он увидел то, что так привлекло внимание толпы.
Современный отель, являющийся предметом его особой гордости, нынче представлял собой жалкое зрелище. Окна второго этажа, относившиеся к занимаемым им апартаментам, черными невидящими глазницами глядели на них, окруженные густым маревом дыма и кружащегося в воздухе пепла, оставшихся после пожара… Снова?! Если случившееся ранее со складами еще можно было с грехом пополам списать на случайность, то произошедшее с отелем, назвать непреднамеренным происшествием уже никак не получалось.
«Сейф!» – как вспышка пронеслось в мозгу. Несгораемый шкаф, созданный в единичном экземпляре по специальному заказу, а точнее его содержимое – всё, что у него оставалось. Не слишком доверяя банкам, легко подвергающимся нападениям таких же бандитов, как и он сам, все свои сбережения О’Кинни предпочитал хранить при себе, любовно складывая в аккуратные стопочки пачки перевязанных бумажной лентой купюр. Там же хранились векселя и закладные, а также расписки всех его должников. И там же…
О, чёрт! Там же, в отдельном контейнере хранилась скрижаль – ключ к сказочному богатству, рядом с которым меркло все остальное.
Оттолкнув от себя пытающегося его удержать Бутча, ирландец ломанулся вперед, мимо проводивших опрос полицейских, служащих отеля и, в спешном порядке эвакуированных постояльцев. Никто не осмелился его остановить, да у них бы это и не получилось.
Обесточенное здание было погружено во мрак. Выхватив из рук неразборчиво бормотавшего консьержа фонарь, ирландец во весь дух понесся к боковой лестнице, предназначенной для персонала. Перепрыгивая через несколько ступенек он в два счета взлетел на свой этаж, мимоходом отмечая ущерб, причиненный пламенем дорогой отделке, обошедшейся ему приличную сумму.
Вдвоем с Бутчем, с трудом дыша от забивающегося в носы и глотки дыма, они разгребали завалы, освобождая путь к цели.
К счастью, сейф, как и обещали его производители, совершенно не пострадал. Осмотрев его со всех сторон и не найдя никаких повреждений, ирландец облегченно вздохнул.
Бутчу ирландец доверял больше, чем остальным членам банды, но всё же не настолько, чтобы открыть сейф в его присутствии. Поэтому отобрав у него фонарь, ирландец велел ему дожидаться снаружи, в то время как сам, зажав в зубах источник света, набрал комбинацию цифр, известных лишь ему одному. Как и обычно в таких случаях, раздался характерный щелчок, и, нажав на ручку, толстяк распахнул бронированную дверцу.
Переминающийся с ноги на ногу в коридоре Бутч подпрыгнул от неожиданно раздавшегося истошного крика хозяина. Автоматически выхватив из за пояса пистолет, он метнулся туда, откуда доносился крик и застыл на пороге, при виде перекошенного лица главаря, с ужасом взирающего внутрь шкафа.
– Босс… – нерешительно окликнул он ирландца.
Реакции не последовало. И тогда, решившись нарушить запрет, он шагнул вперед. Остановившись рядом с хозяином, он посмотрел туда, куда был устремлен его застывший взор. И похолодел. Сейф был пуст, за исключением клочка бумажки, на котором, в прыгающем, из за трясущихся рук, свете фонаря, они с трудом разобрали выведенные небрежным почерком слова: «Добро пожаловать в ад, паскуда!»
Глава 4
– Мама, когда мы уже доедем? Мне скучно сидеть на одном месте! – Расположившаяся у окна малышка лет пяти, устала от созерцания проплывающего мимо живописного ландшафта и, недовольно надув губки, повернулась к сидящей рядом матери. В руках она небрежно сжимала фарфоровую куклу в пышном атласном платьице, некогда очень красивую, а нынче же выглядящую довольно потрепанной. Белая с нежнейшим розовым оттенком эмаль на ее личике местами осыпалась и покрылась трещинками, крошечные пальчики на ее ручках были безжалостно сколоты капризной хозяйкой, которая всякий раз для того чтобы привлечь внимание родительницы, начинала стучать игрушкой по подоконнику, рядом с которым ее усадили.
– Тише, Элис, прекрати капризничать. Ну вот, посмотри, что ты наделала. Дядю разбудила.
Одетая в элегантный дорожный костюм темно синего цвета, тщетно пытающаяся угомонить неразумное чадо родительница с укоризной покачала головой, указывая глазами на дремлющего напротив человека со скрещенными на груди руками. Лица пассажира не было видно из за низко надвинутой на лицо твидовой кепки, но, судя по телосложению, это был совсем молодой человек, возможно студент, так как из за отсутствия багажа было очень трудно заключать о его принадлежности к сословию или профессии. Одет он был скромно, но со вкусом в серый клетчатый костюм тройку, укороченный пиджак от которой в данный момент висел на крючке рядом с ним и белоснежную сорочку без галстука и украшений, но хорошего качества, аккуратно выглаженную за исключением успевших смяться рукавов, засученных до самых локтей. Небольшой саквояж, в котором вероятно и находился весь его скарб, он не стал подобно другим пассажирам ставить на полку или на сидение рядом, а положил на пол, надежно зажимая его ногами.
– А мне всё равно! Я хочу играть! – Продолжала капризничать девочка, демонстративно повысив голос, чем окончательно потревожила сон пассажира.
Чуть отклонив голову назад, он указательным пальцем приподнял кепи и серьёзно посмотрел на ребенка. И что то было в том его взгляде, от чего девочка неожиданно притихла, бросив беспокойный взгляд на мать.
– Извините нас за причиненное неудобство, мистер, – женщина попыталась извиниться за дочь, но молодой человек её перебил:
– Всё в порядке, мэм. Никакого беспокойства, – улыбнувшись одними губами, он пресек все попытки женщины завести разговор, после чего уставился в окно.
Тем не менее, несмотря на принятую им обманчиво расслабленную позу, внутри он был натянут как струна, прислушиваясь к каждому шороху, доносящемуся из проходящего за дверями купе коридора.
Спустя некоторое время что то привлекло его внимание. Юноша насторожился. Поднеся палец к губам призывая к молчанию, он на глазах удивленных соседей подхватил саквояж, и, прижав его к груди, встал рядом с дверью. Осторожно отодвинув панель, он выглянул в коридор, а затем внезапно сорвался с места, даже не удосужившись попрощаться с попутчиками или хотя бы вежливо прикрыть за собой дверь.
Соседи все еще приходили в себя, когда мимо, в том же направлении что и их неожиданно покинувший попутчик пронеслись несколько здоровяков. Причем в руках одного из них можно было отчетливо разглядеть оружие.
Послышались выстрелы, крики, потонувшие в долгом протяжном гудке поезда, который в экстренном порядке пришлось остановить после того, как появилась информация о том, что кто то спрыгнул с несущегося на полной скорости локомотива.
Получасовые поиски не принесли результата: никто ничего не знал ни о погоне, ни о таинственном исчезновении её участников. Дальше задерживать состав было нельзя, поезд и без того уже запаздывал на рекордно большой срок.
Гудок вновь разорвал тишину, и состав после вынужденной остановки вновь продолжил свой путь до конечной точки маршрута. На этот раз обойдясь без происшествий.
Однако стоило поезду остановиться под восторженное ликование встречающих, как чья то тень, отделившись из багажного отделения, мелькнула и почти тотчас же пропала, смешавшись с толпой. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел заметить.
* * *
– Газеты! Свежие газеты! Эй, мистер, купите газету! А если вам читать не к спеху, так за пару пенсов я слово в слово перескажу всё что в ней написано…
Сид, поморщившись от назойливости паренька, сующего ему под нос сверток, еще пахнущий свежей типографской краской, решительно подвинул его в сторону саквояжем, одновременно с этим зорко высматривая обычно крутящихся поблизости «щипачей», для которых увести кошелек у приезжего лопуха считалось святым делом. Краем глаза уловив тощую детскую ручонку, тянущуюся к карману его куртки, он резко развернулся и оказавшись нос к носу с ее обладателем, сурово сдвинул брови:
– У своего тыришь, крыса? Хоть представляешь, что с тобой сделают за это?
Чумазый, одетый в рваньё мальчишка испуганно отшатнулся и бросился наутёк, успев свистом предупредить товарищей, рванувших за ним следом. Ну а пожавший плечами Сид, кивнув продающему газеты пареньку, поспешившему сделать несколько шагов назад, чтобы в любую минуту дать стрекача, продолжил свой путь к докам.
До конечной цели оставалось всего каких нибудь полсотни метров: межконтинентальный красавец «Конкорд», следующий к берегам Австралии, собирал последних пассажиров и вот вот должен был отойти от пристани. У Сида был четкий план того как он окажется на борту, как спрятавшись среди тюков и ящиков зайцем доедет до родины родителей, где собирался предать земле урну с прахом отца, все это время находящуюся в его саквояже. Но всё пошло наперекосяк. Дюжина полицейских контролировала все подступы к судну, тщательно проверяя каждого проходящего. Мимо таких молодцов и муха не пролетит, не то что человек.
Да, Бойд недооценил силу современного телеграфа. Он то думал, что достаточно было оторваться от хвоста в поезде, ан нет, купленные ирландцем легавые устроили ему западню в двух шагах от заветной цели.
Автоматически замедлив шаг, Сид, втянув голову в поднятый воротник куртки, попробовал было, спрятавшись за спинами носильщиков, прошмыгнуть в багажный отсек, но зацепил носком ботинка стоящую на земле клетку с симпатичной декоративной собачкой, которая, не привыкнув к подобной бесцеремонности, залилась громким лаем, тотчас же привлекшим внимание проверяющих.
– Стоять! Ни с места! – Где то угрожающе щелкнул взводимый курок.
Разум парнишки еще пытался переварить случившееся, а ноги уже сами понесли его долой из этого места. Лавируя между ящиками и деревянными бочками, Сид понесся прочь от пристани. Звуки погони слышались за спиной, кто то даже несколько раз пальнул, как ему хотелось надеяться, в воздух. Но это не только не заставило его остановиться, а напротив, побудило ускориться.
Петляющие улочки, тупики, задние дворы… Он несся так быстро, что не успевал замечать того, что его окружало. В голове билось только одно: бежать! Бежать как можно быстрее.
Постепенно звуки погони стали стихать. Ему удалось оторваться от преследователей, хоть он и понимал, что это ненадолго. Выскочив на открытую площадку за городом, он воспользовался моментом чтобы перевести дыхание и осмотреться.
Вдалеке горели ярко зажженные огни передвижного цирка Шапито. Под громкую музыку маленького оркестра и под крики зазывалы зрители спешили занять очередь. У входа собралась приличная очередь. Судорожно сглотнув, Сид бросил взгляд через плечо, здесь вот вот должны были появиться преследователи. Не раздумывая, он поспешил затеряться в сборище жаждущих зрелища, и, смешавшись с массами, смог незаметно стянуть у одного горожанина билетик, по которому умудрился беспрепятственно проскочить внутрь.
Цирк. Он впервые оказался в месте, в котором мечтал побывать, будучи еще ребенком. Все здесь от галерки с музыкантами до ярко освещённой арены затянутой алой тканью манило его, будоражило воображение. На всякий случай натянув на брови кепку и подняв воротник, он занял свое место в ожидании чуда, не забывая время от времени бросать взгляды в сторону входа, где вот вот могли появиться преследователи.
Между проходами сновали торговцы сладостями, бойко предлагая свой товар и перебивая цену конкурентов. Тут же подавали воду и прохладный лимонад для тех, кто готов был раскошелиться. А таковых, надо сказать, здесь было немало. Опытным глазом Сид определил толстосумов, занявших самые лучшие места. Запасшись биноклями, они не намерены были пропустить ни единого волнующего момента сегодняшнего выступления.
Эх, кабы не ситуация, в которой он оказался, он не преминул бы воспользоваться моментом, облегчить карманы десятку таких чванливых джентльменов.
Но вот заиграл оркестр и на сцену вышел забавный человечек в цветном фраке и в цилиндре, ростом не больше десятилетнего мальчишки. Его роскошные усы, сильно напомаженные и лихо закрученные концами вверх, как и вся его необычная внешность в целом, сразу вызвали реакцию у собравшихся. По рядам прокатился смех, который, впрочем, тут же смолк, стоило человечку неожиданно громким басом объявить: «Дамы и господа! Почтенная публика! Приветствуем вас на арене нашего цирка. Впервые на манеже…»
А дальше началось феерическое зрелище, во время которого все собравшиеся слои общества, позабыв о социальном неравенстве, с раскрытыми ртами наблюдали за таинством, именуемым шоу…
Позабыв обо всем, Сид с упоением наблюдал за смелыми акробатами, делающими сальто под самым куполом арены, за смешными клоунами, веселящими зрителей дурацкими шутками и пинками, щедро отвешиваемыми друг другу. Тут было все: от силачей, легко перекидывающих с руки на руку тяжеленые гири, которые до этого с трудом дотащили шесть помощников, до индейцев и ковбоев, скачущих на лошадях по арене как по прерии и изображающих сцены сражений.
Сид уж начал было расслабляться, когда на входе появились одетые в форму люди, внимательно осматривающие зрителей. Нужно было скорее бежать и спасаться, но ноги отчего то не слушались, как будто вот вот должно было произойти что то очень важное для него. Аккуратно привстав с места и прячась за спинами сидящих впереди, Сид, осторожно, не привлекая внимания, двинулся к проходу. Но внезапно передумал, и, вместо того, чтобы постараться покинуть палатку, бросился вверх к лесам, проходящим под самым куполом. Ненадежное убежище, с которого он в любой момент рисковал слететь вниз и расшибиться в лепешку, но он, крепко вцепившись в дерево, продолжал сидеть в ожидании продолжения волшебства, возобновившегося после небольшого антракта, во время которого народ щедро угощался лимонадом и имбирным печеньем, наперебой предлагаемыми им снующими между рядами торговцами.
Во втором отделении выступала труппа так называемых «уродов», людей с необычными физиологическими странностями, которым было довольно тяжело приспособиться к нормальной жизни вне защищающих их стен цирка, и которые нашли убежище только здесь, среди таких же изгоев, как и они сами.
Так странно… Повесив в помещении друг напротив друга две картины: одну с изображением идеальной красоты модели и другую, обнажающую уродство и несовершенство внешности натурщицы, как вы думаете, какая из них привлечет к себе больше внимания? Скользнув мимолетным взглядом по красоте, зритель непременно задержится возле второй. Этим же принципом руководствовались и те, кто решили заработать на человеческих недостатках, демонстрируя их людям за деньги. За очень неплохие деньги, надо сказать. И, хотя в старушке Европе бум на такие зрелища уже давно пошел на спад, в Америке, особенно в пригородах, цирки уродов по прежнему пользовались повышенным вниманием ценителей всего необычного, позволяющего им, пусть и на короткое время, забыть о проблемах и заботах, и почувствовать себя гораздо лучше на фоне тех, на кого без содрогания невозможно было взглянуть.
Как бы в подтверждение этого, довольно скучающая публика во втором отделении заметно оживилась. Люди овациями встречали выход мужеподобной дамы, откусывающей головы живым крысам; рукоплескали сросшимся между собой близнецам, у которых на двоих было одно тело и три ноги, и человеку носорогу, чьё лицо было обезображено страшным двадцати двухсантиметровым наростом на том самом месте, где у нормального человека располагался нос. Пришедшие поглазеть на «чудо» природы, испытывающие особое извращенное удовольствие, они с удовольствием соглашались подержать в руках шпагу глотателя, внимательно следя за тем, чтобы он не схалтурил и по самую рукоять воткнул оружие себе в гортань; или же погладить трясущимися руками целиком заросшее густой шерстью лицо «мохнатого мальчика», прячущего слёзы унижения под защитой из волос, за которые то и дело кто то старался дёрнуть посильнее.
После фееричного выступления фокусника, под восторженные крики распилившего ассистирующую ему девицу на две половины, объявили последний номер, и те, кто уже не в первый раз видели представление, заметно подобрались, устремив взоры на арену, на которую направили свет сразу трёх прожекторов.
Под музыкальное сопровождение оркестра на манеж вышел сам хозяин цирка мистер Киллиан Риверс ведя за руку изящную фигуру, с головы до пят укутанную в блестящую накидку. Под крики и завывания толпы, он ухватился за край одеяния и резко отдернул его в сторону, обнажив стоящую под ним девушку подростка лет шестнадцати семнадцати, непроизвольно прищурившуюся от резкого света, бьющего ей прямо в лицо. Приподняв руку, она ладонью заслонила глаза, давая им возможность немного привыкнуть к такой резкой перемене.
Не спускающий глаз с фигурки с того самого момента как она появилась в поле его видимости, Сид, резко втянув воздух, подался вперед. Его порыв едва не стоил ему жизни. Не ухватись он за проходящий рядом трос, непременно свалился бы вниз с переломанной шеей.
Немного сдвинувшись влево для лучшего обзора, он занял прежнее положение, с возрастающим интересом наблюдая за действом, в эту самую минуту начавшим происходить прямо под ним.
Сначала он ничего не понимал, так как все его внимание было сосредоточено на необычной внешности девушки, чьи черты явно указывали на то, что ее далекими предками являлись коренные жители континента – индейцы. Высокие, словно выточенные искусным скульптором скулы, прямой нос с едва заметной горбинкой, хоть и не смуглый, но всё же отливающий бронзой цвет кожи, длинные разделенные на пробор очень прямые волосы, пожалуй, слишком тяжелые для её тонкой шеи и довольно хрупкого телосложения.
Одета девушка была в хлопчатобумажное платье цвета хаки, без рукавов, расшитое цветными нитками и бисером с двумя разрезами по бокам, доходящими до середины бедра и кожаные сандалии, чьи длинные ремешки были несколько раз обернуты вокруг щиколоток, подчёркивая их стройность и изящество.
Приветствуя публику, она сделала круг по манежу, легкая и грациозная словно чистокровная арабская лошадка, готовая взбрыкнуть от любого резкого движения рядом.
Не на одного Сида подействовало странное очарование девушки. Казалось, что все зрители подпали под него. И даже копы, до этого мнущиеся возле входа в палатку, будто забыв о цели своего визита, пробрались ближе к и без того переполненным рядам и уселись прямо на ступеньках в проходе.
Наблюдая за ней сверху, юноша никак не мог взять в толк отчего же такую красавицу показывают вместе с «уродами»? В поисках ответа на свой вопрос он даже спустился немного ниже, не отводя взгляда от объекта своего пристального внимания. Его он получил в тот миг, когда во время очередного движения разрез ее платья распахнулся чуть сильнее и обнажилась нога девушки. Господь всемогущий! Что это? Чулок? Нет, никакого чулка на ней не было. Это кожа незнакомки была покрыта странными узорами, издали напоминающими змеиную чешую.
Вздох ужаса и восхищения одновременно пробежал по рядам. Люди заметили несовершенство и сейчас тыкали пальцами указывая друг другу на внезапно открывшийся изъян.
По лицу девушки невозможно было прочитать никаких чувств. Натужная улыбка, напрочь приклеенная к губам, служила ей многие годы защитой от подобной реакции. Те, кто с гордостью именовал себя людьми, на деле были хуже животных, на которых они с таким интересом приходили поглазеть.
Юноша почувствовал странное тиснение в груди, будто те насмешки предназначались не незнакомке, а ему самому.
А она, к тому времени сделав полный круг по арене, по команде распорядителя встала в самом её центре. Не переставая улыбаться, она ждала того что должно было последовать дальше. Вместе с ней приготовился ждать и Сид.
Коротышка конферансье обратился к публике с пафосной речью, в которой рассказывал о происхождении девушки. По его словам, она не просто являлась потомком индейских племен, населяющих эти земли еще до появления первых колонистов, а самым настоящим божеством, обладающим волшебными силами, способными управлять природой. И когда в зале раздались скептические смешки, предложил им убедиться в этом собственными глазами.
Он обратился к присутствующим с не совсем обычной просьбой, суть которой заключалась в том, чтобы пожертвовать ради эксперимента одним или несколькими золотыми украшениями. Дама, расположившаяся в первом ряду, богато одетая и увешанная драгоценностями, поддалась уговорам сидящих по обе руки от нее внуков и, сняв с шеи тоненькую цепочку, протянула ее коротышке. Но, вопреки ожиданиям, брать украшения из протянутой руки он не стал, а вместо этого предложил ей положить цепочку на край затянутого тканью бордюра, отделяющего арену от зрительского зала. Снисходительно улыбаясь, дама именно так и поступила, вновь вернувшись на свое место.
Все взгляды обратились на девушку, которой распорядитель указал на изящную вещицу. Глубоко вздохнув, словно готовясь к чему то предельно сложному, что ей не слишком нравилось, девушка, после недолгого колебания, решилась. Оперев ладонь правой руки о пол, левую она вытянула вперед… и о, чудо! Цепочка, как по волшебству, сдвинулась с места. Но это было еще не всё! Под охи и ахи изумленных зрителей, украшение, словно кто то его тянул на невидимой ниточке, медленно задвигалось в сторону девушки. Когда же расстояние между ними сократилось до полуметра, артистка остановилась. Поклонившись, она выпрямилась, и, сделав шаг назад, остановилась с низко опущенной головой.
Подняв вещицу с места, коротышка с поклоном вернул его владелице, но она взмахом руки отмела его в сторону, предложив отдать его девушке. Конферансье энергично замотал головой. Он попытался объяснить неожиданно расщедрившейся даме почему его воспитанница не может оценить щедрость подобного жеста. По его словам, золото несет смертельную опасность для ее жизни. Разумеется, что никто ему не поверил. Никто, кроме Сида. Он отчего то верил. Даже с такого расстояния он почувствовал, как артистка сжалась при последних словах. Её страх, как густая патока растекался в воздухе, всё больше, сильнее. Казалось, ещё чуть чуть и она упадёт в обморок.
Дама настаивала. Она считала, что, заплатив за билет в лучшем ряду, имеет право требовать всё что угодно. К ней присоединилось еще несколько голосов, и, вот уже все зрители, приподнявшись на местах, принялись требовать доказательств, подтверждающих слова конферансье.
Сильное беспокойство овладело Сидом. Стало трудно дышать. Будто подгоняемый неведомой силой, он рискнул ещё немного спуститься вниз. Опасность быть обнаруженным отошла куда то на задний план. То, что вот вот должно было произойти, отчего то беспокоило его гораздо сильнее.
Не спуская глаз с побледневшего лица девушки, он спрятался за рядом софитов, с замирающим сердцем продолжая из за своего нового укрытия наблюдать за происходящим.
Поддавшись на уговоры, распорядитель зычным голосом призвал всех соблюдать тишину и вернуться на свои места. Получив разрешение дамы на использование в следующем эксперименте всё той же цепочки и, предупредив, что обратно её уже вернуть не сможет, он подошел к девушке.
Вынужденная подчиниться, артистка несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула воздух, после чего вытянула вперед правую руку. На глазах замершей публики коротышка обвил цепочкой её запястье, после чего отошёл на несколько шагов, давая возможность зрителям увидеть всё собственными глазами.
Лицо девушки исказилось от страданий. Неожиданно покрасневшая, рука дёрнулась как от сильной боли, но усилием воли хозяйка продолжила держать её в прежнем положении.
Тем временем, нежная кожа запястья покраснела ещё больше. Цепочка, словно раскалённая до предела, пузырясь и плавясь, впитывалась в плоть, проникала всё глубже и глубже, пока не въелась в неё полностью.
Девушка вздрогнула в последний раз и подняла глаза, на один короткий миг блеснувшие золотом. Всё произошло очень быстро, но этого оказалось достаточным, чтобы Сид успел всё заметить.
Лицо артистки вновь приняло непроницаемое выражение. Кожа, на которой после того, как золото впиталось, остались мелкие крошки от инородной примеси, постепенно начала принимать прежний цвет. Сдунув их с руки, девушка по команде распорядителя высоко подняла её вверх и несколько раз повернулась, демонстрируя пораженной публике запястье.
Толпа разразилась овациями и криками восторга. Кто то покричал: «Бис!» – и потребовал продолжения шоу, на что хозяин цирка предложил ему купить билет на завтрашнее представление, где он сможет вновь увидеть этот номер.
Поклонившись под неутихающими аплодисментами, девушка чуть пошатываясь направилась за кулисы, где упала на руки подхвативших её товарищей.
Представление закончилось. Не переставая обсуждать увиденное, зрители нехотя расходились. Воспользовавшись суматохой, Сид незаметно спустился вниз, но вместо того, чтобы попытаться проскочить к выходу, направил стопы за кулисы, где кипела совсем иная жизнь.
Ноги сами несли его за поворот, за которым скрылась незнакомка. Он не знал, что скажет ей, что сделает, просто чувствовал, что должен оказаться рядом. Но его планам не удалось осуществиться. Когда до заветного поворота оставалось не больше метра, дорогу ему преградили два амбала, те самые, от которых, как он думал, ему удалось оторваться. Теперь же, они стояли напротив, на расстоянии вытянутой руки и злобно скалились, в предвкушении награды, обещанной за его голову.
– Поберегись! – Пробасил кто то справа.
Краем глаза Сид увидел несущуюся в их сторону тележку с реквизитом силачей. Сработал инстинкт самосохранения, и он успел отскочить назад.
Тележка на полном ходу пронеслась между ним и преследователями, на мгновение разделив их. Этого оказалось достаточным, чтобы парнишка пришел в себя и собравшись с мыслями, понесся к служебному выходу.
Глава 5
И снова погоня. Бесконечные улицы, проулки, повороты, тупики. Бойд потерял счёт времени и преодолённому расстоянию. Грудь горела от беспрерывного бега, сильно кололо в боку, а кровь в голове пульсировала так, будто ещё совсем немного, и она разорвёт сдерживающие её сосуды, хлынет затопив всё вокруг.
Соображать становилось всё труднее. Сид понятия не имел о том в какой части города находится, пока, в попытке вдохнуть поглубже не ощутил на губах привкуса соли и не услышал где то совсем рядом гудок парохода. Он снова оказался в районе порта. Мобилизовав все внутренние ресурсы для последнего рывка, он метнулся в сторону, откуда всё отчётливее доносились крики матросов и оглушительное шарканье сотен пар обшарпанных ботинок, принадлежащих доковым рабочим.
Увидев впереди большое скопление народа, он угрём проскользнул сквозь толпу, и, пока чуть запоздавшие преследователи чесали в затылках куда он мог запропаститься, юноша, подхватив с земли один из деревянных ящиков, на котором большими буквами было выведено: «Осторожно! Бьётся!» – затесался среди носильщиков, длинной вереницей выстроившихся перед большим круизным лайнером.
Согнувшись в три погибели, но уже имеющий опыт перетаскивания тяжестей, Сид, низко опустил голову и, стараясь не оглядываться по сторонам из опасения привлечь к себе внимание, целенаправленно двинулся вперед, пока, взойдя по сходням с грузом на плечах, не очутился в просторном багажном отсеке.
Однако вместо того, чтобы опустить ношу и поспешить наружу как остальные грузчики, он предпочёл спрятаться за сложенными коробками и тюками, удобно устроившись на одном из них.
Нужно было дождаться момента, когда закончится погрузка и судно вот вот отдаст швартовы, тогда он потихоньку выберется из временного убежища и обходными путями вернётся туда, куда его с недавних пор влекло с непреодолимой силой. В цирк.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Предыдущая страницаВернуться к описанию