Глава 5
Джейк
Она не должна здесь находиться. Это ошибка.
Я ничем не смогу помочь Тирнан. Мне едва удается контролировать собственных детей. Ной на грани того, чтобы в любой момент собрать сумку и уехать отсюда, а Калеб…
Господи, Калеб… Никогда не мог вообразить, какое будущее ждет этого пацана, потому что мужчины вроде него долго не живут. Он заводит чересчур много врагов.
Сбрасываю с себя одеяло. Несмотря на то, что в постели без Джулс было просторно, спал я хреново.
Пора запирать двери на ночь. То есть какой парень откажется проснуться в два часа ночи с оседлавшей его обнаженной двадцатитрехлетней рыжей? Но у нее это уже входит в привычку.
К тому же секс с ней не очень то хорош.
Я тру лицо ладонями. Не знаю. Может, и хорош, просто мне скучно. Я не могу с ней разговаривать. Как и с тремя ее предшественницами.
И мне определенно ни к чему взваливать на себя ответственность за еще одну проблему под крышей моего дома.
Ни сейчас, ни в будущем. Я ужасный отец и уже староват для сюрпризов в виде живущей у меня девушки подростка. Пусть Ханнес катится к чертовой матери, в каком бы аду он ни горел.
Свесив ноги с края кровати, я встаю и подхватываю джинсы со стула.
Вот же сукин сын. Я не разговаривал со своим сводным братом и членами этой семейки больше двадцати лет, однако удостоился упоминания в завещании? Неужели не нашлось никого другого, кто знал его дочь и с радостью забрал бы ее к себе?
Но нет, я позвонил ей той ночью, услышал в ее голосе нечто зацепившее меня за живое и сделал необдуманное предложение.
У девчонки проблемы.
Разумеется, этим она ничуть не отличается от моих детей, только Ханнес и Амелия серьезно с ней облажались. Тирнан совершенно не оправдала моих ожиданий. Она тихая, скованная, испуганная. Понятия не имею, как с ней обращаться. Я недостаточно умен для этого. Люди вроде нее, которые не показывают свои эмоции, находят другие способы их выплеснуть.
Что же предпочитает она? Наркотики? Алкоголь? Нанесение себе порезов?
Секс?
В мыслях возникает образ тяжело дышащей Тирнан на заднем сиденье какой нибудь машины, с испариной на лице, липнущими к щекам волосами, закрытыми глазами, и я замираю.
Выдохнув, хватаю футболку и засовываю ее в задний карман на потом. Пусть только попробует. Я не обеспечу этот город новой киской. Наклонив голову влево вправо, слышу, как шея пару раз щелкает.
Ханнесу и Амелии вообще не следовало заводить ребенка. Я никогда не понимал, чем ее родители привлекли друг друга, но дерьмо тянет к дерьму, полагаю. Потерять их – лучшее, что могло случиться с Тирнан. Мне лишь жаль, что это не произошло раньше.
Выйдя из спальни, пересекаю коридор и стучу в ее дверь.
– Тирнан.
Сейчас начало шестого. Я разминаю затекшие мышцы шеи. Не хочу ее будить, однако вчера мне не представилось шанса извиниться. Весь остаток проклятого дня она провела в своей комнате.
Только я не позволю ей прятаться здесь из за моего свинского поведения.
Не получив ответа, стучу еще раз.
– Тирнан?
В доме царит тишина, не считая доносящейся из комнаты Ноя тихой музыки, под которую он спит.
Я приоткрываю дверь, нерешительно и медленно, чтобы не напугать ее.
– Тирнан, это Джейк, – говорю едва слышно, заглянув в комнату.
Запах девушки накатывает на меня, отчего я замираю.
Пахнет…
Кожей, влажной от дождя. Внезапно испытав чувство дежавю, вдыхаю глубже. Так пахнет нежное местечко у женщины за ухом, где ее собственный аромат смешивается с запахом парфюма, шампуня и пота.
Я буквально ощущаю вкус. Всегда любил целовать ее в это место. Боже, я и забыл.
Прокашлявшись, расправляю плечи.
– Тирнан, – окликаю я, правда, получается слишком грозно. Не знаю, что вывело меня из себя.
Вхожу в спальню. Когда в поле зрения попадает кровать, вижу, что та уже заправлена. Девушка точно не спит. Сердце пропускает удар. Я распахиваю дверь шире и оглядываюсь по сторонам.
Она бы не уехала…
Лампы не горят, зато в балконные двери просачивается тусклый утренний свет. Комната выглядит так же опрятно, как до приезда Тирнан, хотя какие то мелочи были переставлены. Ее личные вещи лежат на столе и комоде. Возле прикроватной тумбочки замечаю ее вьетнамки.
Ладно, значит, Тирнан не уехала. Да она и не смогла бы, учитывая то, в какой труднодоступной местности мы живем, но с нее станется попытаться.
Я ухожу, закрыв за собой дверь, дважды громко стучусь к Ною, проходя мимо, затем спускаюсь по лестнице. Ему тоже нужно вытаскивать свою задницу из постели. Факт, что мне до сих пор приходится выступать в роли будильника для моего двадцатилетнего сына, просто смешон.
Едва добравшись до гостиной, улавливаю аромат кофе. Все таки не я один бодрствую. Тирнан чем то занята за столом. Я пытаюсь рассмотреть, что она делает, направляясь к кофеварке.
Ее волосы собраны в небрежный пучок на макушке. Похоже, девушка склеивает какие то детали.
Налив себе кофе, с трудом сглатываю.
– Спасибо, что починила холодильник, – произношу, не глядя на нее.
Вчера, когда Ной рассказал мне, почему продукты лежали не на своих привычных местах – прежде чем отремонтировать, ей сначала пришлось опустошить холодильник, – я почувствовал себя последней сволочью.
После того, как удивление развеялось, я был впечатлен. Большинство людей в нашем мире либо меняет сломавшиеся вещи, либо нанимает кого нибудь для ремонта, не желая обременять себя необходимостью учиться чему то новому. Даже с тем разнообразием помощи, которое можно найти в интернете.
Тирнан самостоятельная.
Не дождавшись от нее ответа, оборачиваюсь, делаю глоток из своей кружки и медленно приближаюсь.
Судя по всему, она аккуратно склеивает разбившуюся тарелку. Это одна из наших, зеленая. Уголок моего рта приподнимается в легкой улыбке.
Серьезно, ей не стоило беспокоиться. Они дешевые, легко бьются.
Вновь смотрю на лицо девушки. Ее взгляд сосредоточен, губы сомкнуты, она дышит размеренно, словно меня нет рядом.
– Тирнан?
Она по прежнему молчит. Господи, я будто со своими детьми разговариваю. Все подростки такие?
Сопоставив последний фрагмент, Тирнан несколько секунд держит его, после чего вытирает полотенцем излишки клея.
– Я могу помочь тебе с чем нибудь сегодня? – вдруг интересуется она, наконец то подняв взгляд.
А?
Выбившиеся пряди волос обрамляют ее лицо, спадают на глаза, и я опять застигнут врасплох. Я готовился к конфронтации из за своего вчерашнего поведения, однако… Тирнан готова об этом забыть. Нужно ли мне настоять на беседе или оставить все как есть?
Провожу ладонью по голове. Без разницы. Если она упростит задачу, я не стану жаловаться.
– Да, – отвечаю, выдохнув с облегчением.
Она встает со стула, оказавшись прямо передо мной. Ее взгляд моментально устремляется к моей груди, но девушка быстро отводит глаза.
Поджав губы, я выдергиваю футболку из кармана и надеваю ее. Ханнес буквально родился в костюме, а «Бринмор» – школа с раздельным обучением девочек и мальчиков. Полагаю, Тирнан к обнаженным торсам не привыкла. Хотя здесь она наберется опыта.
– Куда ты меня отправишь? – спрашивает она с таким видом, словно готова уйти куда угодно, лишь бы подальше от кухни.
Я прячу улыбку.
– Нужно… эмм, подоить Бернадетт.
Тирнан осекается.
– Корову, – поясняю я. – Покормить лошадей, почистить конюшню. Ной покажет тебе, как это делается.
– А потом?
А потом?
Крепче вцепившись в свою кружку, опираюсь на стойку.
– У нас есть кое какая работа в мастерской, поэтому, если захочешь приготовить завтрак… очень нам поможешь.
Вчера мне следовало попросить ее более вежливо.
Она просто кивает.
Направившись к выходу, я останавливаюсь возле Тирнан и смотрю на нее сверху вниз.
– Поджарь бекон точно так же, как вчера. Поняла?
Постояв с опущенными глазами еще несколько секунд, в итоге она встречается со мной взглядом.
– Поняла.
Я продолжаю пристально смотреть на нее.
Вот бы Тирнан улыбнулась. После всего, что с ней произошло, я этого не жду, но девушка, похоже, и без того редко улыбается.
Она симпатичная, в этом плане вынужден отдать должное ее родителям. Безупречная кожа, почти фарфоровая. Высокие скулы, впалые румяные щеки. Брови немного темнее волос, длинные ресницы и серые глаза Амелии, только более пронизывающие, потому что зрачок Тирнан окружает темное кольцо, которое она унаследовала от отца.
И все таки большинство черт ей передалось от матери. Изящная шея, плавный изгиб талии, грациозная осанка, порой делавшая ее похожей на статуэтку. Амелия выглядела холодно, а Тирнан… глядя на нее, невольно задумываешься, как она будет изгибаться и двигаться в чьих то руках.
Чьих то.
Меня бросает в жар, несколько секунд я не разрываю наш зрительный контакт. Амелия и Ханнес. Уголки моих губ дергаются от желания улыбнуться, однако я не подаю вида.
Мне не нужно, чтобы она оставалась. До лампочки, если девчонка уедет.
Правда, я могу запретить Тирнан уехать, если захочу.
Хотя бы ради возможности отыграться на ней за неиссякаемый запас обид на ее отца. Чтобы заставить отработать его долг передо мной.
Испоганить ей жизнь немного.
Заставить ее…
Тирнан облизывает свои розовые губы, и у меня перехватывает дыхание на миг.
Если бы я был человеком похуже…
Поставив чашку, я подхожу к шкафу, беру с вешалки свою бейсболку «Рокиз» и надеваю ее. Мне нужно выбраться отсюда. Не понимаю, в какие чертовы дебри занесло мой рассудок, только это неправильно. Я несу ответственность за Тирнан. Она не мишень для расплаты. Не говоря уже о том, что девушка тихая, скучная и немного жалкая. Я не могу издеваться над тем, что не даст сдачи.
Секунду спустя я слышу шаги Ноя по лестнице. Босиком, с футболкой, переброшенной через плечо, он направляется к кофеварке.
– Сегодня у нас много работы, – предупреждаю его, прекрасно зная – обычно парень выбирается на улицу минимум минут через двадцать после пробуждения.
У меня два сына, и обоих днем с огнем не сыщешь. С Калебом проще, когда он дома. А Ной здесь постоянно, но с ним просто не бывает.
– Покажи Тирнан, как убирать в конюшне и кормить лошадей.
Он кивает, не глядя на меня, и широко зевает.
Надев сапоги, я возвращаюсь на кухню и переливаю кофе в кружку термос, чтобы взять с собой на улицу.
– Ты надела футболку? – слышу голос Ноя.
Я оборачиваюсь к ним. Тирнан кивает. Она в джинсах и блузе в деревенском стиле, не слишком нарядной, правда, белой.
– Тогда снимай свою кофту, – говорит он, сделав глоток.
Девушка хмурит брови.
– Я дам тебе другую, – поясняет парень, швырнув фланелевую рубашку через плечо на спинку стула. – Туфли тоже снимай.
Он подходит к двери мастерской, открывает ее, достает свои старые грязные резиновые сапоги, которые носил лет в тринадцать, и бросает ей.
Хорошая идея. Тирнан не захочет испортить свою дорогую одежду.
Мельком посмотрев на нее, я ожидаю увидеть неуверенность, однако она, замешкавшись лишь на мгновение, начинает медленно расстегивать блузку.
Я снова прокашливаюсь и отвожу взгляд. Ей следовало сделать это в ванной.
Краем глаза вижу, как Тирнан снимает блузку, складывает ее и вешает на стул. Она остается в чем то белом. Ной подходит к девушке, но я не поворачиваюсь – вместо этого выбираю себе яблоко.
И все равно мой подбородок будто кто то тянет невидимым крюком, заставляет опять взглянуть на нее. Несколько раз моргнув, стремительно ухожу и впиваюсь зубами в яблоко.
Чушь какая то.
Час спустя подъезжаю к конюшне на квадроцикле, нагруженном несколькими тюками сена. Мой телефон звонит.
Выудив его, замечаю номер того же штата, откуда родом Тирнан.
– Алло? – отвечаю я. Не хочу тратить время на ерунду, но это может оказаться адвокат ее родителей, так что…
– Здравствуйте. Мистер Ван дер Берг? – говорит женщина с легким акцентом. – Меня зовут Мираи Пател. Я ассистентка миссис де Хаас.
Прижимая мобильник к уху плечом, надеваю свои рабочие перчатки.
– Как у мертвой женщины может до сих пор быть ассистентка?
Она не отвечает. Я едва не улыбаюсь, потому что с успехом проявил бестактность.
– Что вам нужно? – спрашиваю я, перетаскивая сено к стене конюшни. – У Тирнан есть телефон, если хотите поговорить с ней.
– Вообще то, я хотела поговорить с вами.
Зачем, ради всего святого?
Мисс Пател молчит несколько секунд, потом интересуется:
– Как она?
Как она? Поэтому ты мне звонишь?
– С ней все в порядке, – кряхчу я и тяну следующий тюк с квадроцикла.
Женщина снова умолкает, тишина затягивается. Я беру сотовый в руку, готовый сбросить вызов. Мне некогда.
– Слушайте, не знаю, каким образом сказать это, чтобы избежать неловкости, – наконец произносит она, – поэтому просто скажу прямо.
Отлично. Бросив взгляд в сторону входа, вижу над бортом стойла головы Ноя и Тирнан, взбивающих сено.
– Я бы хотела, чтобы Тирнан вернулась домой, – заявляет Пател.
Тирнан вольна уехать, когда пожелает. Я не заставлял ее сюда приезжать.
И в то же время кем эта женщина себя возомнила, раз указывает мне, что делать с моей племянницей?
Мираи Пател продолжает:
– Заставить ее я не могу, и она, вероятно, разозлится на меня из за разговора с вами, но…
– Но?
– Я беспокоюсь о ней. Она неразговорчивая. И то, как ее родители ушли из жизни, не дало Тирнан возможности разрешить проблемы в отношениях с ними. Мне хочется поддержать ее. Я боюсь, что все те чувства, которые она копит в себе, рано или поздно вырвутся на волю.
– Вырвутся на волю?
Кто эта женщина? Ей хватает надменности думать, будто я не справлюсь? Я, конечно, могу не справиться, только она этого не знает.
– Уверена, вы обратили внимание, что она тихая.
И? Если тихий ребенок – это все, с чем мне предстоит иметь дело, тогда, возможно, я обладаю всем необходимым для этого опытом.
– И вы думаете, что можете лучше ее воспитать? – спрашиваю я.
– Я думаю, что вы ее не знаете. А я знаю.
Крепче сжимаю трубку.
Незнакомка, с которой я ни разу не встречался, о которой даже не слышал до сегодняшнего дня, заявляет права на ребенка моего брата и ждет, что подобный разговор пройдет удачно?
– А я думаю, в случае передачи вам опеки над Тирнан вы получите контроль не только над ее эмоциональным состоянием, но и финансовым. Я прав, мисс Пател?
Она не отвечает, и я улыбаюсь. Зачем еще постороннему человеку взваливать на себя ответственность за несовершеннолетнюю сироту? Баснословно богатую сироту.
Однако затем женщина произносит уверенным тоном:
– Я имела доступ к ее финансам с тех пор, как начала работать на родителей Тирнан десять лет назад. Мне можно доверять. Заслуживаете ли доверия вы?
Мои глаза сужаются.
– Только задумайтесь, что все эти миллионы сделают для вашего бизнеса, мистер Ван дер Берг.
Я с такой силой стискиваю свои проклятые зубы, что челюсть пронзает молниеносная боль. Вот, значит, как она думает? Да я скорее спущу эти деньги в гребаный унитаз.
– Место Тирнан… – в итоге цежу я, – рядом с ее семьей.
– Место Тирнан рядом с тем, кто ее любит.
– Наш разговор окончен.
Я опускаю телефон, но останавливаюсь, вдруг вновь услышав ее голос.
– Раньше она постоянно просыпалась в районе часа ночи, – сообщает Пател. – Словно по часам, но без будильника. Вы знали об этом, мистер Ван дер Берг?
Я сохраняю молчание, не уверенный, правду ли она говорит. Мне претит тот факт, что эта женщина может обладать информацией, которой нет у меня.
– Вы в курсе, почему это происходило? – продолжает дразнить она.
Глянув на Тирнан, замечаю, как та выскакивает из стойла, накрыв нос и рот ладонью в попытке сдержать рвотные позывы из за запаха. Ной похлопывает ее по спине, тихо хохоча. Внезапно девушка шлепает его по руке, отчего он смеется сильнее.
– Вам не кажется, что ее «семья» должна бы знать об этом, – с издевкой усмехается Пател. – До свидания, мистер Ван дер Берг.
После этого на линии повисает тишина.
Уставившись на секунду на дисплей, перевожу взгляд на Тирнан. Они с Ноем обмениваются колкостями. Он с широченной улыбкой на лице не отдает ей грабли, которые она пытается забрать. В итоге девушка хватает их и марширует обратно в стойло.
Я улыбаюсь сам себе. Тирнан сильнее, чем считает эта женщина. Может, Мираи Пател и заботится о моей племяннице, однако она провела с ней десять лет. И что хорошего это дало девчонке? Пател упустила свой шанс.
Вытащив платок из заднего кармана, я складываю его в треугольник и иду в конюшню, где нахожу Тирнан, согнувшуюся пополам. Она ворошит сено. Ее волосы, собранные в хвост, торчат из отверстия бейсболки, явно одолженной Ноем.
– Эй. – Я дотрагиваюсь до ее спины.
Тирнан резко выпрямляется, разворачивается и врезается в мою грудь.
Протянув платок, указываю на лицо девушки.
– Он чистый. Поможет бороться с запахом.
Собираюсь помочь ей повязать его, но она качает головой.
– Я в порядке.
Я тихо смеюсь. Ничего другого и не ждал.
– Почему ты такая упрямая?
Я подхожу к ней сзади и завязываю платок, прикрыв ее рот и нос, прежде чем девушке выдастся шанс еще раз возмутиться.
Шагнув вперед, смотрю на нее. Между козырьком бейсболки и платком виднеются лишь глаза Тирнан. Она похожа на грабителя банка. Я едва не прыскаю от смеха, только Тирнан выглядит не особо довольной, поэтому свою шутку я не озвучиваю.
– Тебе не обязательно быть такой суровой, – дразню ее я, стукнув по козырьку кепки. – Тут чертовски воняет. Хотя ты к этому привыкнешь.
Вместо того чтобы сказать спасибо, она просто разворачивается и продолжает работу.
Несколько мгновений я стою на месте; мои мышцы напряжены из за легкого раздражения. Уверена, вы обратили внимание, что она тихая.
Да, дамочка, она тихая. Медленно развернувшись, двигаюсь к выходу, но потом еще раз бросаю взгляд через плечо. Тирнан смотрит на меня. Она перестала грести.
Ее глаза кажутся темными в тени козырька. Они заставляют мое сердце пропустить удар. Я замираю.
Вскоре Тирнан опускает голову, словно ни в чем не бывало, и возвращается к своему занятию. Наблюдая за ней, я вспоминаю слова Мираи.
Все те чувства, которые она копит в себе, рано или поздно вырвутся на волю.
Мои губы изгибаются в едва заметной улыбке. Может, именно это девчонке и нужно.
– Уже управились? – спрашиваю направляющихся ко мне Ноя и Тирнан.
Я стою на грузовой платформе пикапа, сметая метлой остатки сена, грязи и прочей фигни, которую приходилось перевозить на этой неделе.
– Не волнуйся, – встревает мой сын. – Мы все сделали правильно. Но она, похоже, загорелась какой то целью.
– Есть еще работа? – Тирнан, повязавшая платок на шею, смотрит на меня выжидающе.
Еще?
Она тяжело дышит. Достав мобильник, проверяю время. Они выполнили задание гораздо быстрее, чем это делают Ной с Калебом.
Я убираю телефон в карман и говорю ей:
– Сними высохшую одежду с бельевой веревки. И мне нужна свежая мыльная вода. Горячая. – Глянув на Тирнан, добавляю: – А потом займись завтраком.
Кивнув, девушка разворачивается кругом и поспешно идет в дом.
Ной смотрит ей вслед.
– Помню, когда работа по дому была для меня в новинку, – произносит он с тоской. – В каком то смысле даже весело было. На несколько минут.
Я качаю головой. Сомневаюсь, что Тирнан находит труд забавным.
– Если мы ее натренируем, готов поспорить, вы и не заметите моего отсутствия.
Не отрываясь от уборки пикапа, я пронзаю его взглядом и предупреждаю:
– Не беси меня сегодня.
Ной никуда не уедет, а Тирнан здесь не для того, чтобы взять на себя его обязанности.
Краем глаза вижу, что парень смотрит в мою сторону. Он явно хочет начать разговор, но я не уступлю. Мы это уже обсуждали, с меня хватит. Ной не уедет. Твою мать, ему всего двадцать лет. Он понятия не имеет, чего хочет. Или в чем нуждается.
Для совершения ошибки достаточно нескольких секунд. А за последствия ты расплачиваешься до конца жизни. Я не пожелаю своим сыновьям подобных страданий.
Прежде чем Ной успевает возразить, я спрыгиваю с машины и иду домой за своей мыльной водой.
Глава 6
Тирнан
–Можно я возьму пикап и съезжу в город за продуктами? – Сидя за завтраком, я играю со своим зажаренным беконом. Он крошится на тарелку, будто картофельные чипсы. – Заодно я могла бы купить все, что вам понадобится.
Джейк смотрит на меня, жуя. Я сосредотачиваюсь на точке прямо у него между глазами, пытаясь отвлечься от того факта, что он снова снял свою идиотскую рубашку. Ну серьезно. Эти мужчины хоть когда нибудь одеваются полностью? Женщины всегда выживают в жару и потеют, не расставаясь при этом со своей одеждой.
– Какая еще еда, кроме бекона, тебе нужна? – спрашивает он.
Сохраняя нейтральное выражение лица, я не ведусь на его шутку.
В конце концов Джейк смеется и говорит:
– Конечно, ты можешь взять пикап.
Потянувшись в карман за бумажником, он достает несколько купюр и бросает их в центр стола, пока Ной допивает молоко.
– У меня есть деньги, – настаиваю я. Я в состоянии оплачивать свои расходы.
– У меня тоже, – возражает мужчина. – Нам не нужны деньги де Хаасов в этом доме.
Деньги де Хаасов.
Он убирает бумажник в карман, а я перевожу взгляд на сотню баксов, которую Джейк положил на стол, – гораздо больше, чем нужно.
Однако думаю, он это знает. Просто хочет показать, что может соответствовать моим завышенным стандартам.
К сожалению, я не сдерживаюсь:
– Тебе не нужны деньги де Хаасов, но ты взял к себе де Хаас.
Я вновь поднимаю глаза, встречаясь с ним взглядом. Если ему противны деньги моих родителей, тогда и я наверняка противна.
– Ты наша, – попросту заявляет Джейк. – Мы платим за то, что тебе нужно.
Я продолжаю пристально смотреть на него еще в течение нескольких секунд.
В итоге Ной подхватывает деньги.
– Я поеду с ней. Мне нужно кое что купить.
Мы оба поднимаемся, споласкиваем свои тарелки и загружаем их в посудомоечную машину.
– Выбросите пластиковые пакеты в бочку, когда распакуете покупки, – говорит его отец, оставшийся за столом. – Я сегодня буду жечь мусор.
Остановившись, сердито сверлю взглядом затылок Джейка.
– Жечь мусор? – повторяю я, подыскивая доводы, к которым он прислушается. – Пожалуйста… не надо. Это вредно и для вас, и для планеты. – Я обхожу вокруг стола, чтобы встать лицом к нему. – Неспроста это нелегально.
Одно дело – сжигать листву, но пластик и…
Его вилка клацает по тарелке. Джейк поднимает свою чашку кофе.
– Мусоровозы сюда не поднимаются, дорогуша.
– Мы что нибудь придумаем, – возражаю я. – Нельзя жечь пластик, бумагу с чернилами и…
– Калифорнийские девочки заботятся об окружающей среде, не так ли? – Ной, стоящий у раковины, смеется. – Никаких пластиковых трубочек. Ты должен приносить собственные сумки для продуктов в супермаркет. Слышал, они и в туалете через раз за собой смывают.
Я с такой силой нахмуриваю брови, что становится больно.
– Ага, порой мы даже моемся вместе в душе, чтобы сберечь воду. Это потрясающе.
Джейк прыскает от смеха, а я опускаю глаза и вскидываю бровь из за своего поведения. Не знаю, откуда взялся мой новоявленный сарказм, но я плотнее сжимаю челюсти, не позволяя себе им наслаждаться.
Уже развернувшись к выходу, останавливаюсь и опять грозно смотрю на Джейка.
– Между прочим, деньги де Хаасов заработаны с большим трудом. Мои родители принесли немалую пользу миру. Люди ценят их вклад, независимо от того, нравились они тебе или нет. Независимо от того, нравились они мне или нет.
Удивленная слетевшими с моих уст словами, я моргаю. Пусть у меня были проблемы с родителями, сейчас я впервые осознаю потребность защитить их наследие.
– Мир их запомнит, – подчеркиваю я.
– Я тоже. – Мужчина откидывается на спинку стула, рассматривая меня с долей юмора. – Особенно в твоем присутствии.
По какой то причине его слова меня нервируют, заставляют стушеваться. Из за чувства постоянства в тоне. Словно я здесь останусь.
– Я могу не задержаться здесь надолго, – внезапно выпаливаю я.
Однако моментально сожалею о сказанном. Джейк приютил меня, хотя не обязан был. К тому же я приехала добровольно. Мне следует быть более благодарной.
И все же… вчера он угрожал оставить меня здесь против моей воли.
– Иногда ты ведешь себя как козел.
Ной резко поворачивает голову в нашу сторону. Широко распахнутые глаза парня мечутся между мной и его отцом.
Джейк не шевелится, просто сидит на месте и смотрит на меня с той же ухмылкой.
– Тирнан, я плюшевый мишка. – Он встает, обхватив пальцами ручку кружки. – Ты еще с Калебом не познакомилась.
У него за спиной Ной смеется. Они разделили какую то шутку, которую я явно не понимаю. Развернувшись, направляюсь в свою комнату, чтобы привести себя в порядок.
– Надень приличную рубашку до отъезда в город! – выкрикивает мужчина мне в спину.
Я оскаливаюсь, топая по лестнице громче, чем планировала.
Ведь я тебе еду готовлю. Не очень умно меня провоцировать.
Быстро принимаю душ, смываю с себя липкий пот, грязь и запах амбара. Я практически уверена, что позже мне вновь придется искупаться, чтобы помыть голову. Сейчас на это нет времени.
Причесавшись, надеваю ту же бейсболку, которую мне одолжил Ной утром, свежие джинсы и футболку и выбегаю из комнаты с маленькой сумкой через плечо.
На самом деле запасов провизии у Джейка вдоволь, особенно свежей, только я, собираясь в спешке, забыла некоторые… нужные вещи.
Когда выхожу на улицу, Ной уже ждет меня, сидя на спортивном байке со шлемом на голове и еще одним в руке.
Я колеблюсь, бросив взгляд на пикап, стоящий позади мотоцикла. Мы поедем по отдельности или?..
– Что ты делаешь? – спрашиваю, спустившись по широким деревянным ступенькам.
– Везу нас в город.
Он протягивает запасной шлем мне. Сначала опускаю взгляд на него, потом снова смотрю на парня. Белокурые локоны спадают на его лоб из под шлема.
Я вскидываю брови. Мы поедем на байке?
– А продукты то куда положим?
Ной лишь тихо смеется, заводит мотоцикл и, повернув рукоятки, газует.
– Залезай. Я не кусаюсь. – Озорно посмотрев на меня, он добавляет: – По крайней мере, я не кусаю своих младших кузин.
Едва не закатив глаза, беру шлем, надеваю поверх бейсболки. Он садится неудобно – козырек мешает. Провозившись несколько секунд, в итоге снимаю его вместе с кепкой.
Ной останавливает меня, взяв за руки.
– Вот так. – Парень забирает бейсболку, надевает ее на мою голову козырьком назад, а сверху – шлем.
Ох.
Сносная идея. Кепка мне понадобится, потому что волосы у меня в полнейшем беспорядке.
Он застегивает ремешок под подбородком, и я пытаюсь отвести взгляд, только от его ленивой полуулыбки мое тело буквально гудит. Эти голубые глаза, обрамленные черными ресницами. Обрезанные рукава его серой футболки выставляют напоказ мускулистые руки с золотистым загаром. Ной постоянно носит потрепанные джинсы, ведь ему не нужно прикладывать особых усилий, чтобы произвести впечатление на кого либо.
Я завидую. Он живет не по плану.
Наверное, было бы хорошо расти вместе с кузенами. Может, было бы весело проводить летние каникулы здесь, под солнцем, в грязи, шутливо препираясь с ним.
В компании Ноя я нервничаю меньше, чем с Джейком.
Парень смотрит мне в глаза. Отвернувшись, я уклоняюсь от его пальцев и сама затягиваю ремешок.
– Ты когда нибудь каталась на мотоциклах?
– Нет. – Забираюсь на сиденье сзади него, сдвинув сумочку набок.
– Я буду нежен, – уверяет Ной. – У любой девчонки спроси.
– Я не любая девчонка, – отвечаю я и обвиваю руками его талию. – Если пострадаю, тебе все равно придется иметь дело со мной, потому что мы живем вместе.
– Верно подмечено.
Он опускает щиток своего шлема и срывается с места, отчего у меня перехватывает дыхание.
Господи. Инстинктивно крепче сжимаю руки и бедра, пока мой желудок проваливается куда то вниз. Мотоцикл расшатывается гораздо сильнее машины. Двигая глазами из стороны в сторону, я стараюсь сохранить равновесие, но парень не сбрасывает скорость. Мне остается только держаться. Может, Ной и знает, что делает, а для меня это ново. Медленно, с усилием моргаю, после чего просто перестаю смотреть на дорогу.
Эти холмы казались крутыми, когда я поднималась сюда на пикапе с Джейком. Думаю, мне необязательно наблюдать за спуском по ним на спортивном байке. Это вообще разрешено правилами дорожного движения?
Цепляясь за Ноя, я сосредотачиваю внимание на его футболке, чтобы не глазеть по сторонам, однако спустя мгновение пытаюсь слегка ослабить хватку. Я почти прилипла к спине парня и, наверное, причиняю ему неудобство.
Он отпускает одну рукоятку, заставляя меня крепче обхватить его талию и вновь прижаться грудью к его спине. Повернув голову и приподняв щиток, Ной кричит:
– Держись!
Ладно. Я сцепляю пальцы у него на животе.
Мы преодолеваем гравийную подъездную дорожку, съезжаем на асфальт, двигаясь в том же направлении, откуда я приехала два дня назад. Из за гравитации на протяжении всего пути мое тело прижимается к Ною.
Когда дорожное покрытие выравнивается, я поднимаю глаза и рассматриваю деревья у обочин – часть окружающего нас густого леса. Склоны, утесы, обвалы. Сейчас, при свете дня, я вижу горы гораздо четче, чем в сумерках.
Джейк не соврал. Даже если вся листва опадет зимой, здесь много хвойных, которые в любом случае будут ухудшать обзор во время сильных снегопадов. Ландшафт меняется. Овраги внезапно сменяются крутыми скалами. С обеих сторон дороги встречаются разрозненные груды камней, осыпавшихся с нестабильных участков горных массивов. Тут довольно опасно даже при хорошей погоде. Город не станет оплачивать снегоуборочные машины и посыпание дорог солью ради одной семьи.
Что, полагаю, вполне устраивает моего дядю. Нравится ли такая жизнь Ною? Его вчерашние слова всплывают у меня в памяти. Я бы уехал. Уехал бы в мгновение ока. Ты здесь, хоть и не обязана быть. А я обязан, но не хочу.
Так почему он остался? Джейк не может его заставить. Парень совершеннолетний.
Мы преодолеваем повороты, добираемся до шоссе. Проходит минут двадцать, прежде чем вдали показывается город. Пара шпилей возвышается над кронами деревьев, кирпичные здания мостятся вдоль улиц в тени зеленых кленов, которые, я уверена, к октябрю окрасятся в оранжевый и красный.
Когда замедляемся и останавливаемся на первом знаке «Стоп», Ной поднимает щиток шлема.
– У тебя есть еще? Двоюродные братья или сестры, я имею в виду.
Понятия не имею, почему меня это интересует.
Он лишь качает головой.
– Нет. – Затем спохватывается: – Ну, возможно. Я не знаю.
По отцовской линии – только я, значит, остается его мать. Где она? Несмотря на недолгое знакомство с Джейком, трудно представить его семейным человеком. Они состояли в браке?
На миг становится так легко составить о нем хорошее мнение – мужчина сам растит двух мальчиков, и одновременно понимаешь, как он мог довести женщину до такой степени, чтобы она пустилась наутек.
Так и вертится на языке расспросить Ноя о матери, но если он поведает грустную историю о том, что она умерла или бросила их при рождении… Я не знаю, как реагировать на неподвластные мне события. Мое сочувствие всегда выглядит неискренним.
Он сжимает рукоятки, вены на его предплечьях выступают над кожей. Едва Ной срывается с места, я усиливаю хватку. Мы выезжаем на главную улицу города с магазинчиками вдоль обочин. На стоянке перед универмагом он сдает назад на парковочное место, после чего выключает зажигание.
– Я научу тебя водить, если хочешь, – предлагает Ной, слезает с мотоцикла и снимает шлем. – Если останешься.
Следуя его примеру, я вешаю свой шлем на вторую рукоятку байка, переворачиваю бейсболку козырьком вперед и иду за ним по тротуару.
– Ты едва знаешь меня, к тому же я недружелюбная, – бормочу. – Почему ты хочешь, чтобы я осталась?
– Потому что на пике ничего не меняется. Никогда.
Что это значит?
Я вхожу в магазин, не ответив, потому что не понимаю, о чем он говорит.
– Привет, Шерил! – выкрикивает Ной.
Вручив другой покупательнице пакет, дама за стойкой улыбается ему.
Оглядевшись по сторонам, я замечаю, что магазин очень маленький. Ради всего святого, здесь только шесть рядов. Надеюсь, у них есть лапша рамен.
– Хватай все, что тебе нужно, – говорит парень. – Встретимся на кассе.
Свернув вправо, он исчезает в проходе.
Я беру корзину из стопки, радуясь тому, что он двинулся в противоположном направлении, и меняю курс в сторону аптеки.
Несмотря на скромные размеры, магазинчик милый. Старомодный кассовый аппарат и отполированное дерево повсюду создают атмосферу рубежа веков. Миновав бар со старым автоматом для содовой, меню которого включает мороженое и прочие сладости, а на стульях сидит пара завсегдатаев, наслаждающихся молочными коктейлями, я останавливаюсь у прилавка в задней части магазина, быстро осматриваюсь в поисках Ноя, затем обращаюсь к аптекарю.
– Чем могу помочь? – спрашивает он, улыбаясь.
– Я бы хотела переоформить рецепт, чтобы получать препарат здесь, если возможно. Мне нужно дать вам телефон своей аптеки? – спрашиваю тихо.
– О, да. – Мужчина достает ручку из кармана белого халата и тянется за блокнотом. – Все очень просто. Я позвоню в аптеку, и вы сможете получить препарат сегодня же.
Классно.
– Номер, пожалуйста?
Я диктую цифры, следя за тем, как он пишет:
– 213 555 3100.
– Ваше имя?
– Тирнан де Хаас. Дата рождения – 01.11.2001.
– И на какой препарат рецепт?
В очередной раз оглядываюсь, опасаясь увидеть Ноя.
– Эм, у меня там оформлен только один рецепт.
Аптекарь поднимает глаза, тихо хохотнув.
– Мне просто нужно название, чтобы я знал, про какой препарат уточнить.
Я топаю ногой и быстро отвечаю, едва шевеля губами:
– «Три Спринтек».
Он кивает, словно у него никогда не было слишком любопытного кузена, который очень бы хотел узнать, почему я принимаю противозачаточные и зачем они мне, если всю зиму я должна провести в изоляции на горе без доступа к мужчинам.
Аптекарь звонит, вводит какие то данные в компьютер. Завершив разговор, он смотрит на меня.
– Дайте мне десять минут. – После этого разворачивается и уходит на склад.
Возникает мысль попросить запас таблеток, рассчитанный на несколько месяцев, но я до сих пор не уверена, останусь ли здесь. Если понадобится пополнить его на зиму, просто приеду в аптеку еще раз. На пикапе. И без Ноя.
Честно говоря, мне не нужно принимать противозачаточные, тем более в течение зимы, однако легче придерживаться режима, установившегося с четырнадцати лет, чем бросить, а потом начать заново.
Я брожу по магазину, нахожу несколько вещиц из своего списка то тут, то там. Любимые снеки, солнцезащитный крем, забытые дома мультивитамины, свечи. Также решаю прихватить запасные наушники, ручки и бумагу. В последнем ряду обнаруживаю рамен. Пусть это дешевый бренд за сорок семь центов, все равно я хочу лапшу.
– Эй, – окликает сзади женский голос.
Обернувшись, вижу девушку примерно моего возраста. Она пристально смотрит на меня.
– Привет, – отзываюсь я, но делаю шаг назад, потому что незнакомка стоит слишком близко.
Она в облегающих джинсах, рабочих ботинках, с длинными, немного вьющимися темными волосами. Руки девушка держит в карманах приталенной толстовки с камуфляжным принтом. Ее пухлые красные губы слегка поджаты.
– Классная бейсболка.
Разве? По моему, я даже не прочитала, что на ней написано, когда Ной отдал мне кепку, просто сразу надела. Она явно не новая.
– Спасибо.
Ее губы сжимаются плотнее, глаза сужаются. Эта девушка меня знает? Я пока ни с кем из местных не встречалась.
Обогнув ее, иду дальше по проходу.
– Ты подружка одного из гонщиков? – любопытствует незнакомка, двинувшись следом.
Я бросаю на нее взгляд, взяв со стеллажа мочалку и гель для душа. Подружка гонщика?
Ах, точно. В городе ведь занимаются мотокроссом. Не знаю, с чего она вдруг взяла, будто я имею к этому отношение.
– Нет. Извини.
Когда иду дальше, девушка от меня не отстает.
– Тогда откуда у тебя эта бейсболка?
Моя бейсболка… Остановившись, оборачиваюсь, открываю рот, чтобы ответить, но потом опять закрываю. Я сделала что то не так? Кто она?
– Если ты не с гонщиками мотокросса, – вновь спрашивает незнакомка, – то где взяла сувенирку?
– Кое кто дал мне ее, – отвечаю я строго, после чего направляюсь к кассе, подхватив по пути кофе в зернах. – А что, есть какие то проблемы?
– Просто спрашиваю. Ты здесь не живешь, не так ли?
Я едва не прыскаю от смеха. Ее слова прозвучали с такой надеждой.
И все же держу язык за зубами. Может, в маленьких городах такое в порядке вещей, но там, откуда я родом, мы не делимся личной информацией только потому, что этого хочет невоспитанный человек, всюду сующий свой нос. Девушка может счесть меня грубой, а в Л.А. это называется «избежать ограбления, изнасилования или убийства».
– Вообще то, живет, – заявляет Ной, подошедший ко мне сбоку. – Она живет с нами.
Бросив груду барахла на стойку, он обнимает меня и улыбается девушке так, словно хочет ей что то доказать.
Что происходит?
Его покупки привлекают мое внимание. Опустив взгляд на гору коробок, я прищуриваюсь и считаю. Одна, две, три…
Восемь упаковок презервативов. Восемь.
Бросаю взгляд на парня, вздернув бровь.
– Уверен, что тебе не нужна эконом пачка, которые продаются онлайн?
– Я смогу получить ее до вечера? – парирует Ной, глядя на меня сверху вниз.
Я закатываю глаза, одновременно ощущая желание улыбнуться или… засмеяться, потому что он такой идиот. Однако сдерживаюсь.
Не в состоянии остроумно ответить, отвожу взгляд. Парень лишь смеется. Едва он поворачивается обратно к девушке, его манера поведения становится более холодной.
– Отойди, – предупреждает Ной.
Она смотрит сначала на него, затем на меня и в конце концов уходит. Шерил начинает пробивать наши товары. Достав с ближайшего стенда пару многоразовых сумок для продуктов, тоже кладу их на стойку.
Полагаю, я не ошиблась. Незнакомка вела себя нагло. У Ноя, похоже, терпение было на пределе при встрече с ней.
– Сэси Диггинс, – произносит парень, достав деньги, полученные от отца. – Напрочь теряет уверенность в себе, когда в городе появляется кто то посимпатичнее.
То есть я?
– Она будет не рада тому, что ты живешь с нами, – добавляет Ной.
– Почему?
– Узнаешь. – Засмеявшись, он забирает сумки. – Мне будет так весело наблюдать за тем, как все разыграется.
Наблюдать за тем, как все разыграется? Я хмурюсь. Не люблю драму.
Отправив Ноя на улицу с нашими покупками, бегу обратно к аптеке за своим заказом. Коробку выбрасываю, а блистер с таблетками, по размеру похожий на кредитную карту, сую в задний карман, после чего выхожу из магазина.
Приблизившись к мотоциклу, вижу огромный рюкзак, закрепленный спереди между рукоятками руля, и облегченно выдыхаю – к счастью, мне не придется держать сумки и держаться за Ноя.
Вновь переворачиваю свою кепку козырьком назад, беру шлем. Ной тем временем смотрит на противоположную сторону улицы со шлемом в руках. На его губах играет едва заметная ухмылка.
Проследив за направлением его взгляда, вижу какого то парня. По моему, того же, который вчера приезжал к дому с группой байкеров. Он сидит за столиком кафе в компании приятелей. Они с Ноем неотрывно следят друг за другом.
Я думала, что это, возможно, Калеб, только по нему не скажешь, будто он вырос на ферме, доя коров и расчищая конюшни. Он в таких джинсах, какие носят мужчины, щепетильно ухаживающие за своими волосами. Выглядит так, словно его зовут Блэйн и ему нравятся девушки по имени Кэссиди.
– Ты ведь с ним знаком, да? – интересуюсь, повернувшись к Ною.
Тот кивает.
– Терренс Холкомб. Восходящая звезда мотокросса. – Вдруг он притягивает меня к себе, чтобы застегнуть подбородочный ремень шлема. Удивленный вздох застревает в горле. – И он смотрит не на меня, Тирнан.
Ной приближается, его грудь касается моей, из за чего в животе зарождается трепет, а мозг отключается. О чем мы там разговаривали?
Он льнет ко мне, обдает своим дыханием мое лицо. Я обнаруживаю восьмисантиметровый шрам на его челюсти. Парень озорно улыбается.
– Что ты вытворяешь?
Почему он так близко?
– Тыкаю его носом. – Снова ухмыльнувшись, он внезапно устремляет взгляд обратно на Терренса, пока затягивает мой ремешок. – В тот факт, что ты для него недосягаема.
Почему это? Потому что я твоя? Гадость.
– Ты тошнотворен, – ворчу я.
Хохотнув, Ной игриво отталкивает меня и надевает собственный шлем.
Мы взбираемся на байк и, не теряя времени даром, мчимся домой. Я думала, мой кузен наверняка захочет побездельничать с друзьями или девушкой, но он гонит через городок так, будто спешит. Точнее, спешит отвезти меня обратно.
Я начинаю мысленно сопоставлять фрагменты головоломки. То маленькое шоу, которое он устроил для своего знакомого. Совет Джейка держаться подальше от местных ребят. Распоряжение надеть приличную рубашку. Отец с сыном не ладят между собой, зато у них есть общая черта – оба душат чрезмерной опекой.
Это не совсем ужасно. Возможно, мне было бы приятно видеть подобную реакцию отца время от времени. Тотальный контроль ни к чему, а вот настойчивая забота… Не знаю. Она создает ощущение, что ты кому то небезразличен. Может, в детстве я бы и не возражала против большего количества правил.
К несчастью для Джейка и Ноя, я научилась жить без всяких правил, так что они немного опоздали.
Я крепко цепляюсь за парня, пока он взбирается на гору. Радует, что едем мы гораздо медленнее. Чувствуя, как сила тяжести тянет нас назад, я боюсь соскользнуть с мотоцикла, поэтому сжимаю кулаки. Мышцы горят от напряжения.
Едва мы добираемся до места, где земля выравнивается, я ослабляю хватку, чтобы дать рукам передышку. Ной съезжает к обочине и останавливает байк на краю пропасти.
У меня все внутри переворачивается, но вскоре я замечаю открывающийся отсюда вид. Перед нами город раскидывается в долине на фоне гор, деревьев и бескрайних просторов вдали. Общая картина этого огромного пространства заставляет мое сердце переполниться восторгом.
– Ого, – шепчу я.
Мы сидим так пару минут, любуясь пейзажем. Ной снимает шлем и проводит рукой по волосам.
– Ты не особо разговорчивая, да? – спрашивает он.
Моргнув, я возвращаюсь в реальность. Мои родители умерли совсем недавно. Разве я должна быть разговорчивой?
Я проглатываю свои слова прежде, чем озвучиваю их. Смерть родителей не повлияла на то, какая я. У каждого есть собственное понятие «нормы», однако объясняться я ни перед кем не собираюсь.
– Мой папа считает, что ты презираешь своих родителей, и поэтому тебя не печалит их смерть, – говорит Ной, по прежнему глядя на долину. – А я думаю, ты грустишь, но злость преобладает над горем, потому что на самом деле все было наоборот, не так ли? Они презирали тебя.
Сильнее стискиваю челюсти. Они с отцом обсуждали меня? Кто сказал, что я не грущу? Откуда ему это знать? Существует некий список определенных форм поведения, допустимых при потере близкого родственника? Некоторые кончают жизнь самоубийством после смерти любимых. Разве это доказывает, что такие люди горевали сильнее меня?
Я убираю руки с талии парня.
– У нас тут тоже есть интернет, знаешь? Ханнес и Амелия де Хаас были помешаны друг на друге.
Он поворачивает голову, и я вижу, как двигаются его губы, однако нахожусь в оцепенении.
Ной продолжает:
– Они завели ребенка, полагая, будто так положено, а позже поняли, что их представления о родительских обязанностях совершенно не оправдались. Необходимость воспитывать тебя отвлекала твоих родителей друг от друга.
Горло словно иглы пронзают. Я сглатываю и чувствую подступающие слезы, но подавляю их. Откуда Ной все это знает?
– Поэтому они сплавили тебя на попечение других людей, когда ты немного подросла. Школы пансионы, летние лагеря, няни…
Мой подбородок дрожит. И я не сдерживаю эту дрожь, ведь он меня не видит.
– Ты не презирала родителей, – наконец говорит парень. – Ты их любила.
* * *
Много часов спустя, когда я уже сплю, продолжаю слышать его слова. Необходимость воспитывать тебя отвлекала твоих родителей друг от друга. Они презирали тебя. Ты их любила.
Нет.
Пытаюсь отступить, только что то удерживает мою руку. Мне больно. Я тяну и дергаю ею, но боль лишь усиливается. Как бы я ни старалась сделать шаг назад, все равно не получается сдвинуться с места. И руку высвободить не могу.
Что меня держит? Отпусти. Отпусти.
Раньше я их любила. Действительно любила. Но…
Трясу рукой в попытке вырваться, однако не могу повернуться, не могу убежать.
Я любила их раньше. Но не сейчас.
Я не знаю. Не знаю.
Резко распахиваю глаза. Мой холодный большой палец касается кожи живота. Моргнув, принимаю сидячее положение. В руке болезненно пульсирует, и я морщусь. Опустив взгляд, обнаруживаю, что она застряла в футболке – там, где было маленькое отверстие, теперь зияет огромная дыра.
Освобождаю кисть, сжимаю и разжимаю кулак, чтобы восстановить кровоток, тихо зашипев:
– Черт.
Вскинув вторую руку, сбиваю с тумбочки будильник и рычу.
Я приехала сюда, чтобы побыть наедине с собой, чтобы отдалиться от проблем. На деле же получается, что я стала еще более ненормальной, чем прежде. Три дня, и мне уже снятся ночные кошмары, чего не случалось с четвертого класса. Этого дерьма еще не хватало. Ной не имел права затрагивать столь личные темы в разговоре со мной, особенно не зная реальной ситуации. Если захочу, то поговорю об этом.
Вытираю пот, выступивший над верхней губой, сбрасываю с себя одеяло, включаю лампу. Спустившись на пол, вытаскиваю из под кровати чемодан. Домой возвращаться не обязательно, но и оставаться здесь тоже. Я им не нравлюсь. А они не нравятся мне. Есть уйма мест, где люди не будут меня донимать. Я всегда хотела посетить Коста Рику. Арендовать домик на дереве. Ходить на прогулки с пауками и змеями. Жить среди насекомых нестандартного размера. Все это звучит куда заманчивее, чем дом Ван дер Бергов.
Стремительно выйдя из комнаты, спускаюсь вниз. Свет везде выключен, слышно лишь, как тикают напольные часы.
Джейк проснется на рассвете. Нужно убраться отсюда до его пробуждения. Не уверена, далеко ли уйду. Мне, наверное, понадобится два дня, чтобы с багажом добраться до города пешком.
Я пересекаю кухню, открываю дверь в гараж и сбегаю по пяти ступенькам к стиральной машине. От холода мои ноги покрываются мурашками, потому что я в пижамных шортах. Открыв сушилку, достаю оттуда свою одежду, в том числе и фланелевую рубашку Ноя.
Приподнимаю край своей футболки, намереваясь быстро переодеться в новую, однако дверная ручка мастерской внезапно трясется. Я резко поворачиваю голову влево, отпустив футболку.
У меня отвисает челюсть, в голове проносится тысяча мыслей, пока я прислушиваюсь. На случай, если мне показалось. Джейк и Ной ведь наверху, верно? Сейчас начало второго ночи.
Через секунду ручка снова дергается, снаружи раздается глухой удар в дверь. Подпрыгнув, хватаю со стойки ржавый стальной прут. Я замираю на мгновение, затем пячусь, решив забежать обратно в дом и разбудить дядю.
Прежде чем успеваю развернуться, дверь вдруг распахивается. Я хватаю ртом воздух. Ветер кружит листву. Передо мной появляется окровавленная туша животного. Зацепившись за перила, я падаю на задницу и опираюсь на руки, выставленные назад. У меня перехватывает дыхание. Какого черта?
Порог мастерской пересекает мужчина в джинсах. Кровь струится по его обнаженной груди, потому что на плечах он держит мертвого оленя. С пересохшим ртом и сердцем, выпрыгивающим из груди, я наблюдаю, как он подходит к длинному деревянному столу, на который бросает животное с тридцатисантиметровыми рогами, после чего поворачивается, чтобы пинком закрыть дверь.
Я в ужасе пялюсь на него. Потоки крови стекают по спине незнакомца, вдоль позвоночника. Перевожу взгляд на оленя – его голова безжизненно свисает с края стола. Отвожу глаза на миг, сглатывая подступившую к горлу желчь.
Тот олень, которого я видела несколько дней назад сразу после приезда – тоже его рук дело?
Развернувшись, парень встречается со мной взглядом и подходит к умывальнику, расположенному возле сушильной машинки. Разорвав зрительный контакт, он включает воду.
Я пытаюсь собрать достаточное количество слюны и смочить рот, но вся эта кровь на его теле… Господи. Сжимаю кулаки.
Кто?..
И тут до меня наконец то доходит.
Это Калеб. Старший сын.
Он берет шланг, наклоняется над раковиной, споласкивает водой свои темные волосы и спину. Когда парень снова выпрямляется, я наблюдаю, как он проводит ладонью по задней поверхности шеи, и замечаю мелкую блеклую надпись, вытатуированную на его коже вертикально от основания черепа до уровня плеч.
Затем рука Калеба скользит ниже, по животу, отчего мышцы пресса сокращаются. Вода пропитывает его джинсы. Лампочка на потолке, потревоженная сквозняком, до сих пор раскачивается туда сюда, сначала освещая его, потом погружая в темноту.
Он опять поворачивает голову, смотрит на меня. Темные глаза рассеянно изучают мое тело, после чего останавливаются и фокусируются. Калеб сжимает челюсти, играя желваками. У меня в животе все переворачивается, каждый волосок стоит дыбом. Комната внезапно кажется слишком маленькой.
Я делаю глубокий вдох и говорю, поднявшись:
– Эм, ты, э э… Ты… эмм, Калеб, да?
Он в очередной раз ловит мой взгляд. Сейчас я различаю, что цвет глаз у него все таки не темный. Они зеленые. Парень почему то выглядит рассерженным.
Черные брови хмуро сдвигаются на переносице, отбрасывают тень на глаза. Отвернувшись, Калеб заканчивает мыться, словно меня здесь нет. Выключает воду, подхватывает салфетку и начинает вытирать лицо, шею. Потом проводит тканью по макушке, заглаживает волосы назад, вытирает мокрые локоны.
Ау?
Что с ним такое? Почему он не отвечает?
Парень поворачивается ко мне, швырнув салфетку в раковину, встречается со мной взглядом и слегка склоняет голову набок. Я едва сдерживаю смех. Этот жест делает его таким невинным, похожим на любопытного щенка.
Правда, когда он вновь опускает глаза к моему животу, его грудь начинает взыматься и опадать чаще, и я сжимаю бедра вместе. Инстинктивно положив руку туда, куда уставился Калеб, нащупываю обнаженную кожу.
У меня перехватывает дыхание. Я смотрю на себя и вижу разорванную футболку. Все это время…
Двинув рукой, задеваю пальцами свою гребаную грудь и перестаю дышать. Насколько возможно, стараюсь опустить край футболки, после чего пячусь назад, готовясь рвануть по лестнице.
Как только я двигаюсь, он тоже двигается, приближаясь ко мне. Капли воды мерцают на его коже. Я бросаюсь к выходу, но Калеб вскидывает руку, хватает меня и толкает к стене.
Чт…
Шумно вздыхаю. От страха в животе затягивается узел.
Он прижимается к моему телу, одну руку кладет на талию, второй опирается на стену у меня над головой, касается лбом моего лба и смотрит в глаза. Объятие настолько интимное, что кажется, парень сейчас меня поцелует, однако этого не происходит. Открываю рот, чтобы сказать что нибудь. Его дыхание, горячее и пьянящее, овевает мои губы, и комната словно кружится.
Калеб такой холодный, а мне жарко. Вот вот в пот бросит.
Потянувшись к ленте, которой заплетены мои волосы, он пропускает ее сквозь пальцы, затем поднимает мой локон и нюхает. Наклонив голову, проводит носом по моему уху, линии роста волос, лбу. Глубоко вдыхает, чувствуя мой запах.
Это странно, но я не могу пошевелиться. Дрожу, потому что удовольствие от его действий заставляет тело реагировать. Мои соски напрягаются, трутся о ткань футболки. На миг я закрываю глаза, наслаждаясь электрическими разрядами, пробегающими под кожей.
Я должна оттолкнуть его.
Хотя по какой то причине не получается поднять руку.
– Я, эм, – произношу сдавленно. – Не думаю, что тебе стоит…
Не отстраняясь от моего лба, с пылающими глазами он расстегивает свой ремень и джинсы.
Ого, что? У меня челюсть отвисает.
– Подожди, стой. – Я упираюсь ладонями ему в грудь. – Ты не можешь… Что ты…
Калеб лишь прижимается ко мне, тяжело дыша и слегка оскалившись. Его затвердевшая плоть трется об меня.
Резко выдыхаю. Мои веки трепещут.
Просунув руки под шорты, парень сжимает мою задницу, приподнимает и разворачивается вместе со мной. В животе все кувырком. Я цепляюсь за него, когда он кладет меня на капот машины, притягивает к краю и пристраивается между моих ног.
– Калеб, – говорю я, пытаясь его оттолкнуть. – Кале…
Парень сжимает в кулаке мои волосы на затылке, накрывает меня своим телом и целует в губы, жадно и необузданно, прервав мои возражения. Его язык проникает в мой рот. Я испускаю стон, ощущая пульсацию внизу.
Остановись!
Боже правый.
Он раскачивает бедрами все быстрее и быстрее, шумно дышит, покусывает мои губы, настойчиво посасывает язык. У меня между бедер словно пламя вспыхивает.
Черт, что Калеб делает? Твою мать! Мы уже встречались или что?
Я наконец то сглатываю.
– Перестань! – кричу я. Пульс громыхает в ушах. – Остановись. Просто остановись!
Но парень вновь прижимается ко мне, заставляя лечь на капот. Его горячий рот находит мой живот.
Мотаю головой. Слезы собираются в уголках глаз, потому что его действия так приятны, но я не хочу этого. Не хочу, чтобы он опустился ниже. Не хочу обвить его ногами. Происходящее не вызывает теплых чувств, не пробуждает внутри нежность и желание ответить на поцелуй.
Я зажмуриваюсь, пока губы Калеба покрывают поцелуями мой живот, и чувствую воздух, коснувшийся левой груди, которая наверняка снова показалась из под разорванной футболки. Он замирает, и я впиваюсь ногтями в машину, зная, что парень тоже это заметил.
Жду его реакции. Хочется покачать головой, заставить его остановиться, но не получается даже попытаться. А потом… Калеб ловит мой сосок зубами. От тепла его рта по всему моему телу разливается жар. Громкий стон срывается с моих губ. Я со скрежетом царапаю ногтями металл.
– Пожалуйста, хватит, – бормочу, понимая, что парень не слышит. Зарычав, он рывком сдвигает меня к краю капота, снова наклоняется к моему животу и начинает стягивать мои шорты.
Я стискиваю зубы.
– Остановись.
Калеб не слушает. Его поцелуи спускаются все ниже, минуют выступ подвздошной кости. Он буквально пожирает меня. Между ног становится так тепло; я сгораю от желания заполнить эту пустоту.
– Прекрати, – беззвучно произношу одними губами.
Парню удается стянуть шорты и трусики с моих ягодиц, он продолжает посасывать нижнюю часть живота всего на пару сантиметров выше клитора.
Приподнявшись, я рычу и отвешиваю ему пощечину.
– Я же сказала, остановись! Стоп!
Замерев, Калеб рассерженно смотрит мне в глаза. Пот блестит на его шее, он прерывисто дышит, впившись пальцами мне в бедра, и сжимает кулаки.
– Когда кто то просит тебя остановиться, ты останавливаешься! – рявкаю я. – Твою мать, разве ты не понимаешь? Ты тупой, что ли?
Огрызнувшись, Калеб хватает меня за предплечья и хмуро смотрит. Всхлип вырывается из моей груди, однако я отвечаю таким же хмурым взглядом, черт побери.
Его грудь тяжело вздымается. Я ощущаю жар дыхания парня, до сих пор вижу и даже чувствую желание в его глазах, как бы ни противно было это признавать. На какой то миг – может, дольше – я хотела этого. На миг я снова стала нежной.
Было тяжело остановиться.
Но это он виноват. Я раз шесть велела ему остановиться и уж точно не старалась привлечь его внимание, так что за свои «синие» яйца он ответственен сам. Мне не обязательно любить первого человека, которого я трахну, но бояться я тоже не хочу. Калеб вел себя будто робот.
Он испепеляет меня взглядом, не отпуская, я отвечаю тем же.
– Эй, эй, эй! – восклицает кто то, ворвавшись в гараж. – Остановись! Старик, слезь с нее.
Подошедший Ной убирает пальцы Калеба с моих рук и отталкивает его в сторону.
– Чувак, она не из городских, – сообщает он брату, держа того за плечи и пристально глядя ему в глаза.
Однако Калеб по прежнему не сводит с меня сердитых глаз. Я поспешно сползаю с капота, натягиваю свои шорты, заметив, как он в очередной раз скользит взглядом по моему телу сверху вниз. Не из городских? Можно подумать, это нормально – так обращаться с кем бы то ни было?
– Чувак, посмотри на меня! – рявкает Ной.
В конце концов Калеб медленно переводит взгляд с меня на своего брата, заглядывая ему в глаза.
– Она папина… дочь папиного брата, – поясняет Ной. Я улавливаю нотки юмора в его тоне. – Помнишь? Сводного брата, которого он ненавидит? Это его ребенок. – Парень указывает в мою сторону. – Она – наша семья. И поживет у нас какое то время. Тебе нельзя ее трахать.
После этого Ной отпускает его, тихо хохотнув.
– Ничего смешного! – огрызаюсь я, затем зло смотрю на Калеба, наконец то обретя проклятый дар речи. – Черт, что с тобой такое? А?
– Не суди его строго, – говорит Ной. – Он всегда возвращается домой дико голодным после долгих вылазок в лес.
– Тогда пусть поест!
– Он именно это и делал, – парирует мой кузен, глянув на меня.
Ел.
Пожирал меня.
Ох, ты гребаный умник, не так ли? Говнюки.
Калеб наблюдает за мной, вновь слегка склонив голову набок, а потом вытирает уголок рта большим пальцем, как обычно делают после трапезы.
Вылазок в лес. Так вот что они имели в виду. Калеб периодически уходит и живет в лесу.
Может, ему следует опять исчезнуть.
– Почему ты все время отвечаешь за него? – интересуюсь у Ноя.
– Потому что он не разговаривает.
– Что?
– Он не говорит, Тирнан. – Парень поворачивает голову ровно настолько, чтобы только я видела, как шевелятся его губы. – Калеб не проронил ни слова с четырех лет.
Я смотрю на Калеба, не совсем понимая, как воспринимать данную новость. Во мне просыпается толика жалости, однако, полагаю, он это видит, потому что застегивает свои джинсы, свирепо уставившись на меня, и яростно выдергивает ремень из шлевок с такой силой, что тот щелкает в воздухе.
Стиснув зубы, выпаливаю:
– Он еще и глухой вдобавок? Я просила его остановиться.
– Калеб все прекрасно слышит, – вздыхает Ной. – Просто он не привык… к женщинам…
– Которые ему отказывают?
– К женщинам вроде тебя, – возражает он.
Вроде меня? В городе полно таких же девушек, как я.
Бросив на меня взгляд в последний раз, Калеб разворачивается и поднимается по лестнице в дом. Ной встает лицом ко мне, изучая мою одежду. Быстро одергиваю свою футболку, только сейчас я слишком рассержена, чтобы смущаться.
Даже вспомнить не могу, зачем изначально пришла в мастерскую.
Немой? Он немой? Калеб может говорить. Ной сказал, он не проронил ни слова с четырех лет, а не лишился способности говорить в четыре года. Почему парень не разговаривает?
И что делает один в лесу?
Я до сих пор вижу перед собой его глаза в тот момент, когда он прижал меня к стене и прислонился лбом к моему лбу. То, как Калеб на меня смотрел…
То, как он завладел моим ртом… Щеки вспыхивают.
– Он больше такого не сделает, – уверяет Ной с радостной улыбкой. – Калеб не знал, кто ты такая, Тирнан. Извини.
Помедлив еще несколько секунд, он следует за братом.
А я стою в гараже, пялясь на царапины, оставленные пару минут назад моими ногтями на капоте пикапа. Затерявшись в мыслях на какое то время, гадаю, к чему бы все это привело, не появись здесь Ной. Если бы я не заставила себя оттолкнуть его брата.
И какая доля вины за случившееся лежала бы не на Калебе.
Глава 7
Тирнан
Следующим утром меня будит пронзительное хихиканье. Я открываю глаза и моргаю, прогоняя сон.
Это женский смех.
Приподнявшись на локтях, прислушиваюсь, различаю ритмичное поскрипывание, доносящееся из комнаты Ноя. Затем слышится стон, сопровождаемый стуком в стену.
Я закатываю глаза и падаю обратно на кровать. Они действительно живут в свое удовольствие, не так ли? Должно быть, удобно, когда подружки по постели сами к тебе приходят. Каждое утро, ни свет ни заря.
В доме открываются и закрываются двери. Проверив телефон, вижу, что время едва перевалило за половину шестого. Поворачиваю голову и смотрю на свой раскрытый чемодан, все еще лежащий на полу рядом с кучей постиранного белья, которую я принесла вчера ночью.
Сборы я не закончила. И не переоделась. На мне до сих пор та же разодранная футболка, в которой меня нашел Калеб.
Мысли кружатся в голове; моя грудь начинает подниматься и опадать быстрее, когда вспоминается все произошедшее в гараже.
Кто знал, что я так легко поддамся? Я была абсолютно готова раздвинуть ноги перед первым встречным, проявившим ко мне толику внимания.
Закрыв глаза, я по прежнему ощущаю нужду в том, чтобы он спустился ниже. Кладу руку на живот под одеялом и на мгновение воображаю, будто это его рука. Ему было хорошо со мной?
Я моргаю, мотая головой. Нет.
Нет.
Сбрасываю с себя одеяло и сажусь в кровати.
Калеб поступил просто возмутительно. Что самое смешное – он бы не попытался переспать с незнакомой девушкой, если бы это не срабатывало в прошлом. Ему не нравилось то, что он чувствовал. Парень был возбужден, а на моем месте могла оказаться любая.
Встав с постели, я снимаю футболку и замечаю несколько красных точек вдоль края. Через мгновение до меня доходит.
Кровь. Оленья кровь.
Фу. Калеб не все смыл с себя, перед тем как… навалился на меня. Я тихо рычу, бросив футболку в мусорную корзину. Она цепляется за бортик и повисает сбоку.
Надев новую, хватаю свою зубную щетку с пастой и направляюсь в ванную. Из спальни Ноя по коридору разносятся стоны и крики под аккомпанемент ‘Wow’ Post Malone, поэтому я торопливо пробегаю мимо и распахиваю дверь ванной, где обнаруживаю своего дядю. Он стоит перед раковиной с полотенцем, обернутым вокруг талии.
Его мокрый торс и волосы сверкают в тусклом свете. Замерев, я быстро отвожу взгляд. Дом большой. Было бы благоразумно добавить вторую ванную комнату.
Я открываю рот, намереваясь извиниться за вторжение, однако здесь есть замок. Это не моя вина, что Джейк им не воспользовался.
Смежная дверь, ведущая в его спальню, открывается. Передо мной предстает та же девушка, которая была с ним позавчера. На ней облегающее красное платье халтер и черные туфли на каблуках, а ее длинные каштановые волосы собраны в хвост.
Она целует Джейка в щеку, медлит несколько секунд, покусывая кожу вдоль челюсти, после чего выходит, протиснувшись мимо и почти не глядя на меня. Я провожаю ее взглядом, пока девушка спускается на первый этаж. Когда она скрывается из виду, поворачиваю голову, инстинктивно посмотрев в сторону лестницы Калеба.
– В душ? – спрашивает Джейк.
Я заглядываю в глаза его отражению, в то время как он вытирает пасту с губ. Капля воды стекает по спине мужчины.
– Нет, я… просто хотела почистить зубы. – Разворачиваюсь к выходу. – Я подожду.
– Один душ на четыре человека, – окликает он, остановив меня. – Не стесняйся.
– Ты бы стеснялся, если бы я расхаживала по дому в полотенце? – возражаю я.
Ну серьезно.
Джейк встречается со мной взглядом и кивает; уголок его рта насмешливо приподнимается.
– Я постараюсь выработать у себя привычку брать одежду в ванную, ладно? – Затем поясняет: – Постараюсь. Мы слишком долго жили в этом доме без женщины.
Изгибаю бровь. В этом доме постоянно присутствуют женщины.
– Ты знаешь, что я имею в виду, – говорит он, прекрасно понимая, о чем я подумала.
Без разницы.
– Вам не нужно менять свои привычки. Если я не останусь…
Снова глянув на меня, Джейк подхватывает крем для бритья, но держит язык за зубами, несмотря на желание высказаться. Слегка покачав головой, подхожу к раковине, смачиваю щетку и выдавливаю пасту. Не собираюсь ждать, пока он закончит. Разве горцы не отращивают бороды?
Закрыв тюбик, бросаю его за кран.
– Ты купался вчера после работы, – бормочу я, поднеся щетку ко рту. – Всегда принимаешь душ еще и по утрам?
– Только когда ночью тоже замараюсь, – парирует мой дядя.
Я осекаюсь, резко подняв глаза. Он намазывает кремом подбородок и горло, ничуть не смутившись, потому что… Как иначе мужчина может замараться в своей собственной постели ночью? Мои мысли возвращаются к женщине с подтянутыми бедрами и красными губами, недавно вышедшей отсюда.
Моргнув, начинаю чистить зубы.
– Вчера ты отлично потрудилась в конюшне.
Правда?
– Мальчишки занимаются этим всю свою жизнь, но им плевать. Было приятно увидеть, что работу выполнили так, как это сделал бы я.
Я киваю, не поднимая головы, и продолжаю орудовать щеткой. Джейк меня задабривает.
– У тебя есть бойфренд, Тирнан?
Бросив на него взгляд, замечаю, что он наблюдает за мной, смывая с рук пену, которая теперь покрывает всю нижнюю часть его лица.
– Дома, в Л.А.? – поясняет Джейк. – У тебя есть парень?
Я выплевываю пасту, правда, вместо ответа возвращаюсь к своему занятию.
– Ты вообще была когда нибудь с мужчиной? – спрашивает он более прямолинейно. – В любом смысле?
Мои движения замедляются, дыхание становится поверхностным. Джейк спрашивает, занималась ли я сексом?
Кровь в венах разгорячается, каждый сантиметр кожи остро ощущает контакт с одеждой. Я сжимаю щетку пальцами.
В очередной раз сплюнув, прополаскиваю рот и, наконец то подняв глаза, смотрю на его отражение. Чего он от меня хочет?
– Ты еще совсем девочка, – говорит Джейк, угадывая ответ без моей помощи. – Тебя нужно воспитывать.
Он запрокидывает голову назад, проводит бритвой вверх по шее, против роста щетины.
– Тебе стоит остаться. Приятно, когда в доме есть женщина.
Несмотря на попытки сдержаться, я рассматриваю Джейка. Гладкая загорелая кожа его шеи показывается с каждым взмахом лезвия. Капли воды до сих пор мерцают на мускулистых плечах и груди. Полотенце опоясывает его бедра, подчеркивая V образные мышцы торса. Моргнув, отвожу глаза, однако не могу с собой совладать и вновь украдкой бросаю на него взгляд, просто потому что мне нравится смотреть.
Внешне они с Калебом не очень похожи, зато сходство очевидно, когда оба полураздеты.
Может, стоит рассказать ему о прошлой ночи? О том, как его сын загнал меня в угол и пытался трахнуть на капоте его машины. Что их дом все таки окажется не самым безопасным для меня местом.
Мы не ладим. Ной испытывает мое терпение на прочность. Я сплю еще хуже после приезда сюда.
Возможно, я должна сказать Джейку, что уезжаю.
Только вместо этого беру крем для бритья, выдавливаю немного на ладонь и хлопками наношу на лицо. Мужчина замирает и следит за мной.
Размазав пену по щекам, я становлюсь похожей на Санта Клауса и переворачиваю свою зубную щетку, чтобы использовать ручку в качестве бритвы.
– Ты понятия не имеешь, как воспитывать девочек.
Он ухмыляется.
– Значит, хочешь, чтобы я вырастил из тебя мужчину?
– Попробуй. – Держу щетку наготове. Может, тогда он поручит мне хоть какую то «мужскую» работу.
Фыркнув, Джейк наклоняется над раковиной. Следуя примеру, я взмах за взмахом имитирую его технику – против роста щетины вдоль горла, по росту щетины на щеках, челюсти и над верхней губой. Мы стоим бок о бок, глядя в зеркало, периодически споласкиваем наши бритвы и продолжаем.
Джейк ловит мой взгляд, улыбается, затем показывает завершающие штрихи. От того, что плечо мужчины касается моего, сердце начинает колотиться сильнее. Запах его чистого тела наполняет ванную.
Когда мы заканчиваем, а на наших щеках остаются лишь разрозненные следы пены, он снимает с вешалки полотенце и вытирает мое лицо. На мгновение я чувствую себя ребенком. По какой то причине мне хочется засмеяться.
Правда, едва Джейк убирает полотенце и смотрит на меня сверху вниз, моя затаенная улыбка проваливается куда то в живот. Его тоже. Он слишком близко.
Удерживая зрительный контакт, мы стоим неподвижно. В помещении так жарко, что я…
Я сглатываю и замечаю, как его кадык поднимается и опускается.
– Похоже, я потерпел неудачу, – еле слышно произносит мой дядя. – Невозможно скрыть, кто ты такая.
Девочка.
Данный факт он озвучивает будто бы с сожалением. Отвернувшись, Джейк медленно вытирает свои щеки.
– Я голоден. Блинчики?
С трудом различаю, что он говорит, не сводя с него глаз. Слова срываются с моих уст раньше, чем мне удается их остановить:
– Пусть мужчиной мне не быть, однако и девочкой я навечно не останусь.
Я делаю довольно длительную паузу, наблюдая за тем, как Джейк осекается, а его лицо вытягивается. Не сдержав улыбку, разворачиваюсь и выхожу из ванной.
Безусловно, я смогу взять на себя больше обязанностей.
Когда стану женщиной.
Масса для блинов, которую я выливаю на гридль, шипит. Наполняю половник и делаю еще круг, и еще, один за другим. Тесто пузырится по краям. Глядя на это, поглаживаю гладкий ноготь своего большого пальца.
В кои то веки я рада, что готовлю завтрак. Джейк с Ноем на улице, занимаются утренними делами. Калеба я еще не видела. Вместо того чтобы прятаться у себя в комнате из страха столкнуться с ним, уж лучше отвлечься на что то полезное.
Черт, почему мой чемодан не собран?
После того, как оставила своего ошарашенного дядю в ванной утром, я оделась и заправила кровать, позабыв про пустой чемодан, по прежнему валяющийся на полу. Даже если бы не случился эпизод с Калебом, сомневаюсь, что собрала бы вещи.
Я кладу половник в миску, беру лопатку и переворачиваю блинчик, разбрызгав жидкое тесто.
Вероятно, именно поэтому я всегда возвращалась домой на школьные каникулы. Отчаянно не желала оставаться одна.
Резко повернувшись за тарелкой, вижу Калеба. И замираю. Он пристально смотрит на меня, прислонившись к холодильнику. Мое сердце буквально выпрыгивает из груди. Я сжимаю бедра. Давно парень тут стоит?
Его зеленые глаза сосредоточены на мне. На лице то же любопытное выражение, что и вчера. Мой пульс настолько оглушительно громыхает в ушах – не слышен даже ветер и скрежет веток по стенам.
На что он уставился?
Стиснув челюсти, хватаю тарелку с островка, разворачиваюсь обратно и снимаю готовые блинчики с гридля. Калеб в джинсах, на сей раз чистых, к тому же он явно помылся, хотя его волосы до сих пор растрепаны, словно парень только проснулся. Полагаю, правило Джейка о побудке в полшестого на него, в отличие от Ноя, не распространяется.
Его взгляд буквально прожигает спину, однако спустя мгновение дверца холодильника открывается, потом закрывается, и я ощущаю приближение Калеба. Он извинится? Что, если бы мы оказались не сводными кузенами, а кровными, когда парень решил проигнорировать мои протесты?
Неторопливо очистив жарочную поверхность, я распределяю четыре новые порции теста, в то время как он наливает себе стакан сока. Хоть мои глаза и прикованы к гридлю, кроме него я ничего не замечаю. От Калеба пахнет…
Выделанной кожей. Мускусным гелем для душа. Наверное, он только вышел из ванной. А вчера он пах… дождем, деревьями, дровами и потом. От него исходит аромат леса. Из за этих воспоминаний жар вспыхивает у меня между ног.
Я качаю головой. Ради всего святого.
– Не убирай сок, – говорю ему.
Но парень не слушает. Пропустив мои слова мимо ушей, он разворачивается кругом и ставит пакет сока обратно в холодильник.
– Ты любишь чернику? Пахту?
Мне плевать, что ему нравится. Просто хочу, чтобы Калеб вынудил меня подняться наверх и собрать вещи.
– Шоколадную крошку? – продолжаю я, провоцируя. – Тыкву? Цельное зерно?
Он забирает свой стакан, идет к столу, жадно глотая апельсиновый сок, словно я не существую.
Крепче сжав в кулаке лопатку и тяжело дыша через нос, переворачиваю блинчики.
– Сколько ты хочешь? – монотонно бубню. – Три? Четыре?
Бросаю взгляд в сторону, проверяя, кивает ли он или качает головой, или, может, показывает желанное количество блинов пальцами. Калеб же просто ставит стакан на стол и садится.
Я выдергиваю провод гридля из розетки, перекладываю последнюю порцию готовых блинчиков на тарелку, после чего подхватываю сироп и вилки. Входная дверь распахивается, пол поскрипывает под ногами Джейка и Ноя. Откуда они знают, что завтрак готов?
Мужчины врываются на кухню, когда я ставлю блюдо с блинчиками в центр стола. Ной берет стакан молока, Джейк моет руки, затем оба спешат занять свои места.
Пар поднимается в воздух над черничными блинчиками. Пока парни рассаживаются, я поворачиваюсь к островку за тарелками. Моя злость по прежнему кипит.
Дав тарелки Джейку и Ною и взяв одну себе, чувствую взгляд Калеба, которому ничего не досталось.
Я не готовлю для тебя.
Его отец и брат перестают двигаться. Должно быть, понимают – что то происходит. Подняв глаза, вижу, как их взгляды мечутся между нами. Ной знает, что послужило причиной этой напряженности, но я не уверена, в курсе ли Джейк. Наверное, парень не рассказал о прошлой ночи, побоявшись навлечь неприятности на Калеба.
И глазом не моргнув, Калеб поднимает тарелку с блинчиками, раздает по три Джейку и Ною, а остальное ставит перед собой, поймав мой взгляд на мгновение. Потом тянется за сиропом, которым щедро поливает блинчики.
Мудак.
Ной прокашливается, но я все равно улавливаю смех. Джейк вздыхает и отдает свою порцию мне, после чего достает чистую тарелку с островка и своей вилкой сгребает пару блинов с переполненной тарелки старшего сына.
– Вижу, вы уже познакомились, – ворчит он.
Никто не отвечает. Мальчики принимаются за еду.
– Выглядит аппетитно, Тирнан, – произносит Джейк, стараясь разрядить обстановку. – Черничные блинчики – это единственное, что мы с твоим отцом…
– Мне плевать, – огрызаюсь я, отодвинув тарелку.
Все замолкают. Встав из за стола, я хватаю яблоко из корзины с фруктами, откусываю и подхожу к холодильнику, чтобы наполнить свою бутылку водой.
Я прекрасно понимаю, что веду себя грубо, о чем сожалею.
Вероятно, мне стоит прогуляться в горы. Размять ноги, оставить семейство Ван дер Бергов в покое.
Тишина сохраняется еще в течение нескольких секунд, пока ее не нарушает Ной.
– Я заканчиваю с байком Лоуренса сегодня, – говорит он отцу, полагаю. – Парни приедут. Опробую его на Рэнсом Ран.
– Не растягивай это на целый день, – резким тоном отвечает Джейк. – У нас еще полно работы.
От недавнего великодушия моего дяди не осталось и следа, и разозлила его я.
Оглянувшись, вижу, как он вонзает вилку в еду и бросает распоряжение Калебу:
– Ты тоже не исчезай.
Все трое торопливо и молча доедают завтрак. Из за царящего напряжения воздух в комнате становится гуще грязи.
Закручиваю крышку, приготовившись оставить мытье посуды им, однако, когда разворачиваюсь к выходу, снова ловлю на себе взгляд Калеба. На сей раз он пялится на мои ноги.
Я в рваных джинсовых шортах, не слишком коротких, и застегнутой до горла фланелевой рубашке.
Оглядев стол, отмечаю, что на мне больше одежды, чем на любом из них. Джейк и Калеб сидят без рубашек, а футболка Ноя разрезана по бокам, частично обнажая гладкую загорелую грудь.
Черные волосы Калеба на фоне обласканного солнцем лица.
Мускулистые плечи и узкая талия Джейка.
Выступающие вены на предплечьях Ноя…
Выпрямившись, я сглатываю и быстро покидаю кухню.
Мне нужно выбраться отсюда.
Я давлю на газ, направляя пикап вверх по подъездной дорожке, пока не достигаю вершины склона. Гравий вылетает из под колес. Заглушив мотор, беру с пассажирского сиденья рабочие перчатки, выпрыгиваю из салона и, натягивая их на руки, иду к грузовому отсеку.
– Нашла дорогу без проблем? – приблизившись, Джейк опускает задний борт.
В ответ я киваю.
– Парни помогли?
– Да.
Мы вдвоем забираемся на платформу, чтобы начать разгружать сено.
После завтрака он попросил меня съездить в город за сеном. Узнав, что могу отправиться одна, я с радостью согласилась. Эта возможность проветриться, отвлечься, оказалась не хуже прогулки. Эй, к тому же я впервые побывала в сельскохозяйственном магазине. К счастью, там не было прилавков с таблоидами, поэтому мне удалось избежать новостей о происходящем дома.
Из гаража доносятся музыка и смех. Посмотрев в ту сторону, замечаю несколько мотоциклов, припаркованных рядом. Похоже, это те самые друзья, с которыми Ной планировал протестировать байк.
Две девушки болтают неподалеку, в то время как все остальные общаются в гараже. Я наблюдаю за ними. Они в джинсах и летних топах, смеются, улыбаются. Долго еще продержится хорошая погода, позволяющая гонять? Кажется, это весело.
На пару с Джейком мы сбрасываем тюки с машины, ухватываясь за проволоку, и тянем их к конюшне. Одна из девушек улыбается, когда я прохожу мимо.
На их лицах ни грамма косметики, никакого модного маникюра и стильных нарядов, но им это и не нужно. Они симпатичные, в удобной одежде. На миг мне хочется стать одной из них.
Я несу сено в стойло. Калеб поедет с ними?
Как он умудряется ладить с друзьями, если не разговаривает? У него вообще есть друзья? То есть, раз он так себя ведет, будучи немым, только представьте, что бы сошло с его языка в противном случае.
Качаю головой. Меня не покидает любопытство по поводу того, какое же событие заставило его отказаться от речи в четырехлетнем возрасте, однако я отбрасываю эти мысли. У всех нас есть проблемы.
– Я хочу услышать тебя, – произносит кто то с придыханием.
Войдя в конюшню, замедляюсь.
– Покажи, чего ты хочешь, – шепчет женщина.
Я едва не роняю тюк.
Ее голос еле слышен, такой тихий, будто она держится из последних сил.
Бросив свой груз на землю, делаю шаг назад. Это может быть кто угодно. Здесь много народу, а я не хочу попасть в неловкую ситуацию. Поэтому осторожно пячусь.
Вдруг слышу хриплый стон, шорох сена и тихий выкрик. Я замираю.
– Я заставлю тебя стонать, – заявляет девушка. – Тебе так понравится, что ты не сдержишься.
Не знаю почему, но я бесшумно ступаю вперед. Следуя за звуком к последнему стойлу в дальнем конце конюшни, подхожу к двери с приоткрытой верхней створкой и вновь прислушиваюсь.
– Ну же… – стонет она.
Я задерживаю дыхание и заглядываю внутрь. Мой взгляд встречает обнаженную кожу, руки. Парень запускает пальцы в ее длинные черные волосы. Девушка стоит перед ним на коленях и сосет его…
На секунду я отвожу глаза. Мои щеки вспыхивают.
Однако ее тихое поскуливание опять привлекает мое внимание.
Ее голова двигается по его плоти вверх вниз; она проводит ладонями по ногам парня, облаченным в джинсы, сжимает ремень и стягивает брюки еще ниже, так что теперь видны его бедра и изгиб задницы.
Лица девушки я не вижу. Не вижу, что она с ним делает, хотя и без того знаю. Скольжу взглядом вверх, рассматривая его мускулатуру, кожу, снова блестящую от пота. Я понимаю, кто это, раньше, чем достигаю лица.
Калеб запрокинул голову назад, опустил веки, тяжело дышит и сжимает ее волосы, заставляя девушку двигаться на его члене. Мышцы предплечий парня сокращаются, волосы практически застилают глаза. Совершенно забыв о ней, я наблюдаю за ним. Пряди, промокшие от пота, липнут к его шее. Он периодически поджимает губы, потому что…
Ему нравится. Я слышу, как она стонет, несмотря на то, что ее рот занят. Калеб притягивает девушку к себе раз за разом; его брови сдвигаются на переносице.
Внезапно он распахивает глаза.
Опустив подбородок, парень пронзает меня взглядом, словно все это время знал о моем присутствии.
Черт.
Я опять перестаю дышать, напрягаюсь, моя кожа пылает от стыда. Калеб ускоряет темп, теперь резко врываясь в нее, и пристально следит за мной.
Приоткрываю рот, потому что это единственная часть моего тела, сохранившая способность двигаться. Я уже не обращаю внимания на женщину. Он склоняется над ней, одну руку по прежнему держа в волосах, а второй схватившись за борт стойла. Парень трахает ее, его бедра раскачиваются все быстрее и быстрее, глаза становятся такими же пронзительными, как прошлой ночью, когда он прижал меня к стене и… обнюхал.
Капля пота стекает по моему животу под фланелью. Завороженная, я без малого не начинаю двигаться вместе с ним.
Прильнув к двери, довольствуюсь возможностью приблизиться хотя бы на несколько сантиметров.
Она стонет. Мы с Калебом смотрим друг на друга. Но я вижу лишь то, как он двигался бы со мной вчера. Если бы я его не остановила.
Тут раздается еще один стон, и я не осознаю, что он сорвался с моих губ, пока уголок рта парня не изгибается в улыбке. Резко втягиваю воздух. До меня только доходит, что, черт побери, я делаю.
Твою мать. Я отворачиваюсь, накрыв рот ладонью и зажмурившись.
Дерьмо.
У себя за спиной слышу его тихий рык, затем быстрое шипящее дыхание, надрывно вырывающееся из его легких. Прислонившись к стене, слушаю, как Калеб кончает.
Девушка скулит. Я содрогаюсь и выбегаю из конюшни на воздух.
Зачем я это сделала? Черт, что я творю?
Легкая испарина покрывает мою спину. Жалею, что не надела майку, иначе сейчас могла бы снять свою рубашку с длинным рукавом.
Он мерзок. Джейк был прав. Их с Ноем поведение – ерунда по сравнению с этим.
Готова поспорить, Калеб получает удовольствие, пользуясь всеми преимуществами роли загадочного немого парня с израненной душой. Однако он кажется таким притягательным и милым лишь потому, что женщины хотят его спасти.
Мне безразлично, что случилось с ним в четыре года.
К тому же я ничего плохого не сделала. Я услышала выкрик и пошла проверить. А когда застала их, оцепенела от шока. Только и всего.
Сняв бейсболку Ноя, переворачиваю ее козырьком вперед, чтобы укрыться от солнца, после чего возвращаюсь к пикапу. Джейк уже подметает грузовую площадку.
– Эй, Тирнан! – окликает Ной.
Я напрягаюсь, гадая, заметил ли он, что я подглядывала за его братом. Обернувшись, вижу, как все рассаживаются по своим мотоциклам, в том числе и две девушки, с которыми я столкнулась ранее. Ной улыбается мне, тоже оседлав байк.
Вскидываю брови.
– Хочешь прокатиться с нами? – интересуется он.
Бросив взгляд ему за плечо, узнаю вчерашнего парня из города.
Терренс. Тот, который не нравится Ною, судя по всему. Но, полагаю, они вращаются в общих кругах, а городок маленький, так что… С усмешкой в глазах парень надевает свой шлем, наблюдая за мной.
Я смотрю на Джейка в поисках повода отказаться.
Мужчина спрыгивает с машины, дернув подбородком в мою сторону.
– Мне все равно нужно смотаться в город. Езжай с ними, – говорит он. – Повеселись, но держись рядом с Ноем.
У меня внутри все обрывается. Не люблю находиться в компании незнакомых людей. Я в принципе не люблю находиться среди людей.
Правда, когда я разворачиваюсь, то обнаруживаю Калеба, вышедшего из конюшни. Он натягивает на себя футболку. Девушка, которая была с ним, идет следом.
Это она вчера пристала ко мне в магазине.
Я рассматриваю ее – узкие джинсы, свободная зеленая майка, длинные черные волосы – и ощущаю странную тяжесть в животе, будто камень проглотила.
– Давай. – Ной протягивает мне шлем. – Прокатись со мной.
По какой то причине теперь я тоже этого хочу. Мои ноги самовольно двигаются. Я подхожу к Ною и по пути на мгновение устанавливаю зрительный контакт с Терренсом Холкомбом.
Однако едва я останавливаюсь у мотоцикла своего кузена, переворачиваю кепку и тянусь за шлемом, чужая рука выхватывает его. Подняв глаза, вижу Калеба. После секундной заминки он сердито сверлит меня взглядом, затем швыряет шлем на землю. Парень ловит мою руку и тянет подальше от байков. Я спотыкаюсь и выпрямляюсь как раз в тот момент, когда он подступает ближе, заставляя меня пятиться.
Сердце колотится в груди. Пристально глядя мне в глаза, Калеб дергает подбородком в направлении дома. Ему не нужны слова, я и без них понимаю, что он приказывает мне зайти внутрь.
Он прогоняет меня от ребят. Прогоняет от себя.
– Калеб, – упрекает его брат.
Фырканье и усмешки разносятся над компанией. Несмотря на укол ярости, я чувствую жжение в глазах.
Прочь. Калеб смотрит на меня сверху вниз и вновь дергает подбородком. Проваливай.
Ты не поедешь.
Джейк вдруг понимает – что то происходит. Я стискиваю зубы, борясь со слезами. В эту секунду мне больше всего на свете хочется уйти. Туда, где я никому не попадусь на глаза, не вызову чьей то неприязни.
– Ничего, все в порядке, – тихо обращаюсь к Ною, сдавленно глотая слезы, отступаю назад и разворачиваюсь к дому.
– Тирнан, – зовет Джейк.
Но я его перебиваю:
– Все равно я не хотела никуда ехать. – Глаза все таки слезятся. – Явно скучное занятие.
Я взбегаю по ступенькам, услышав пронзительный рев моторов. В следующий миг они срываются с места.
Направляюсь к лестнице, но замираю посреди гостиной, сообразив, что наверху меня тоже ничего не ждет. Очередная закрытая дверь. Еще одно укрытие. Очередная комната, где можно скоротать время до…
Я опускаю глаза. В горло словно иглы вонзаются.
До тех пор, пока не отпадет необходимость беспокоиться о том, обращают ли на меня внимание.
Мой подбородок дрожит, по щеке скатывается слезинка, которую я смахиваю.
Не хочу думать, потому что тогда точно останусь в полном одиночестве. Твою мать, я всегда одна.
Снаружи доносится рокот двигателя пикапа. Закрыв глаза, думаю, что должна испытать облегчение, раз мой дядя тоже уезжает. Должна быть благодарна за то, что он не пошел за мной. Мы оба не из тех, кто любит задушевные разговоры, да?
Джейк предоставляет мне личную свободу.
Звук его автомобиля затихает по мере удаления. Я стою еще почти минуту, потом поднимаюсь на второй этаж и открываю дверь своей спальни. Миновав пустой чемодан, до сих пор лежащий на полу, подхватываю свой рюкзак, дважды перепроверяю, на месте ли аптечка первой помощи, беру солнцезащитный крем и кладу тюбик в передний карман. Снимаю телефон с зарядки, выхожу из комнаты, спускаюсь вниз, наполняю бутылку водой и пакую кое какие закуски.
Уже направившись к входной двери, вдруг останавливаюсь и вспоминаю.
Средства защиты.
Я возвращаюсь на кухню, открываю гараж, спускаюсь по лесенке и окидываю взглядом стеллаж с ружьями.
Жаль, что без этого не обойтись. Я бы выглядела по идиотски – или как террористка, – если бы прошлась по Вентуре с перекинутым через плечо огнестрельным оружием. Только мой дядя прав. Здесь не мегаполис, и я вполне могу нарваться на неприятности.
Покусывая губу, понятия не имею, что выбрать. Я ничего не знаю о меткости или простоте использования, поэтому просто хватаю то, с чем умею обращаться. Следом открываю нижний ящик, где нахожу патроны. Зарядив ружье, забрасываю ремень себе на плечо.
Быстро перебрав дядины инструменты, нахожу фонарик, затем выхватываю чистое полотенце из корзины, стоящей на сушильной машинке, складываю все в рюкзак, застегиваю его и надеваю на плечи. Я готова.
Выйдя из мастерской, огибаю дом, направляюсь в лес тем же путем, который показал Джейк, когда катал меня на лошади, взбираюсь на крутой холм. Думаю, я помню дорогу. Сначала прямо, потом нужно обойти валуны. Двигаясь дальше, углубляюсь в чащу. Здесь должна быть протоптанная тропинка… по моему.
Нужно написать дяде, предупредить его, куда я собралась. Но я не вынимаю телефон из кармана.
Достигнув вершины холма, иду по грунтовой дорожке вокруг валунов, сохраняя бдительность и держа ухо востро. Спустя несколько минут боль в затылке утихает. Я делаю глубокие вдохи, ощущая запах хвои и мокрой земли.
Может, стоило бы вернуться и надеть старые сапоги, одолженные вчера Ноем, но мне плевать, что сейчас мои кроссовки скользят. Узел в животе ослабевает; я не слышу ничего, кроме треска деревьев и доносящегося откуда то шума воды.
Постепенно я перестаю обращать внимание на окружающее пространство. Следую по тропинке, не совсем уверенная, что это действительно тропинка. Она петляет между деревьями, уводя меня глубже в лес, где тихо и спокойно. Я пытаюсь разглядеть пик вдалеке, только кроны деревьев слишком густые.
Сняв кепку Ноя, встряхиваю свои локоны. Приятно чувствовать ветерок на коже головы. Мысли проясняются. Я закрываю глаза.
Вдруг слышу, как сзади падает камень, отскакивает от валуна или вроде того. Резко обернувшись, осматриваю чащу, по которой недавно шла.
В шее пульсирует сосуд. Солнечный свет струится на землю сквозь листву. Внимательно всматриваясь, пытаясь разглядеть что нибудь между валунами и стволами деревьев, тянусь к ружью сбоку и цепляюсь за приклад.
Если это животное, я не увижу его, пока оно само не захочет показаться. Сглотнув, стараюсь разглядеть хоть что то.
Но там ничего нет.
Никакого движения.
Я стою неподвижно еще несколько секунд, убеждаясь, что мне ничто не угрожает, после чего разворачиваюсь и иду дальше. Правда, на всякий случай периодически оглядываюсь через плечо. Вероятно, это ерунда, дерево упало или камни, или животное пробежало…
Когда взбираюсь на следующий крутой холм, рельеф выравнивается. Окинув взглядом тянущуюся вперед тропу, пытаюсь вспомнить, далеко ли еще. Однако, посмотрев влево, даже глазам своим не верю сперва. Я улыбаюсь, увидев его. По настоящему улыбаюсь.
С чувством облегчения от того, что не заблудилась, двигаюсь к пруду, мимо которого мы с Джейком проезжали в тот день. Спустившись по камням, я оказываюсь на небольшом пляже, смотрю на скалы, окружающие водоем. Пышная растительность и деревья возвышаются над головой с обеих сторон, но сквозь полог пробивается достаточно солнечного света, мерцающего на водной глади.
Здесь нет ни души. Ни людей, ни шума. Солнце так приятно греет.
На миг задумываюсь, не раздеться ли, оглядываюсь, словно кто то может наблюдать. В итоге решаю не снимать одежду. Ну, не всю.
Я кладу ружье на землю, бросаю рядом свой рюкзак, расстегиваю рубашку Ноя, оставшись в спортивном лифчике. Рубашка вместе с бейсболкой тоже летят вниз. Включив плейлист на Spotify, кладу телефон на свои вещи и захожу в воду в кроссовках. На обратном пути высохну. Не хочу оказаться в одном белье, если кто нибудь забредет сюда, или босиком, если появится какое нибудь животное.
Войдя поглубже, отталкиваюсь от дна и плыву в центр маленького пруда под аккомпанемент «Look Back at It». Губы растягиваются в очередной улыбке, которую не удается сдержать.
Мне хорошо. От прохладной воды дрожь пробирает тело; я ощущаю внезапный прилив энергии, ныряю и опять всплываю. Мои волосы полностью намокают.
Ложусь на спину, держусь на поверхности, будто поплавок, ощущая себя невесомой. Вода попадает в уши, лишая возможности слышать.
Я одна, но в кои то веки не одинока.
Мои пальцы рассекают воду, волосы расплываются по поверхности. Снова улыбаюсь, потому что впервые с момента приезда сюда мир кажется огромным. Иногда полезно выбраться на природу, немного поплутать.
Всегда об этом забываю.
Откуда то доносится приглушенный рокот. Подняв голову, замечаю подъехавший к берегу спортивный мотоцикл.
Улыбка сползает с моего лица, а тело напрягается. Кто это?
Парень снимает шлем. Его русые волосы растрепаны – эдакий сексуальный беспорядок. Мне требуется меньше секунды, чтобы узнать Терренса Холкомба. С которым я, по сути, еще не познакомилась.
– Привет! – выкрикивает он, слезая с байка.
Я не отвечаю. Что он здесь делает? Осмотревшись по сторонам, прислушиваюсь. Они все приедут?
Терренс подходит к пруду, стягивает ботинки и носки, и я понимаю, что он собирается окунуться. Зайдя по колено в джинсах, он снимает футболку и швыряет ее на камни, затем наклоняется, зачерпывает немного воды, брызгает на лицо, проводит пальцами по волосам, спускается к шее и смачивает грудь.
Обожа а а а а аю племенные татуировки. Интересно, к какому племени принадлежит Терренс? Я едва не прыскаю от смеха.
Парень дергает подбородком в мою сторону.
– Как водичка?
– Холодная.
Нырнув, он направляется ко мне, всплывает, заглаживает волосы назад и широко улыбается.
Я начинаю двигаться в сторону, чтобы обогнуть его и выйти на берег.
– Расслабься, – говорит Терренс. – Не каждый обладатель пениса представляет угрозу.
– Именно это сказал бы любой обладатель пениса.
– Тебя же Тирнан зовут, верно? – Он склоняет голову набок. – Терренс Холкомб.
Я замираю, держась на плаву.
– Я думала, вы всей компанией отправились погонять на мотоциклах.
– Они отправились погонять. А я улизнул, – отвечает парень с улыбкой.
– Ты проследил за мной.
Должно быть, он подслушал, как я обмолвилась о своих планах прогуляться, когда мы все были у дома Ван дер Бергов, и догадался, что в результате окажусь здесь. Я плыву к берегу.
– Если уйдешь, я не знаю, выдастся ли мне еще шанс побыть с тобой наедине. – Обернувшись, смотрю на него. – Они очень ревностно охраняют свою собственность.
Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. Мои ноги уже касаются дна.
– Я не их собственность.
– Все, что находится на их территории, принадлежит им. – Терренс кружит вокруг меня. Мы оба погружены по плечи. – Они тут живут по другим правилам, Тирнан.
Несмотря на мое желание возразить, думаю, Джейк, Ной и Калеб с ним согласились бы. Предупреждение Джейка о местных парнях. То, как Калеб не позволил мне присоединиться к ним и покататься на байках, вместо этого отправив домой. Ной со своими собственническими замашками во время нашей вчерашней вылазки в город.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, сменив тему.
– Ты – новенькая игрушка в Чапел Пик. Просто присматриваюсь к тебе.
Я приподнимаю брови.
– Ага, прозвучало гораздо вульгарнее, чем я думал, – бормочет он. – Извини.
– Почему? Игрушки для того и созданы, чтобы с ними играли.
У него отвисает челюсть. Мы пялимся друг на друга, пока мои неоднозначные слова повисают в воздухе.
Затем, словно по команде, оба одновременно хохочем.
– Это вообще верх вульгарности, – дразнит Терренс.
Да уж.
Но в тебе на миг проснулась надежда.
Продолжая медленно плавать по кругу, мы не стремимся выйти из воды.
– Уже видела аллигаторов? – интересуется парень.
Я прищуриваюсь.
– Что?
– В пруду, – поясняет он. – Они водятся в наших краях, знаешь?
Неужели?
– Нет, вообще то все аллигаторы разбежались, – заявляю я. – Хотя единорогов застала.
Терренс усмехается, понимая, что меня так просто не поддеть.
– Отлично. Моя бывшая сразу повелась. Она была настолько тупа, что думала, будто округ Колумбия – это новый штат Америки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Предыдущая страницаВернуться к описанию