Эль Кеннеди
РискLove&Game –
Университет Брайар – 2
Издательский текст
http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=48785176&lfrom=166013508«Риск»: Издательство АСТ; М.; 2020
ISBN 978 5 17 115391 5
Аннотация
Все считают меня плохой девочкой. И в чем то они правы: я не позволяю страху управлять моей жизнью и уж точно мне плевать на то, что думают другие. Но я знаю границы и никогда не окажусь в постели с врагом. Мой отец – главный тренер хоккейной команды Брайара, и меня четвертуют, если я начну крутить роман с игроком из команды соперников. Например, с Джейком Коннелли. Он звезда команды Гарварда: самонадеянный, наглый и, на беду, слишком красивый. Но судьба зла, потому что мне нужна его помощь. Только так я наконец смогу стать стажёром на спортивном канале, а этот засранец не собирается облегчить мне задачу. Я хочу, чтобы Коннелли притворился моим парнем. Но за каждое наше фальшивое свидание… он хочет настоящее. Влюбиться в Джейка – это тот риск, на который я не готова пойти.
Эль Кеннеди
Риск
Copyright © 2019. THE RISK by Elle Kennedy
© Е. Прокопьева, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2020
1
Бренна
Он опаздывает на наше свидание.
Но я же не последняя стерва. У парней, с которыми я встречаюсь, всегда есть пять минут в запасе. Пять минут опоздания можно простить. И даже семь – я готова войти в положение, особенно если меня заранее предупредили, что задержатся.
Дорожное движение то еще гадство: в любой момент можно попасть в дурацкую пробку.
Через десять минут мое терпение начинает лопаться. Десять минут, а этот придурок до сих пор не позвонил? Спасибо, следующий! Я ухожу.
Но уже прошло целых пятнадцать минут! Так какого черта я до сих пор делаю в этом ресторане?
Ну, точнее, в кафе.
Я сижу в закусочной «У Деллы», оформленной в стиле пятидесятых годов. Это в Гастингсе, небольшом городке, в котором я буду жить следующие два года, но, слава богу, не у отца. Да, он тоже живет здесь, но еще до перевода в университет Брайар я четко и ясно дала ему понять, что буду снимать жилье. Я уже давно покинула отчий дом и не собираюсь возвращаться, чтобы снова терпеть его чрезмерную опеку и ужасную стряпню.
– Еще кофе?
Официантка, кудрявая женщина в бело голубой синтетической униформе, сочувственно смотрит на меня. Ей около тридцати. На бейдже написано «Стейси», и я уверена, она уже догадалась, что меня кинули.
– Нет, спасибо. Только счет, пожалуйста.
Когда официантка отходит, я беру телефон и быстро отправляю короткое сообщение своей подруге Саммер. Вообще то, это ее вина. Так пусть весь мой гнев обрушится на нее.
Я: «Он не пришел».
Саммер отвечает сразу же, как будто все это время сидела с телефоном и ждала от меня отчета. Хотя «как будто» можно вычеркнуть. Уверена, что так все и было. Моя новая подруга всюду сует свой нос, и ей совсем не стыдно.
САММЕР: «О БОЖЕ, НЕТ!!!»
Я: «Да».
САММЕР: «Вот. Козел. Мне очень очень очень жаль, что так вышло, Би».
Я: «Пф! Я ожидала чего то подобного. Он же футболист. А они все известные мудаки».
САММЕР: «Я думала, Джулс не такой».
Я: «Неправильно ты думала».
Появившиеся на экране три точки обозначают, что она пишет ответ, но я и так его знаю. Еще одно длинное извинение, которое мне совершенно не хочется сейчас читать. Мне вообще не хочется ничего, кроме как заплатить за кофе, вернуться в свою крошечную квартирку и снять лифчик.
Дурацкий футболист. Я даже накрасилась ради этого придурка. Да, мы просто собирались вечером попить кофе, и тем не менее я сделала над собой усилие.
Склонив голову, роюсь в бумажнике в поисках мелких купюр. На стол падает тень. Должно быть, Стейси принесла счет.
Не угадала.
– Дженсен, – протяжно произносит нахальный мужской голос. – Что, свидание не задалось?
Уф! Из всех, кто мог появиться здесь прямо сейчас, его я предпочла бы встретить в последнюю очередь.
Джейк Коннелли проскальзывает на сидение напротив меня, и я приветствую его скорее подозрительным оскалом, нежели улыбкой.
– Что ты тут делаешь?
Коннелли – капитан хоккейной команды Гарварда, он же ВРАГ. Гарвард и Брайар давно уже соперничают друг с другом, и так уж вышло, что команду Брайара тренерует мой отец. Уже лет десять как, и за это время выиграл три чемпионата. «Эпоха Дженсена» – так была озаглавлена статья, которую я прочитала на днях в одной из газет Новой Англии. Целая страница хвалебных речей о том, как великолепно играет Брайар в нынешнем сезоне. Но, к сожалению, Гарвард ничуть ему не уступает, и все благодаря суперзвезде, сидящей сейчас напротив меня.
– Да так, был неподалеку. – В его глазах цвета зеленой листвы поблескивают задорные огоньки.
Когда мы виделись в последний раз, он и его дружки из хоккейной команды прятались на трибунах ледовой арены Брайара, шпионя за нашими игроками. А все потому, что незадолго до этого мы надрали им задницу. Что было чертовски здорово и с лихвой компенсировало горечь от поражения, когда они выиграли у нас в начале сезона.
– Хм м, ну, конечно же, ты просто случайно оказался в Гастингсе. Но разве ты живешь не в Кембридже?
– И что с того?
– Это в часе езды отсюда. – Я ухмыляюсь ему. – Не знала, что у меня появился преследователь.
– Ты меня раскусила. Я искал тебя.
– Я польщена, Джейки. Давненько уже никто не был настолько влюблен в меня, чтобы приехать в другой город и выследить меня.
Его губы медленно растягиваются в ухмылке.
– Слушай, ты правда очень красивая…
– О, так ты считаешь меня красоткой?
– …но я не стал бы столько тратить на бензин, чтобы мои яйца пропустили через мясорубку. Прости, если разочаровал. – Он проводит рукой по своим темным волосам. Они стали короче, а на его щеках темнеет короткая щетина, которая ужасно ему идет.
– Ты так говоришь, как будто мне когда то было дело до твоих яиц, – приторно сладким голосом отвечаю я.
– Моих метафорических яиц. Сомневаюсь, что ты смогла бы управиться с настоящими, – растягивая слова, говорит он. – Красотка.
Я закатываю глаза, да так сильно, что, кажется, потягиваю мышцу.
– А теперь серьезно, Коннелли. Что ты здесь делаешь?
– Я приезжал повидаться с другом, и мне показалось, что это отличное место, чтобы выпить кофе перед возвращением в город.
– У тебя есть друг? Уф, какое облегчение! А то я видела тебя лишь в компании твоих товарищей по команде, и похоже, им приходится притворяться, что ты им нравишься, потому что ты их капитан.
– Я нравлюсь им, потому что я чертовски классный. – Джейк снова самодовольно ухмыляется.
От такой улыбки плавятся трусики. Именно так один раз описала его улыбку Саммер. Клянусь, у этой девицы какая то нездоровая одержимость Коннелли. Например, среди фраз, которыми она пользовалась, когда говорила о нем, были: перегрузка от сексуальности, взрыв яичников, сексапильный, трахабельный.
Мы с Саммер дружим всего пару месяцев. Из незнакомок в лучшие подруги мы превратились буквально за тридцать секунд. Она перевелась к нам из другого университета, потому что случайно сожгла половину своего общежития – ну и как после этого не влюбиться в такую сумасшедшую? Саммер учится на факультете моды и дизайна. С ней всегда чертовски весело, и еще она твердо убеждена в том, что я неравнодушна к Джейку Коннелли.
Но моя подруга ошибается. Он и правда офигенно красивый парень и феноменальный хоккеист, но он не прочь «поиграть» и за пределами хоккейной коробки. Это, конечно, ни в коем случае не странно. Многие спортсмены предпочитают иметь в своем ближайшем окружении девушек, которые всегда согласны на: во первых, просто секс, во вторых, то, что они не являются единственными, и в третьих, то, что они всегда будут на втором месте, каким бы видом спорта не занимался парень.
Но я не из таких девушек. Пусть я сама не против секса без обязательств, но пункты два и три для меня совершенно неприемлемы.
И стоит ли говорить, что отец шкуру с меня спустит, если я начну встречаться с ВРАГОМ. Папа и тренер Джейка, Дэрил Педерсен, на ножах уже много лет. Если послушать моего отца, то Педерсен в свободное от работы время приносит младенцев в жертву Сатане и проводит кровавые ритуалы.
– У меня много друзей, – добавляет Коннелли и пожимает плечами. – Включая одного близкого друга, который учится в Брайаре.
– Как по мне, когда кто то хвастается, что у него много друзей, это означает, что у него их нет. Хотя тебя слишком стараются убедить в обратном, понимаешь? – Я невинно улыбаюсь.
– По крайней мере, меня никто не кидает на свидании.
Моя улыбка исчезает.
– Никто меня не кидал, – вру я.
Но именно в этот момент к нам подходит официантка и рушит всю мою легенду.
– Ну наконец то! – Она с облегчением смотрит на Джейка. И стоит ей как следует рассмотреть его, как ее глаза загораются от восхищения. – Мы уже начали волноваться.
Мы? Не знала, что в этой унизительной авантюре у меня был компаньон.
– Дороги скользкие, – говорит официантке Джейк, кивая головой на окна кафе. По запотевшему стеклу стекают капли дождя. Тонкая вспышка молнии на секунду озаряет темное небо. – Когда идет дождь, за рулем нужно быть предельно осторожным.
Она оживленно кивает.
– Дороги такие мокрые во время дождя!
Вы просто гений, Капитан Очевидность. Во время дождя все становится мокрым. Кто нибудь, позвоните в Нобелевский комитет!
Губы Джейка слегка подергиваются.
– Принести вам чего нибудь? – спрашивает официантка.
Я бросаю на него предостерегающий взгляд.
В ответ он ухмыляется мне и подмигивает ей.
– Я бы с радостью выпил чашечку кофе… – Джейк украдкой косится на бейджик официантки, – Стейси. И принесите еще одну для моей обиженной спутницы.
– Я не хочу кофе, и никакая я ему не спутница, – рычу я.
Стейси растерянно моргает.
– Ой, но…
– Он шпион из Гарварда, который вынюхивает вокруг хоккейной команды Брайара. Так что можете не угождать ему, Стейси. Он враг.
– Сколько драмы, – усмехается Джейк. – Не обращайте на нее внимания, Стейси. Она просто злится на меня из за того, что я опоздал. Два кофе и пирог, будьте добры. Кусочек… – Его взгляд скользит по застекленным витринам у стойки. – Черт, не могу решить. На вид все такое вкусное.
– Как и ты, – бормочет под нос Стейси, но я ее слышу.
– Что что? – спрашивает Коннелли, хотя, судя по его едва заметной улыбке, он тоже прекрасно все слышал.
Официантка краснеет.
– О, э э э, я сказала, что остались только с персиком и с пеканом.
– Хм м м. – Джейк облизывает нижнюю губу, и это чертовски сексуально выглядит. Да что уж, он сам ходячий секс. Поэтому я так его ненавижу. – А знаете что? Давайте по куску каждого. Мы с моей девушкой поделимся друг с другом.
– Ничего подобного, – бодро отвечаю я, но Стейси уже мчится за дурацким пирогом для Его Величества Коннелли.
Черт.
– Слушай, мне очень нравится обсуждать вашу дерьмовую команду, но сегодня у меня совершенно нет сил, чтобы ругаться с тобой. – Я пытаюсь скрыть усталость, но она все равно сквозит в моем голосе. – Я хочу домой.
– Не сейчас. – Его беззаботный, даже насмешливый тон вдруг становится серьезным. – Я приехал в Гастингс не к тебе, но раз уж так получилось, что мы вместе пьем кофе…
– Против моей воли, – вставляю я.
– …нам нужно кое о чем поговорить.
– Ох, да неужели? – Меня охватывает любопытство, и я вынуждена прикрыть его сарказмом. – Очень хочется узнать, о чем же.
Джейк складывает руки на столе. Они у него красивые. Правда, просто загляденье. Это моя слабость – мужские руки. Мужчины с небольшими руками никогда меня не возбуждали. От вида огромных, тяжелых рук мне становится немножко не по себе. Но у Коннелли они, по моему, идеальные. Пальцы у него длинные, но не костлявые. Ладони большие и властные, но не мясистые. Ногти чистые. Правда, пара костяшек красные и потрескавшиеся, но это, видимо, из за какой нибудь стычки на льду. Мне не видно кончики его пальцев, но готова поспорить, что они в мозолях.
Мне нравится это ощущение, когда шероховатые пальцы ласкают мою голую кожу, касаются соска…
Уф, нет! Мне нельзя думать о таких вещах рядом с этим человеком.
– Я хочу, чтобы ты держалась подальше от моего парня. – Джейк заканчивает предложение, обнажив зубы, и это точно не улыбка. Больше похоже на звериный оскал.
– Какого парня?
Но мы оба знаем, кого он имеет в виду. Для того, чтобы пересчитать парней из Гарварда, с которыми у меня случались интрижки, хватит одного пальца на одной руке.
Я познакомилась с Джошем Маккарти относительно недавно, на одной из вечеринок Гарварда, куда меня притащила Саммер. Сначала, узнав, что я дочь Чеда Дженсена, он запаниковал, но потом осознал свою ошибку, извинился передо мной в соцсетях, и после этого мы несколько раз встречались. Маккарти – милый и бесхитростный парень, идеальный кандидат, если вы предпочитаете не серьезные отношения, а секс по дружбе. Джош живет в Бостоне, так что не сможет задушить меня своей любовью или появиться перед моей дверью без предупреждения.
Ясное дело, что все это ненадолго, поэтому не затрагивает моих принципов, и я не опасаюсь гнева отца. По правде говоря, Маккарти совсем меня не вдохновляет. В нем начисто отсутствует сарказм, и, если его язык не у меня во рту, с ним скучно.
– Я серьезно, Дженсен. Хватит морочить голову Маккарти.
– Ого! Спрячь ка свои когти, мама медведица. Между нами нет ничего серьезного.
– Нет ничего серьезного, – недоверчиво повторяет Коннелли. Но это не вопрос, а передразнивание.
– Да, совершенно ничего серьезного. Мне попросить Сири найти для тебя пояснение? Мы просто иногда встречаемся. Вот и все.
– Но он воспринимает это по другому.
Я закатываю глаза.
– Что ж, его проблемы, не мои.
Но меня беспокоит это откровение. «Он воспринимает это по другому».
Боже мой, надеюсь, Коннелли ошибается. Да, Маккарти много мне пишет, но я стараюсь отвечать ему, если только это как то связано с сексом. Я даже не отправляю смеющийся смайлик, когда он присылает мне какое нибудь забавное видео, чтобы не поощрять его.
Но… может быть, я не слишком четко дала ему понять, насколько несерьезны наши отношения?
– Я устал смотреть, как он ходит с видом преданного и любящего своего хозяина щенка. – Джейк укоризненно качает головой. – Он по уши втрескался в тебя, и из за всей этой хрени он очень отвлекается на тренировках.
– Повторяю, это его проблемы, не мои.
– Сейчас середина чемпионата конференции. Я знаю, что ты задумала, Дженсен, и тебе лучше закончить с этим.
– С чем закончить?
– Хватит морочить голову Маккарти. Скажи ему, что он больше не представляет для тебя интереса и ты не будешь с ним встречаться. Все, конец истории.
Я театрально дую губы.
– Ох, папочка, какой же ты строгий!
– Я не твой папочка. – Губы Джейка изгибаются в улыбке. – Но могу им быть, если захочешь.
– Фу, какая мерзость! Я ни за что не стала бы называть тебя «папочка» в постели!
Стейси просто мастер появляться в самое неподходящее время, потому что она возвращается к нашему столику в тот самый момент, когда эти слова слетают с моих губ.
Она запинается. Нагруженный поднос опасно дрожит. Столовое серебро начинает звенеть. Я мысленно готовлюсь к тому, что сейчас мне на голову выльется водопад горячего кофе, когда она подается вперед. Но Стейси быстро берет себя в руки и успевает предотвратить катастрофу, сохранив равновесие.
– Кофе и пироги! – Ее голос звучит бодро и весело, как будто она ничего не слышала.
– Спасибо, Стейси, – любезно благодарит ее Джейк. – Извиняюсь за слова своей девушки. Теперь вам понятно, почему я стараюсь редко появляться с ней в общественных местах.
Стейси, вспыхнув от смущения, быстро уходит прочь.
– Из за твоих грязных сексуальных фантазий у человека теперь травма на всю жизнь, – сообщает мне Коннелли и впивается зубами в свой пирог.
– Прости, папочка.
Джейк усмехается, откусывая кусок, и из его рта вылетает несколько крошек. Он берет салфетку.
– Не называй так меня на людях. – В его зеленых глазах танцуют озорные огоньки. – Давай оставим это на потом.
Второй кусок пирога – с пеканом, судя по виду – стоит передо мной. Но я тянусь к чашке с кофе. Мне нужна еще порция кофеина, чтобы прийти в себя. Мне не нравится, что я сижу здесь с Коннелли. Вдруг нас кто то увидит?
– Или я оставлю это для Маккарти? – парирую я.
– Нет, не оставишь. – Джейк проглатывает пирог. – Ты собираешься порвать с ним, забыла?
Так, ему бы уже пора перестать давать мне указания по поводу моей личной жизни! Как будто я послушаюсь его.
– Хватит уже принимать решения за меня. Если я хочу встречаться с Маккарти, то буду встречаться. Если не хочу, то не буду.
– Ясно. – Он медленно жует пирог, потом проглатывает. – Ты хочешь встречаться с Маккарти?
– Встречаться? Нет.
– Хорошо, значит, мы заодно.
Я поджимаю губы, а затем делаю неторопливый глоток кофе.
– Хм, как то мне не очень нравится тот факт, что мы с тобой заодно. Наверное, я все таки передумаю… Точно, я определенно попрошу его стать моим парнем. Не знаешь, где мне купить кольцо обещания?
Джейк ломает вилкой корочку слоеного пирога.
– Ты не передумаешь. Ты потеряла к нему интерес через пять минут после того, как заполучила его. Есть только две причины, почему ты еще спишь с ним – либо тебе скучно, либо ты пытаешься вывести из строя нашу команду.
– Правда?
– Угу. Ничто не в силах удерживать твое внимание надолго. И я знаю Маккарти – он хороший парень. Забавный, милый, но в этом его слабое место. «Милый» не подходит такой женщине, как ты.
– Ну вот опять! Ты думаешь, что хорошо меня знаешь?
– Я знаю, что ты дочь Чеда Дженсена. Я знаю, что ты используешь любую возможность, чтобы заморочить голову моим игрокам. И еще я знаю, что через несколько недель мы с большой долей вероятности будем играть в финале регулярки с Брайаром, и победитель этого матча получит автоматический пропуск в национальный чемпионат…
– И этот автоматический пропуск будет наш, – весело щебечу я.
– Я хочу, чтобы мои парни были собранными и сконцентрировались на игре. Все говорят, что твой отец порядочный человек. Я надеялся, что то же самое можно сказать и о его дочери. – Коннелли укоризненно цокает языком. – А ты пудришь мозги бедному несчастному Маккарти.
– Никому я ничего не пудрю! – раздраженно отвечаю я. – Иногда мы развлекаемся. Это же весело. И вопреки тому, что ты думаешь, мои поступки никак не связаны с моим отцом и его командой.
– Что ж, а я действую ради своей команды. И я решил, что хочу, чтобы ты держалась подальше от моих парней. – Джейк проглатывает очередной кусок пирога. – Блин, чертовски вкусно! Хочешь попробовать? – Он протягивает мне свою вилку.
– Да я скорее умру, чем прикоснусь к этой вилке.
Коннелли лишь смеется в ответ.
– Я хочу попробовать пирог с пеканом. Не против?
Я смотрю на него во все глаза.
– Ты же сам заказал этот чертов пирог!
– Ух, а ты сегодня не в настроении, красотка. Наверное, я бы тоже злился, если бы меня кинули.
– Никто меня не кидал!
– Его имя и адрес? Хочешь, устрою ему небольшую взбучку?
Я стискиваю зубы.
Джейк отламывает кусок от нетронутого десерта, стоящего передо мной.
– Ох, черт! А этот еще лучше! М м м. О о о, просто супер!
Ни с того ни с сего капитан хоккейной команды Гарварда начинает стонать от удовольствия, словно снимается в одной из сцен «Американского пирога». Я пытаюсь оставаться равнодушной, но между ног начинает предательски покалывать от тех сексуальных звуков, которые издает Джейк Коннелли.
– Могу я уже уйти? – рычу я.
Нет, погодите ка. Почему я спрашиваю у него разрешения? Меня ведь не удерживают здесь в заложниках. Не стану отрицать, все это было даже немного забавно. Но этот чувак только что обвинил меня в том, что я сплю с его парнями, чтобы уменьшить шансы Гарварда на победу в матче с Брайаром.
Я люблю свою команду, но не настолько.
– Конечно. Иди, если хочешь. Только сначала напиши Маккарти, что между вами все кончено.
– Прости, Джейки, но я не стану выполнять твои приказы.
– Мне нужно, чтобы у Маккарти была трезвая голова. Заканчивай с ним.
Я упрямо поднимаю подбородок. Да, мне и правда не помешает прояснить наши отношения с Джошем. Мне казалось, я ясно дала ему понять, что между нами все несерьезно, но видимо, он увидел в этом нечто большее, раз капитан его команды называет его «преданным щенком».
Однако осчастливливать Коннелли, выступив с ним заодно, я не хочу. И пусть меня считают мелочной.
– Я не стану выполнять твои приказы, – повторяю я, засовывая пятидолларовую купюру под свою полупустую чашку. Этого должно хватить и на чаевые для Стейси: сегодня она, возможно, перенесла эмоциональное потрясение. – Я буду делать с Маккарти все, что захочу. Может, даже позвоню ему прямо сейчас.
Джейк смотрит на меня прищурившись.
– С тобой всегда так трудно?
– Да. – Улыбаясь, я соскальзываю с диванчика и надеваю кожаную куртку. – Надеюсь, ты доберешься до Бостона в целости и сохранности, Коннелли. Слышала, что во время дождя дороги становятся очень мокрыми.
Он тихо усмехается.
Я застегиваю молнию на куртке и наклоняюсь вперед, чтобы мои губы оказались у самого его уха.
– О, и Джейки. – У него перехватывает дыхание. – Я займу тебе местечко за скамейкой Брайара на матче «Ледяной четверки».
2
Джейк
Я возвращаюсь домой после половины десятого. Эта большая квартира, которую я делю с товарищем по команде Бруксом Уэстоном, была бы мне не по карману, даже несмотря на выгодный контракт, подписанный с «Ойлерз». Она располагается на последнем этаже четырехэтажного дома, и это жилье просто чума: кухня как у шеф повара, эркеры, окна в крыше, огромный балкон и даже личный одноместный гараж для «Мерседеса» Брукса.
О, и все это без арендной платы.
Мы с Бруксом познакомились за пару недель до начала первого курса. Это было командное мероприятие – ужин, устроенный для того, чтобы узнать своих товарищей по команде до начала семестра. Мы сразу же нашли общий язык, и ко времени десерта он уже просил меня переехать к нему. Оказалось, в его квартире в Кембриджпорте пустовала вторая спальня – и, по его словам, мне не пришлось бы платить.
У Брукса уже было специальное разрешение на проживание вне кампуса – привилегия сына неприлично богатого выпускника Гарварда, чьих пожертвований лишился бы университет, если Уэстон младший не был бы там счастлив. А потом отец Брукса снова подергал за ниточки, и я получил такое же разрешение. Действительно, деньги решают все.
Что касается арендной платы, то поначалу я упорствовал, потому что ничего в этой жизни не бывает бесплатным. Но чем больше я узнавал Брукса Уэстона, тем яснее мне становилось, что для него бесплатно все. Этот парень никогда не работал. У него был огромный трастовый фонд, и все, чего он желал, подносилось ему на блюдечке с голубой каемочкой. Его родители (или кто то из их сошек) обеспечили ему право владения этой квартирой и за аренду платили сами. Так что за последние три с половиной года мне довелось на себе узнать, что значит быть богатеньким мальчиком из Коннектикута.
Не поймите меня неправильно, я не какой то там паразит, живущий за чужой счет. Я пытался давать ему деньги. Но Брукс никогда их не возьмет, как и его родители. Миссис Уэстон пришла в ужас, когда я поднял эту тему во время одного из их визитов.
«Вы, мальчики, должны сосредоточиться на учебе, – закудахтала она, – а не беспокоиться о том, что нужно оплачивать счета!»
Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться, потому что оплачивал счета всю свою сознательную жизнь. В пятнадцать я начал работать и с тех пор тоже должен был вести хозяйство: покупать продукты, платить за телефон, газ, кабельное телевидение.
Моя семья не бедствует. Папа строит мосты, мама парикмахер, и я бы сказал, что мы находимся где то между низшим и средним классом. Мы никогда не жили в роскоши, так что мне было не очень комфортно, когда я окунулся в ту жизнь, которую вел Брукс. Но я уже поклялся себе, что когда обустроюсь в Эдмонтоне и получу все, что прописано в моем контракте НХЛ, то первым делом выпишу чек семье Уэстонов за три года и еще не оплаченную аренду.
Когда я скидываю «тимберленды», жужжит мобильник. Вытащив его из кармана, вижу сообщение от моей подруги Хейзел, с которой я недавно ужинал в одной из шикарных столовых Брайара.
ХЕЙЗЕЛ: «Добрался? Все хорошо? Льет как из ведра».
Я: «Только что вошел. Еще раз спасибо за ужин».
ХЕЙЗЕЛ: «Всегда пожалуйста. Увидимся на субботнем матче!»
Я: «Заметано».
Хейзел посылает в ответ несколько эмоджи с поцелуями. Другие парни увидели бы в этом нечто большее, но только не я. У нас с Хейзел чисто платонические отношения. Мы знаем друг друга с детского сада.
– Йоу! – кричит из гостиной Уэстон. – Мы ждем только твою задницу.
Я сбрасываю промокшую куртку. Мать Брукса прислала декоратора сразу же, как только мы въехали сюда, и позаботилась о том, чтобы закупить все, о чем парни никогда не задумываются: вешалки для одежды, полочки для обуви, сушилку для посуды – да уж, вешалки интересуют мужчин только в том случае, если речь идет о девушках, вешающихся на их шею.
Повесив куртку в прихожей, вхожу в большую комнату. В квартире открытая планировка, и мои товарищи по команде расположились в гостиной и обеденной зоне, а еще несколько – на высоких стульях у барной стойки на кухне.
Оглядываюсь. Собрались не все. Но ладно, ведь я сообщил о собрании в последнюю минуту. Всю дорогу до дома меня не отпускали мысли, вызванные замечанием Бренны о «Ледяной четверке». Да еще и их отношения с Маккарти. Я даже задумался о других вещах, которые могли негативно сказаться на подготовке команды. И так как я всегда был человеком действия, то разослал всем сообщение: «Командное собрание, у меня дома, сейчас».
Приехали почти все игроки стартового состава – около двадцати человек, – и мне в нос тут же ударила смесь ароматов гелей для душа, одеколонов и запаха пота от тех придурков, которые решили не приводить себя в порядок перед приездом сюда.
– Привет, – здороваюсь я с парнями. – Спасибо, что пришли.
Кто то кивает, кто то отвечает: «Без проблем», – но большинство просто ворчит.
Единственный, кто по прежнему не замечает меня, это Джош Маккарти. Он уткнулся в телефон, прислонившись к стене у углового дивана из коричневой кожи. Судя по его позе, выражению лица и тому, как едва заметно напряглись плечи, он чем то раздосадован.
Должно быть, Бренна Дженсен все еще крепко держит его за член. Меня это раздражает. Ему лучше вообще не тратить время на всякую ерунду. Маккарти учится на втором курсе, он симпатичный, но едва ли способен играть в лиге Бренны. Эта девица – ходячий секс. Честно скажу, она одна из самых сногсшибательных женщин, которых я когда либо видел. Ей палец в рот не клади. Его лучше вообще заткнуть, например, поцелуем… либо скользнуть членом между этих красных губ.
Ох, черт. Отгоняю от себя эти мысли. Да, Бренна красотка, но она не на шутку отвлекает. Наглядный пример – Маккарти, который так и не поднял головы.
Я кашляю. Громко. Он и еще несколько парней, увлеченные своими телефонами, резко вскидывают головы.
– Давайте закончим с этим побыстрее, – предлагаю я присутствующим.
– Давайте, – растягивая гласные, отвечает с дивана Брукс. На нем только черные спортивные штаны и больше ничего. – В моей кровати меня ждет девушка.
Я закатываю глаза. Ну конечно, Брукс с кем то трахался. Он всегда с кем то трахается. Не то чтобы я отстаю от него: в нашей квартире бывают и мои подружки. Иной раз мне даже жалко наших соседей снизу: им приходится слушать этот бесконечный стук шагов по лестнице. Но, к счастью для них, мы почти не устраиваем вечеринки. А это то еще удовольствие. Кто захочет, чтобы их дом разнесли к чертовой матери? Для этого есть общежития.
– Ты не одинок, – ворчливо говорит Уэстону Дмитрий, наш лучший защитник. – Из за этого собрания мне тоже пришлось вылезти из кровати. Но дело только в этом. Потому что я совершенно без сил.
– Как и все мы, – встревает наш крайний нападающий, третьекурсник Хит.
– Ага, Ди, добро пожаловать в наш Клуб ухандокавшихся, – насмешливо произносит Коби, один из будущих выпускников.
Я иду на кухню и беру бутылку воды. Да, я их слышу. В этом месяце мы все вымотались. Все команды конференций Первого дивизиона бьются в регулярном чемпионате – вы вряд ли еще увидите настолько жесткий хоккей. Все мы пытаемся пробиться в национальный чемпионат, а если у нашей команды не получится… Будем надеяться, что статистика окажется достаточно хорошей и нас допустят до финала. Сейчас на кону стоят игры в нескольких сезонах.
– Да, – соглашаюсь я, отвинчивая крышку, – мы устали. Я едва могу сидеть на парах с открытыми глазами. Мое тело похоже на один большой синяк. Я живу и дышу предстоящими матчами в плей офф. Каждый вечер перед сном только и делаю, что обдумываю различные стратегии. – Делаю маленький глоток. – Но мы сами на это подписались, и награда уже не за горами. Игра с Принстоном будет одной из самых тяжелых за весь сезон.
– Я не переживаю из за Принстона, – самодовольно ухмыляясь, отвечает Коби. – В этом году мы уже выигрывали у них.
– Но тогда сезон только начался, – замечаю я. – За это время они значительно выросли. В четвертьфинале разгромили Юнион.
– Ну и что? – Коби пожимает плечами. – Мы тоже выиграли свою серию.
Он прав. В прошлый уикенд мы сыграли как никогда хорошо. Но сейчас мы в полуфинале. Все дерьмо только начинается.
– Четвертьфинал закончился, – напоминаю я парням. – Сейчас же, если мы проиграем, то сразу же вылетим.
– После такого сезона, какой мы провели? – говорит Дмитрий. – Нас отберут в национальный турнир, даже если мы вылетим из финала конференции.
– И ты поставишь на это весь сезон? – с вызовом спрашиваю я. – Разве не будет лучше получить гарантированный пропуск?
– Ну да, ты прав, но…
– Но нет уж, – перебиваю я его. – Я не хочу, чтобы мы надеялись исключительно на статистику наших игр. Мы должны надрать задницу Принстону в эти выходные. Поняли?
– Да, сэр, – отвечает Дмитрий.
– Да, сэр, – эхом повторяют за ним парни с младших курсов.
– Я же просил вас не называть меня «сэр». Господи боже.
– Ты хочешь, чтобы мы называли тебя «Господи боже»? – Брукс невинно хлопает ресницами.
– Нет. Я хочу, чтобы вы выиграли. Чтобы мы выиграли. – И мы уже так чертовски близки к этому, что я практически ощущаю вкус победы.
Прошло… черт, да я даже не знаю, сколько лет прошло с тех пор, как Гарвард выигрывал чемпионат НАСС . Я еще не учился здесь, это точно.
– Когда «Кримзон» в последний раз выигрывали в «Ледяной четверке»? – спрашиваю я Алдрика, нашего командного знатока. Он как говорящая энциклопедия – ему известно все о хоккее, даже самые незначительные мелочи.
– В тысяча девятьсот восемьдесят девятом, – отвечает он.
– В восемьдесят девятом, – повторяю я. – Прошло уже почти тридцать лет с тех пор, как мы называли себя национальными чемпионами. «Бинпот» не в счет. Финалы в конференциях не в счет. Нам нужен главный приз.
Я снова обвожу взглядом комнату. К моему раздражению, Маккарти снова уткнулся в телефон, отстраненно кивая головой.
– Чувак, ты хоть знаешь, что делали с моим членом, когда ты прислал сообщение о собрании? – жалуется Брукс. – Скажу так, был задействован шоколадный сироп.
Несколько парней одобрительно загудели.
– А ты всего лишь хотел произнести перед нами речь из «Чуда» ? Ну, тогда мы все поняли, – говорит Брукс. – Нам нужно выиграть.
– Да, нужно. А что нам не нужно, так это отвлекаться. – Я бросаю многозначительный взгляд на Брукса, а затем останавливаюсь на Маккарти.
Похоже, я застал его врасплох.
– Что?
– Тебя это тоже касается. – Я смотрю прямо ему в глаза. – Хватит развлекаться с дочкой Чеда Дженсена.
На его лице появляется испуганное выражение. Но мне не стыдно из за того, что я сдал его с потрохами; хотя, как по мне, в нашей команде об этом знали абсолютно все. Их с Бренной интрижка была для него как знак почета. Нет, он не трепался об этом в раздевалке, но в то же время только и говорил о том, какая она красивая.
– Слушайте, конечно, не мне говорить вам о том, что и кому делать с вашими членами, но речь идет всего о нескольких неделях. Уверен, вы сможете удержать их в своих штанах на это время.
– Значит, теперь никому нельзя трахаться? – ошеломленно спрашивает третьекурсник Джона. – Потому что если так, то тогда сам позвони моей девушке и скажи ей об этом.
– Удачи, капитан. Ви – настоящая секс машина, – с усмешкой говорит Хит, имея в виду девушку Джоны.
– Нет, погодите ка! А разве не ты вчера уходил из бара с горячей рыжеволосой красоткой? – требовательно спрашивает Коби. – Ведь получается, что у тебя дела расходятся со словами, брат.
– Душой кривить – черту служить, – мрачно заявляет Брукс.
Подавив стон, я поднимаю руку, чтобы заставить их замолчать.
– Я не говорил, что никому нельзя трахаться. Я имел в виду, что это вас отвлекает. Если вы не в состоянии справиться с собой, лучше этого не делайте. Джона, вы с Ви трахаетесь как кролики, но это никогда не влияло на то, как ты играешь на льду. Так что продолжайте трахаться, сколько вашей душе угодно. Но ты, – я снова сурово смотрю на Маккарти, – ты всю неделю косячил на тренировках.
– Ничего я не косячил! – возражает он.
– Сегодня утром во время отработки бросков по воротам ты не забил ни одной шайбы, – встревает наш голкипер Йоханссон.
Маккарти потрясен.
– Ты останавливал все мои шайбы. И теперь меня поливают дерьмом только потому, что ты классный вратарь?
– Ты наш лучший бомбардир после Джейка, – пожав плечами, отвечает Йоханссон. – Пару раз хотя бы ты уж должен был забить.
– А как Бренна виновата в том, что у меня выдался неудачный день? Я… – Маккарти замолкает и опускает глаза. Что то мне подсказывает, что на его телефон пришло очередное уведомление о новом сообщении.
– Боже, ты сейчас доказываешь, что Коннелли прав, – ворчит один из наших нападающих Поттс. – Убери свой телефон. Большинство из нас хочет, чтобы это собрание побыстрее закончилось, и чем быстрее оно закончится, тем быстрее мы вернемся домой и откроем банку пива.
Я резко поворачиваюсь к Поттсу.
– Кстати, о пиве… Вам с Брэем закрыт вход на все вечеринки до дальнейшего распоряжения.
Уилл Брэй начинает упираться:
– Да ладно тебе, Коннелли!
– Согласен, пиво понг – это весело, но вам двоим следует воздержаться. Черт подери, Поттс! У тебя уже начинает расти пивное брюшко!
И тут же все начинают пялиться на живот Поттса. Сейчас его хорошо скрывает толстовка с логотипом Гарварда, но я вижу этого парня в раздевалке каждый божий день. И знаю, что там под ней.
Брукс щелкает языком.
– Поверить не могу, что ты публично дискриминируешь Поттса из за его фигуры!
Я хмуро смотрю на своего соседа.
– Ничего подобного. Я лишь указал на то, что все эти турниры по пиво понгу снижают его скорость на льду.
– Это правда, – мрачно соглашается Поттс. – Я начал сдавать.
Кто то фыркает.
– Все не так плохо, – подбадриваю я его. – Но тебе действительно стоит на пару недель отказаться от пива. А тебе, – пришел черед Уэстона, – воздержание тоже не повредит.
– Да пошел ты! Это секс дает мне мои суперспособности!
Я закатываю глаза. Когда Брукс рядом, мне часто приходится так делать.
– Речь не о сексе. Я имел в виду другие твои стимуляторы.
Он тут же сжимает челюсти. Ему, как и остальным членам нашей команды, прекрасно известно, о чем я. Ни для кого не секрет, что на вечеринках Брукс не отказывает себе в удовольствии что нибудь принять. Он, конечно, очень осторожен в том, когда это делает и в каких количествах, но, думаю, ему лишь на руку, что некоторые препараты остаются в крови максимум сорок восемь часов.
Я не мирюсь с этим дерьмом. Совсем нет. Но указывать Бруксу, что делать, – это как говорить с кирпичной стеной. Как то раз я пригрозил ему, что расскажу об этом тренеру, на что Уэстон ответил: «Давай, вперед!» Он играет в хоккей, потому что ему это в кайф, а не потому что он обожает этот вид спорта и хочет попасть в профессиональную команду. Брукс может уйти в любой момент, а угрозы не прокатывают с теми, кому нечего терять.
Он не первый, кто иногда балуется чем то подобным, и точно не последний. Это лишь один из его способов развлечься, и Уэстон никогда не рискует до игры. Но на вечеринке после матча? Ему уже ничего не мешает.
– Если тебя поймают или что то найдут в анализах, ты знаешь, чем это грозит. Так что имей в виду, ты должен быть чистым до тех пор, пока не закончится «Ледяная четверка», – сообщаю я ему. – Ты меня понял?
После длинной напряженной паузы он коротко кивает.
– Я тебя понял.
– Хорошо. – После этого я обращаюсь к остальным: – Давайте сосредоточимся на том, чтобы в эти выходные разгромить Принстон. Все остальное должно уйти на второй план.
Коби вызывающе ухмыляется.
– А от чего откажешься ты, капитан?
Я хмурюсь.
– В смысле?
– Ты созвал нас всех на это собрание. Сказал бедному Маккарти, что ему больше нельзя трахаться, а Уэстону как следует оттянуться на вечеринке, запретил Поттсу и Брэю участвовать в турнирах по пиво понгу. Так скажи нам, что ты готов сделать ради команды?
Воцаряется тишина.
На мгновение я даже лишаюсь дара речи. Он сейчас серьезно? В любом матче я забиваю как минимум один гол. Если забивает кто то другой, то обычно с моей подачи. Я самый быстрый игрок на Восточном побережье и чертовски хороший капитан.
Я открываю рот, чтобы ответить, но Коби начинает смеяться.
– Братан, ты бы видел свое лицо! – Он ухмыляется мне. – Расслабься. Ты и так делаешь немало. И ты самый лучший капитан из всех, что у нас были.
– Точно! – поддакивают еще несколько человек.
Напряжение спадает. Но Коби в чем то прав.
– Послушайте, я не стану извиняться за свое желание, чтобы мы все сосредоточились, но простите, что так жестко наехал на вас, парни. Особенно на тебя, Маккарти. Я прошу от вас лишь одного – уделите все свое внимание игре. Мы же сможем это сделать?
Все согласно кивают.
– Отлично. – Я хлопаю в ладоши. – Все свободны. Выспитесь как следует и выложитесь на завтрашней тренировке по полной.
Собрание заканчивается, команда расходится. И наши соседи вновь вынуждены слушать грохот шагов по лестнице, только на этот раз это тяжелый топот двадцати здоровых хоккеистов.
– Папочка, а теперь я могу вернуться в свою комнату? – с сарказмом спрашивает Брукс.
Я ухмыляюсь ему.
– Конечно, сынок. Я запру дверь.
Уэстон показывает мне средний палец и уносится в сторону спален. У входной двери меня поджидает Маккарти.
– Что мне сказать Бренне? – спрашивает Джош.
По его лицу нельзя понять, злится ли он.
– Просто скажи, что тебе нужно сконцентрироваться на чемпионате. А после сезона вы снова будете вместе.
Они больше никогда не будут вместе.
Но я ничего не говорю, хотя знаю, что это правда. Бренна Дженсен ни за что не согласится на паузу в отношениях, тем более с игроком команды Гарварда. Если Маккарти приостановит их роман, пусть даже на время, она бросит его раз и навсегда.
– За последние десять лет Брайар три раза становился национальным чемпионом, – спокойным голосом продолжаю я. – А нам не везло. С этим больше нельзя мириться, парень. Поэтому скажи мне, что для тебя важнее: чтобы Бренна Дженсен трахала тебе мозги, или чтобы мы обыграли ее команду?
– Обыграть ее команду, – не задумываясь отвечает Маккарти.
Он не медлил, и мне это понравилось.
– Тогда победим их. Сделаем то, что уже давно нужно сделать.
Кивнув, Маккарти уходит. Я закрываю за ним дверь.
Мучают ли меня угрызения совести? Ну, может быть, чуть чуть. Но это очевидно, что они с Бренной не созданы друг для друга. Она сама так сказала.
Я лишь ускорил неизбежное.
3
Бренна
– Где ты была, Бренна? Я звонил тебе три раза.
Резкий тон моего отца никогда не перестанет раздражать меня. Он говорит со мной в точности, как со своими игроками – отрывисто, нетерпеливо, жестко. Я могла бы сказать, что так было всегда, что он рявкал и выговаривал мне всю жизнь. Но это было бы ложью.
Отец не всегда был таким суровым со мной. Моя мама погибла в автомобильной аварии, когда мне было семь, и папе пришлось взять на себя и ее роль. Он прекрасно справлялся. Он говорил со мной нежно, с любовью, и это отражалось не только в его голосе. Он мог посадить меня на колени, взъерошить мне волосы и сказать: «Расскажи, как сегодня дела в школе, Куколка». Да, когда то он называл меня Куколкой.
Но это было давно. Теперь я просто Бренна и уже не могу вспомнить, когда такие слова, как «любовь» или «нежность» ассоциировались у меня с отцом.
– Я возвращалась домой под проливным дождем, – объясняю я. – Не могла ответить.
– И откуда ты возвращалась?
Я расстегиваю молнию на ботинках, стоя в тесном коридоре своей квартиры на цокольном этаже. Ее сдает мне милая пара, Марк и Венди. Из за работы они часто в разъездах. А если учесть, что у меня отдельный вход, то я могу не видеться с ними неделями.
– Из закусочной «У Деллы». Пила кофе с другом.
– Так поздно?
– Поздно? – Я заглядываю в кухню, чтобы посмотреть на часы на микроволновке. – Еще и десяти нет.
– У тебя вроде завтра собеседование, верно?
– Да, и что с того? Считаешь, что если я вернулась домой в половину десятого, то обязательно не услышу будильник и просплю? – Мне не удается удержаться от сарказма. Порой трудно не огрызнуться в ответ, когда он вот так рявкает на меня.
Отец игнорирует мою подначку.
– Сегодня я разговаривал кое с кем. Это был Стэн Сэмюэлс, который заведует центральной аппаратной. Хороший парень. – В папином голосе появляется хрипотца. – Я сказал ему, что ты придешь завтра, и попросил замолвить за тебя словечко.
Я немного смягчаюсь.
– О, очень мило с твоей стороны. Большое спасибо.
Кому то неловко обращаться за помощью, чтобы продвинуться по карьерной лестнице, но я без зазрений совести готова пользоваться связями отца, если это поможет мне пройти ту стажировку. Конкуренция очень большая, и хотя профессиональных знаний мне для этой должности более чем хватает – не зря же я все это время вкалывала, как проклятая, – есть одно «но»: я женщина. К сожалению, в этой сфере доминируют мужчины.
Учебная программа по специальности «телерадиовещание» в Брайаре предусматривает официальное трудоустройство студентов выпускного курса, но я надеюсь всех обойти. Если мне удастся пройти летнюю стажировку в «ХокиНет», то есть шанс, что я смогу работать там и во время учебы на последнем курсе. А значит, у меня будет серьезное преимущество перед моими сверстниками и потенциальное место работы после окончания университета.
Я всегда хотела стать спортивным журналистом. Согласна, «ХокиНет» существует всего десять лет (и пусть им не хватило оригинальности в выборе названия), но этот канал посвящен исключительно хоккею и внес немалую лепту в сферу спортивного телевещания. Конечно, я постоянно смотрю «И Эс Пи Эн» , но, как и большинство его зрителей, могу пожаловаться на то, как мало внимания они уделяют хоккею. Что совершенно непростительно. Вообще то, хоккей – четвертый по значимости вид спорта в стране, но популярные каналы часто уделяют ему мало внимания, отдавая предпочтение гонкам НАСКАР , теннису или – о, ужас! – гольфу.
Я мечтаю стоять перед камерой или сидеть за огромным столом с новостными обозревателями, разбирать яркие игровые моменты, оценивать матчи, озвучивать собственные прогнозы. Женщине непросто пробиться в спортивную журналистику, но я знаю и люблю хоккей и уверена, мое завтрашнее собеседование пройдет удачно.
– Дай мне знать, как все пройдет, – приказывает папа.
– Хорошо.
Я прохожу через гостиную и наступаю на что то мокрое. Я вскрикиваю.
– У тебя все в порядке? – В голосе отца слышится тревога.
– Прости, да, все нормально. Ковер мокрый. Наверное, разлила что то…
Я останавливаюсь, когда замечаю небольшую лужицу перед раздвижной дверью, ведущей на задний двор. По прежнему идет дождь, размеренно стуча по выложенной камнем террасе.
– Черт! У задней двери лужа.
– Это плохо. Что случилось? Что то не так с водостоком?
– Откуда мне знать? Думаешь, я проверяла водостоки перед тем, как въехать? – Ему не видно, как я закатила глаза, но, надеюсь, слышно по голосу.
– Скажи мне, откуда она затекает.
– Я же уже сказала! Лужа только у двери.
Я осматриваю гостиную. Кроме как у двери, воды больше нигде нет.
– Ладно, что ж, это хороший знак. Значит, дело не в трубах. Но если это ливневые стоки, причин может быть несколько. Подъездную дорожку затопило?
– Ага.
– Твоим арендодателям следует заняться дренажной системой. Позвони им завтра и попроси проверить.
– Хорошо, позвоню.
– Это не шутки.
– Я же сказала, что позвоню.
Да, отец старается мне помочь, но зачем разговаривать со мной таким тоном? Чед Дженсен всегда отдает приказы, а не советует.
Он хороший человек, я знаю это. Просто слишком опекает меня, и когда то у него была на это причина. Но я уже три года живу самостоятельно и в силах сама о себе позаботиться.
– Ты придешь на полуфинальный матч в субботу? – быстро спрашивает отец.
– Не смогу, – отвечаю я, искренне сожалея, что придется пропустить столь важную игру. Но планы есть планы. – Я еду в гости к Тэнси, помнишь?
Тэнси – моя любимая кузина, дочь Шерил, старшей сестры моего отца.
– В эти выходные?
– Угу.
– Ну ладно, раз так. Передавай ей от меня привет и скажи, что я жду их с Ноа на Пасху.
– Хорошо.
– Ты останешься на ночь? – Вопрос папы звучит резко.
– На две ночи. Я уеду в Бостон завтра, а вернусь в воскресенье.
– Не… – Отец умолкает.
– Что – не? – так же резко отвечаю я.
– Не делай ничего безрассудного. И много не пей. Будь осторожна.
Я благодарна уже за то, что он не сказал: «Не пей», – но, наверное, папа просто понял, что не сможет ничего со мной поделать. С тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, ему уже не заставить меня соблюдать его правила. А с тех пор, как мне исполнился двадцать один, он уже не может запрещать мне выпить.
– Буду, – обещаю я, потому что это единственное, в чем я могу быть сама уверена.
– Брен, – начинает он, но снова умолкает.
По моему, все наши с папой разговоры проходят в точности, как этот. Фраза начинается и тут же обрывается. Мы многое хотим друг другу сказать и не говорим. С ним сложно найти общий язык.
– Пап, давай прощаться. Я хочу принять горячий душ и лечь спать. Завтра нужно рано вставать.
– Конечно. Дай мне знать, как пройдет собеседование. – Пауза. – Ты справишься! – Неожиданно: все же поддержка с его стороны – явление редкое.
– Спасибо. Спокойной ночи, папа.
– Спокойной ночи, Бренна.
Я вешаю трубку и, как и сказала, принимаю обжигающе горячий душ, потому что до костей продрогла под проливным дождем. Из тесной душевой кабины я выхожу красная как вареный рак. В моей маленькой ванной есть место только для нее. А жаль. Нет ничего лучше, чем принять горячую ванну.
Мне не нравится ложиться спать с мокрыми волосами, поэтому я быстро сушу их феном и роюсь в комоде в поисках самой теплой из своих пижам. Останавливаюсь на клетчатых штанах и футболке с длинным рукавом с логотипом Брайара. На цокольных этажах обычно холодно, и моя квартира не исключение. Удивительно, что за семь с небольшим месяцев, что живу здесь, я еще не подхватила пневмонию.
Забравшись под одеяло, я отключаю телефон от зарядки и вижу пропущенный вызов от Саммер. Что то подсказывает мне, что лучше мне самой ей перезвонить, иначе она меня разбудит.
– Ты злишься на меня? – спрашивает меня подруга вместо приветствия.
– Нет.
Я сворачиваюсь калачиком на боку, прижимая телефон плечом.
– Даже несмотря на то, что я устроила тебе это свидание с Джулсом и поручилась за него? – Ее голос виновато подрагивает.
– Я уже взрослая девочка, Саммер. Ты не заставляла меня соглашаться.
– Знаю, но все равно чувствую себя ужасно. Поверить не могу, что он не пришел!
– Не переживай. Я ни капельки не расстроилась. Если уж на то пошло, я избежала лишних проблем.
– Ну ладно. – Саммер облегченно вздыхает. – Я найду тебе кого нибудь получше.
– Ну уж нет! – тут же отвечаю я. – Я официально освобождаю тебя от должности свахи, на которую ты, кстати, самовольно себя назначила. Поверь мне, детка, у меня нет проблем с парнями.
– С парнями, может, и нет, но как насчет отношений? В них ты полный ноль.
Я спешу возразить:
– Это все потому, что я не хочу никаких отношений.
– Почему? Так здорово постоянно с кем то встречаться.
Ну да, наверное, в случае, если он Колин Фитцджеральд. Саммер встречается с одним из самых классных парней, которых я знаю. Он умный, добрый, проницательный и к тому же чертовски сексуальный.
– Вы с Фитци до сих пор сходите с ума друг по другу?
– Еще как! Он терпит мою безбашенность, я терплю его чудаковатость, и, ко всему прочему, у нас лучший в мире секс.
– Уверена, Хантер в восторге, – сухо замечаю я. – Надеюсь, ты не кричишь слишком громко.
Хантер Дэвенпорт живет вместе с Саммер и Фитцем. В свое время Саммер дала ему от ворот поворот. Она согласилась пойти с ним на свидание, но вдруг поняла, что не может игнорировать свои чувства к Фитцу. Хантер не очень хорошо это воспринял.
– Боже, ты даже не представляешь, как трудно вести себя тихо, когда Фитц вытворяет волшебство с моим телом! – со вздохом отвечает Саммер.
– Волшебство?
– Да, волшебство. Но если ты переживаешь, что Хантер лежит в своей кровати, слушает нас и безутешно рыдает, то можешь быть спокойна. Каждый вечер он приходит домой с новой девушкой.
– Ему полезно. – Я усмехаюсь. – Готова поспорить, Холлис весь зеленый от зависти.
– Не уверена, что Майк вообще хоть что то замечает. Он все по тебе страдает.
– До сих пор?
Вот черт. А я то надеялась, что с этим покончено.
На мгновение закрываю глаза. В моей жизни было не так уж много глупых поступков, но та ночь с Майком Холлисом занимает одно из первых мест в этом списке. Мы оба были пьяны до потери сознания, так что все закончилось несколькими слюнявыми поцелуями и тем, что я заснула с его членом в руке. Определенно, не самый лучший эпизод в моей жизни, и о нем лучше забыть раз и навсегда. Понятия не имею, почему ему хочется повторить.
– Он по уши влюблен в тебя, – утверждает Саммер.
– Это пройдет.
Она хихикает, но быстро становится серьезной.
– Хантер ведет себя с нами совершенно по скотски, – признается подруга. – Ну, когда не занят очередной юбкой.
– Наверное, потому что ты очень ему нравилась?
– Честно? Думаю, дело не во мне, а в Фитце.
– Так вот оно что! Он хотел трахнуть Фитца, – печальным голосом объявляю я. – Хотя кто бы не хотел?
– Нет, дурочка. Просто Фитц нагло соврал Хантеру, когда тот спросил, есть ли у него ко мне какие нибудь чувства. Хантер считает, что это предательство и Фитц нарушил братский кодекс.
– Ну, братский кодекс – это святое, – вынуждена согласиться я. – Особенно среди товарищей по команде.
– Знаю. Фитц говорит, что на тренировках чувствуется напряжение. – Саммер стонет. – А что, если это повлияет на их игру в полуфинале, Би? Тогда в финал выйдет Йель.
– Мой отец заставит их взяться за ум, – уверяю я ее. – И как бы ни вел себя Хантер, ему нравится выигрывать матчи. Так что он не позволит, чтобы конфликт из за какой то девчонки – ты уж прости – отвлек его от победы.
– Может, мне…
Телефон вибрирует, и я не слышу, что говорит Саммер.
– Что это было?
– Сообщение пришло, – объясняю я. – Прости, продолжай. Что ты там говорила?
– Я спрашивала, может, мне стоит поговорить с ним?
– Не знаю, поможет ли это. Он упрямый осел. Но рано или поздно Хантер повзрослеет и все забудется.
– Надеюсь.
Мы еще некоторое время болтаем о всякой ерунде, и у меня начинают слипаться глаза.
– Саммер, малышка, мне пора спать. Завтра утром у меня собеседование.
– Ладно. Позвони мне завтра. Люблю тебя.
– И я тебя.
Я уже собираюсь выключить лампу на прикроватной тумбочке, когда вспоминаю про сообщение. Ткнув пальцем по иконке, недовольно прищуриваюсь, увидев имя Маккарти.
«Привет, Би. С тобой всегда круто, но мне нужно от всего абстрагироваться на время. По крайней мере до тех пор, пока не пройдет плей офф. Должен сфокусироваться на игре, понимаешь? Я позвоню тебе, когда все утрясется, окей? XO»
У меня отвисает челюсть. Это что, шутка?
Я перечитываю сообщение, но нет, текст не изменился. Маккарти действительно прекращает наши отношения.
Похоже, Джейк Коннелли только что объявил мне войну.
4
Бренна
В большинстве ситуаций мне почти всегда удается сохранять самообладание. Я не впадаю в панику, и меня почти ничего не пугает, даже собственный отец, который известен тем, что лишь одним взглядом может заставить плакать взрослых мужиков. И это не преувеличение – как то я сама была тому свидетелем.
Но этим утром у меня потеют ладони, живот крутит, и все из за управляющего директора «ХокиНет», Эда Малдера, который с самого начала внушает неприязнь. Он высокий, лысый и всем своим видом наводит ужас, а первое, что он делает после того, как пожимает мне руку, это спрашивает, почему такая симпатичная девушка, как я, хочет работать за камерой.
Я пытаюсь не хмуриться на это сексистское замечание. Один из моих научных ассистентов, Тристан, когда то проходил тут практику и предупредил меня, что Малдер тот еще козел. Но в то же время, по словам Тристана, стажеры не подчиняются ему напрямую, а значит, мне не придется больше общаться с ним после этого собеседования. Он просто еще одно препятствие, которое мне придется преодолеть на пути к заветной стажировке.
– Вообще то, об этом сказано в моем сопроводительном письме. В перспективе я хочу стать телевизионным обозревателем или репортером и работать перед камерой, но также надеюсь получить опыт работы и за кулисами. Я учусь в Брайаре по специальности «телерадиовещание», как вы уже знаете. В следующем году я буду проходить производственную практику…
– Эта стажировка не оплачивается, – перебивает меня Малдер. – Вы в курсе?
Он застает меня врасплох. Я опускаю потные ладони на колени.
– О, эм м. Да, я в курсе.
– Хорошо. Я убедился, что всем кандидатам мужчинам знакомы даже незначительные детали, а вот женщины почему то ждут, что им будут платить.
Теперь я точно знаю, что он настоящий сексист. В этом его комментарии не было никакого смысла. В тексте вакансии на сайте «ХокиНет» было четко указано, что эта стажировка не оплачивается. Так почему мужчины ожидают одного, а женщины другого? Или он намекает на то, что женщины плохо читали объявление? Или что мы вообще не умеем читать?
Я почувствовала, как на лбу выступил пот. Я выбита из колеи.
– Итак. Бренда. Расскажите о себе.
Я сглатываю. Он назвал меня Бренда. Стоит мне поправить его?
Конечно, поправь его. К черту! Он в твоих руках. Уверенная в себе Бренда – то есть, Бренна – подняла свою хорошенькую головку.
– Меня зовут Бренна, – ровным голосом говорю я, – и мне кажется, я прекрасно подхожу на эту должность. Прежде всего потому, что я люблю хоккей. Он…
– Ваш отец Чед Дженсен.
Его челюсти двигаются вверх вниз – он жует жвачку.
Классика.
Я осторожно отвечаю:
– Да, это мой папа.
– Тренер победитель чемпионата. Несколько побед в «Ледяной четверке», верно?
Киваю.
– Он великий тренер.
Малдер кивает в ответ.
– Вы, должно быть, гордитесь им. Какими еще, по вашему мнению, достоинствами вы обладаете, кроме известного в узких кругах отца?
Я заставляю себя не обращать внимания на желчные нотки в его вопросе и отвечаю:
– Я умная. Быстро соображаю. Не теряюсь даже в стрессовых ситуациях. Но, главное, я искренне люблю этот вид спорта. Хоккей…
И и и и и… Он меня не слушает.
Малдер уставился в монитор своего компьютера, продолжая жевать жвачку, совсем как лошадь овес. В окне за его столом отражается экран и… это что, состав виртуальной хоккейной команды? Да, по моему, это страничка фэнтези спорта «И Эс Пи Эн».
Вдруг он поднимает взгляд.
– Ваша команда?
Я морщу лоб.
– Моя университетская команда или…
– Я про НХЛ, – нетерпеливо перебивает меня Малдер. – За кого вы болеете, Бренда?
– Бренна, – говорю я сквозь стиснутые зубы. – И я болею за «Брюинз», конечно. А вы?
Малдер громко хрюкает.
– За «Ойлерз». Я канадец до мозга костей.
Я изображаю интерес.
– О, как здорово! Значит, вы из Эдмонтона?
– Да. – Он вновь переводит взгляд на монитор и отстраненно продолжает: – А какие у вас есть недостатки, если не брать во внимание вашего известного в узких кругах отца?
Мне удается не сострить в ответ.
– Иногда я бываю нетерпеливой, – признаюсь я.
Ни за что на свете не стану отвечать ему банальщиной типа «мой самый большой недостаток в том, что я слишком переживаю за свою работу» или «я трудоголик». Бе е е!
Внимание Малдера снова приковано к его виртуальной хоккейной команде. В огромном офисе воцаряется тишина. Я нервно ерзаю в кресле и изучаю стеклянный шкафчик у стены. Внутри выставлены различные награды, полученные каналом за все время своего существования, а также атрибутика и экипировка, подписанные знаменитыми хоккеистами из НХЛ. Замечаю, что представителей «Ойлерз» здесь больше всего.
На противоположной стене висит два больших экрана. На одном показывают нарезку лучших моментов НХЛ за эту неделю, на другом – фрагмент «Топ десять», в обратном порядке перечисляющих самых скандальных новичков всех времен. Было бы куда лучше, если бы телевизоры работали не в беззвучном режиме. По крайней мере, я могла бы услышать что нибудь интересное, пока меня игнорируют.
Ощущение полной безысходности сдавливает горло. Малдер совершенно не обращает на меня внимания. Он либо невоспитанный хам, либо хуже всех в мире умеет проводить собеседования, либо не рассматривает меня всерьез.
А может, и все вместе.
Тристан ошибался. Эд Малдер не просто козел – он настоящий мудак. Но, к несчастью, возможность стажироваться на крупных каналах типа «ХокиНет» выпадает не каждый день. Да и все хорошие предложения мигом разбирают. Я не настолько наивна, чтобы считать, что Малдер – частный случай. Мои преподаватели – как мужчины, так и женщины – предупреждали меня, что в сфере спортивной журналистики к женщинам относятся весьма скептически.
На протяжении всей карьеры мне придется сталкиваться с людьми вроде Малдера. Я могу выйти из себя или в гневе выбежать из его кабинета, но это не поможет мне в достижении моих целей. Наоборот, это лишь докажет «правильность» его сексистских умозаключений: женщины слишком эмоциональны, слишком слабы и не имеют достаточной квалификации, чтобы выжить в спортивной журналистике.
– Итак, – откашлявшись, начинаю я, – что будет входить в мои обязанности, если я получу эту должность?
Ответ мне уже известен – я буквально наизусть запомнила текст объявления и с рвением агента ЦРУ допросила Тристана. Но мне нужно задать хотя бы пару вопросов, чтобы посмотреть, насколько охотно готов отвечать Малдер.
Он поднимает голову.
– У нас три свободных места в отделе производства. Я начальник этого отдела.
Интересно, он понимает, что не ответил на мой вопрос? Я делаю вдох, чтобы успокоиться.
– А что насчет обязанностей?
– Работать придется на износ, – отвечает Малдер. – От вас потребуется отмечать яркие игровые моменты, монтировать видеоклипы, помогать создавать тизеры и заставки. Вы будете присутствовать на производственных совещаниях, подбрасывать идеи для сюжетов…
Несколько раз кликнув мышкой, он умолкает.
Иными словами, это идеальная работа. Я хочу устроиться на нее. Мне нужно устроиться на нее. Закусив щеку, я раздумываю, как мне направить ход собеседования в нужное русло.
Но такого шанса мне не представляется. Раздается громкий стук в дверь, и она распахивается еще до того, как Малдер успевает ответить. В кабинет влетает возбужденный мужчина с неопрятной бородой.
– Романа Макэлроя только что арестовали по обвинению в домашнем насилии!
Малдер соскакивает со своего кожаного кресла.
– Ты, нахрен, прикалываешься?
– В интернете полно видео. Не того, как он бил жену, конечно, а самого ареста.
– Какой нибудь канал уже взялся за это?
– Нет. – Бородач чуть ли не подпрыгивает на месте, словно ребенок в магазине игрушек, хотя на вид ему не меньше пятидесяти пяти.
– Есть свободные комментаторы? – резко спрашивает Малдер, направляясь к двери.
– Джорджия должна быть здесь…
– Нет, – обрывает его босс. – Только не Барнс. Она попытается ввернуть в сюжет какое нибудь феминистское дерьмо. Кто еще есть?
Я закусываю губу, чтобы не сказать что нибудь грубое. Джорджия Барнс – одна из двух женщин обозревателей на «ХокиНет», и она просто бесподобна! Ее выводы и оценки всегда великолепны.
– Кип Хаскинс и Тревор Трент. Но сейчас они снимают прямой эфир. «Пятничная пятерка».
– К черту «Пятничную пятерку»! Пусть Гэри запишет материал, а Кип и Тревор обсосут эту новость и по косточкам разберут видео ареста. Я хочу, чтобы весь информационный сегмент был посвящен этому Макэлрою. – Малдер притормаживает у двери, внезапно вспомнив о моем существовании. – А с вами мы закончим в понедельник.
У меня отвисает челюсть.
– Простите, что?
– Приходите в понедельник, – рявкает он. – У нас тут сейчас на руках скандальный эксклюзивный материал. Новости не будут вас ждать, Бренда.
– Но…
– В понедельник ровно в девять. – Сказав это, он уходит.
Я ошалело таращусь на пустой дверной проем. Что, черт возьми, это было? Он начинает собеседование с парочки женоненавистнических комментариев, потом ни черта меня не слушает, а теперь берет и уходит? Я понимаю, что когда профессионального хоккеиста арестовывают за избиение собственной жены – это сенсация, но… я не смогу прийти в понедельник. У меня занятия. Тристан предупреждал меня насчет Малдера, но этот человек оказался даже хуже, чем я предполагала.
Со злостью схватив сумку и пальто, я поднимаюсь из кресла. Да пошло оно все! Я не вернусь в понедельник! Я не позволю этому уроду…
«Это стажировка твоей мечты», – приходится напомнить мне самой себе, и я снова и снова мысленно повторяю эту фразу. «И Эс Пи Эн» и «ХокиНет» – два самых крупных спортивных канала в стране. Но в «И Эс Пи Эн» нет вакансий.
А значит…
В понедельник мне придется пропустить учебу.
Секретарь Малдера, милая блондинка по имени Рошель, поднимает на меня взгляд, когда я подхожу к ее столу. Она официально переносит мое собеседование, и я покидаю здание «ХокиНет» с ощущением чего то ужасного.
В кои то веки не идет дождь; я вызываю «Убер» и, встав на край тротуара в ожидании машины, звоню кузине.
– Привет, – говорю я, когда Тэнси берет трубку. – Мое собеседование закончилось.
– Уже?
– Ага.
– И как все прошло?
– О, это была настоящая катастрофа. Потом тебе расскажу. Я только что вызвала машину. Мне можно приехать в твою общагу? – По плану мне нужно было посидеть немного одной и дождаться, когда Тэнси вернется с занятий.
– Да, я оставила свой ключ комендантше. Она в четыреста четвертой комнате. Постучишься и получишь ключ. Я в четыреста восьмой.
– Отлично.
Я оглядываюсь на высотку, из которой только что вышла: блестящие окна, стеклянный холл и огромный бело красный логотип «ХокиНет». Тяжело вздыхаю.
– Надеюсь, сегодня ты готова зажигать, потому что мне нужно как следует напиться и забыть об этом собеседовании.
* * *
– Ненавижу тебя! И почему ты всегда так круто выглядишь, даже когда не особо стараешься? – ворчит Тэнси позже вечером.
Мы сидим в ее комнате в Уолш Холле, одном из общежитий Бостонского колледжа. Вместе с ней здесь живет еще трое девушек, но спальню она делит с Аишей, которая на выходные уехала в Нью Йорк навестить родителей. Аиша мне по душе, потому что она превратила свой письменный стол в туалетный столик. Я бы сделала то же самое, будь у меня тоже стол – мне больше нравится делать домашку, развалившись на кровати или диване.
Улыбнувшись отражению Тэнси в огромном зеркале Аиши, я продолжаю наносить тушь на ресницы.
– Я вообще то крашусь, а ты говоришь «не стараешься»!
Она фыркает.
– И ты называешь это «крашусь»? Немножко консилера и туши не считается за старания!
– Ты забыла про помаду, – напоминаю я ей.
– Пусть будет еще и помада, – соглашается кузина и закатывает глаза. – Ты же знаешь, что в этом большом прекрасном мире существуют и другие цвета, помимо красного?
– Красный – мой цвет. – Я посылаю Тэнси воздушный поцелуй. – Моя подруга из Брайара говорит, что это моя визитная карточка.
– Она права. Даже не вспомню, когда я видела тебя без нее. Может, рождественским утром? Хотя нет, погоди, тогда мы обе были с красной помадой. Она сочеталась с нашими колпаками Санты. Но я выглядела ужасно. Прекрасно это помню. Красная помада мне не идет.
– У нас одинаковый тип внешности, Тэнс. Она точно тебе идет!
– Нет, я про стиль. Нужно обладать определенным чувством стиля, чтобы круто выглядеть с красной помадой на губах.
Я вынуждена с ней согласиться. Такой образ требует немалой уверенности в себе. Как ни странно, в моем случае все наоборот, и это помада придает мне уверенность. Знаю, звучит глупо, но я чувствую себя непобедимой, накрасив губы именно красной помадой.
– Могу одолжить тебе немного моей самоуверенности, если хочешь, – предлагаю я.
Тэнси морщит нос и ухмыляется. Серебряная сережка в ее носу поблескивает на свету.
– О, спасибо, Би. Поэтому то ты моя самая любимая кузина!
– Ну, остальные не слишком подходят для этого почетного звания. Ли и Робби чересчур религиозны. А про Алекс я вообще молчу.
Мы обе морщимся. Алекс – дочь нашего дяди Билла – пренеприятнейшая особа.
На телефон приходит смс.
– Можешь посмотреть, что там? – прошу я Тэнси, потому что телефон лежит ближе к ней.
– Некто по имени Джи Би пишет, что скучает по тебе. Он шлет сто пять, нет, сто шесть сердечек. Ого, и они красные! Это серьезно. Кто такой Джи Би, и почему ты никогда не рассказывала мне про него?
Я заливаюсь смехом.
– Джи Би означает «Барби из Гринвича». Я так называю свою подругу Саммер. Богатая горячая штучка из Коннектикута.
– Врушка, я не слышала от тебя ни про какую Саммер, – обвиняющим тоном говорит Тэнси.
– Она перевелась в Брайар в начала января. – Я закрываю тушь. – Та еще сумасшедшая, но в хорошем смысле. Она веселая и всегда готова отрываться. Жду не дождусь, когда смогу вас познакомить.
– Мы увидимся с ней в этот уикенд?
– К сожалению, нет. Она при исполнении обязанностей девушки хоккеиста – завтра будет болеть за Брайар в матче против Йеля. Ее парень в команде.
– Почему она скучает по тебе?
– Мы не виделись с прошлых выходных. И да, я знаю, что неделя – это не так много, но для Саммер, считай, прошло десять. Она склонна к драмам.
Мой телефон снова пищит.
– Теперь понимаешь? – усмехаюсь я, убирая тушь и помаду в маленькую косметичку, которую захватила с собой. – Передай мне телефон, пожалуйста. Если я не отвечу ей, у нее случится паническая атака.
Тэнси смотрит на экран и тут же замирает.
– Это не Саммер, – говорит она мне.
Я хмурюсь.
– Ясно, тогда кто это?
Наступает длинная пауза. В воздухе что то неуловимо меняется, и внезапно между нами повисает напряжение.
Тэнси с подозрением изучает мое лицо.
– Почему ты не говорила мне, что по прежнему общаешься с Эриком?
5
Бренна
Из за этого напряжения мое тело словно каменеет, руки начинают дрожать. Хорошо, что я уже накрасила ресницы, иначе могла бы выколоть себе глаз.
– Эрик написал? – Мне не по себе слышать свой ослабевший голос. – Что там?
Тэнси бросает мне телефон. Мой взгляд сразу же опускается на короткое сообщение.
ЭРИК: «Позвони мне, Би. Нужно поговорить».
По спине бегут мурашки. Черт. Чего он хочет?
– Чего он хочет? – озвучивает мои мысли Тэнси, но ее голос звучит как будто издалека.
– Не знаю. И отвечу на твой вопрос: я не поддерживаю с ним связь.
Но это не совсем правда. Эрик дает о себе знать два три раза в год, обычно когда он под кайфом и вдрызг пьяный. Если я не беру трубку, он продолжает названивать до тех пор, пока я не сдамся. Мне не хватает духу заблокировать его номер, но мое сердце разбивается каждый раз, когда я отвечаю на его звонок и понимаю, в каком он отвратительном состоянии.
– Ты знаешь, что моя мама видела его где то полгода назад? Накануне Хэллоуина?
– Правда? Но почему она ничего не сказала мне, когда я была у вас на праздниках?
– Не хотела волновать тебя, – признается Тэнси.
К горлу подкатывает ком. Мне сразу же становится понятно, в каком он был состоянии, когда на него наткнулась тетя Шерил, раз не захотела волновать меня.
– Он был под кайфом?
– Маме показалось, что да.
Я медленно выдыхаю.
– Я очень переживаю за него.
– А тебе бы не следовало, – без обиняков говорит Тэнси. – Он сам выбрал для себя эту жизнь. Его мама выбила ему местечко в том дорогущем реабилитационном центре в Вермонте, но он отказался ехать, помнишь?
– Да, помню.
За маму Эрика я тоже переживаю. Трудно пытаться помочь тому, кто отказывается признавать, что у него есть проблемы.
– Никто насильно не вливает в него алкоголь и не заставляет принимать наркотики. Никто не удерживает его в заложниках в Уэстлинне. Он может уехать из города, когда захочет. Мы же уехали.
Она права. Ничто не держит Эрика в Уэстлинне, кроме его собственных демонов. Я же улетела в Бостон сразу же после окончания старшей школы.
Нет, с моим родным городом все в порядке. Это очаровательный маленький городок, спокойный и приятный. Мой папа, его братья и сестры родились и выросли в Уэстлинне, а тетя Шерил и дядя Билл по прежнему живут там со своими супругами. Папа дождался, когда я вырасту и съеду, и только тогда перебрался в Гастингс. До этого ему приходилось тратить час на поездку в Брайар, чтобы я могла учиться в школе со своими кузенами и друзьями. Но мне кажется, в Гастингсе ему лучше. Город находится в пяти минутах от кампуса, да и его старый викторианский особняк просторен и очарователен.
Мой бывший парень предпочел остаться в нашем родном городке. После окончания школы он пустился по наклонной, общаясь с неправильными людьми и делая неправильные вещи. В Уэстлинне не так много наркодилеров, но наркотики все равно несложно найти. К сожалению, как и в любом другом месте.
Эрик застрял. Все продолжали жить, а он увяз и теперь все глубже погружается во тьму. Может, мне действительно не стоит беспокоиться за него, но я беспокоюсь. К тому же из за нашего прошлого мне трудно навсегда вычеркнуть его из своей жизни.
– По моему, тебе лучше не звонить ему.
Жесткий тон моей кузины возвращает меня к реальности.
– Наверное, я и не буду.
– Наверное?
– Девяносто процентов, что не буду, десять процентов, что возможно, позвоню.
– Десять процентов – это очень много. – Тэнси качает головой. – Если ты снова впустишь его в свою жизнь, этот парень утянет тебя за собой.
Я становлюсь белой, как мел.
– Боже, даже не думай об этом! Я на сто процентов уверена в том, что такого не случится!
– Вот и хорошо. Потому что совершенно ясно, что он по прежнему одержим тобой.
– Он никогда не был одержим мной, – говорю я в защиту Эрика.
– Ты шутишь? Помнишь одиннадцатый класс, когда ты подхватила мононуклеоз и пару месяцев не ходила в школу? Эрик впал в настоящий психоз, – напоминает мне кузина. – Он звонил тебе каждые пять секунд, сбегал с уроков, чтобы повидать тебя, запаниковал, когда дядя Чед приказал ему не приходить. Это было похоже на какое то безумие.
Я избегаю смотреть ей в глаза.
– Да, возможно, он вел себя тогда немного импульсивно. Кстати, а как тебе этот топ? – Я указываю на свой черный трикотажный кроп топ.
– Оч секси, – объявляет Тэнси.
– Ты же понимаешь, что можно сказать просто «очень секси»? Разницы никакой, – поддразниваю я ее. Хорошо, что она с такой легкостью согласилась сменить тему.
Мне не особо нравится возвращаться к тому периоду своей жизни. Если честно, сейчас даже думать об Эрике так же тяжело, как было общаться с ним в те дни. Одна мысль о нем, и я уже чувствую себя так, словно только что взобралась на Эверест. Мой бывший – энергетический вампир.
– Я говорю на языке интернета, – дерзко отвечает Тэнси. – Единственный живой язык. Так, ладно, ты секси, я секси, так что пора нам уже пойти и показать всем, какие мы секси. Ты готова?
Я подхватываю с кровати Аиши свою сумочку.
– Готова!
* * *
В итоге мы оказываемся в ирландском пабе в районе Бэк бэй. Он называется «Лиса и Скрипач» и, судя по заполнившим его молодым лицам, пользуется популярностью среди студентов. К сожалению, хоккеистов тут почти нет. Я замечаю лишь парочку бордово золотистых свитеров – это цвета «Бостон Колледж Иглз». Мне сразу же хочется оказаться в гастингском баре «Малоун», где тусуются все фанаты хоккейной команды Брайара.
Как только мы входим внутрь, Тэнси сразу же проверяет свой телефон. Мы должны встретиться здесь с ее парнем. Или уже бывшим парнем? Или другом по сексу? У них с Ламаром сложные отношения, напоминающие катание на карусели – они то расходятся, то сходятся.
– От Ламара пока нет сообщений. Наверное, он еще не приехал. – Кузина берет меня под руку, и мы направляемся к барной стойке. – Давай закажем шоты. Мы не делали этого с Рождества.
У бара уже собралась большая очередь. Я ловлю взгляд одного из барменов, и он жестом показывает мне, что сейчас подойдет к нам.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты тоже училась в Бостонском колледже! – говорит Тэнси с ноткой печали. – Мы могли бы не расставаться.
– Знаю.
Я бы тоже с радостью училась в Бостонском колледже, но они отклонили мою заявку. Тогда у меня были проблемы с оценками – наши с Эриком отношения весьма негативно сказались на моей успеваемости в школе. Я поступила в муниципальный колледж и училась там до тех пор, пока не смогла перевестись в Брайар, где мне не нужно было платить за обучение, потому что папа там работает.
– Круто, тут показывают матч «Брюинз». – Я залипаю на один из телевизоров, вмонтированных в потолок и работающих в беззвучном режиме. Команда идет в наступление, и на экране мелькают черно желтые пятна.
– Ура! – с притворным энтузиазмом восклицает Тэнси. Хоккей ей до лампочки, она предпочитает баскетбол. А если точнее, баскетболистов.
Я снова пытаюсь привлечь внимание бармена, но он занят обслуживанием компании девиц в ультракоротких платьях. Для десяти вечера в баре на удивление много народа. Обычно в это время все еще только разогреваются.
Снова проверив телефон, Тэнси начинает что то печатать.
– Да где же его черти носят? – бурчит она.
– Отправь ему сообщение.
– Уже. Он не отвеча… нет, погоди, что то пишет. – Кузина ждет, пока появится текст. – Так, он… боже, да это какое то издевательство!
– Что случилось? – Тэнси явно раздосадована.
– Секунду. Мне нужно позвонить ему и выяснить, какого черта!
Ну вот! Я молюсь, чтобы в раю все было спокойно, потому что иногда Тэнси может слишком зацикливаться на своем парне/бывшем парне/друге с привилегиями. Не знаю точно, кем он ей сейчас приходится.
Но я точно знаю, что с нетерпением ждала этих выходных, чтобы весело провести их в компании своей любимой кузины, и особенно – после этого ужасного собеседования. Как же, черт, дерьмово все прошло!
Я наблюдаю за матчем «Брюинз», пока жду Тэнси. Ни один из двух барменов по прежнему не подошел, чтобы принять мой заказ, и, наверное, это даже к лучшему, потому что кузина возвращается, охваченная яростью.
– Ты не поверишь! – объявляет она. – Этот тупой идиот перепутал бары. Он в «Лягушке и Лисе» неподалеку от стадиона Фенуэй. А мы в «Лисе и Скрипаче».
– Зачем в названии каждого бара в этом городе слово «лиса»?
– И не говори! И я даже не могу злиться на него, потому что это чистая случайность. – Тэнси раздраженно вздыхает. – Ладно, он там с парочкой приятелей и не хочет всей компанией двигать сюда, проще нам двоим поймать такси, и через десять минут мы будем на месте.
– Логично.
– Ты не против уйти?
– Нет. – Я отхожу от барной стойки. – Но сначала заскочу в дамскую комнату.
– Отлично. А я пока вызову такси. Встретимся на улице?
– Договорились.
Тэнси выходит из бара, а я продвигаюсь в сторону уборных. Несмотря на пятничную толпу, очереди в женский туалет нет. Когда я вхожу, перед большим зеркалом болтают, поправляя макияж, две девушки. Кивнув им в знак приветствия, я проскальзываю в кабинку.
– Если так хочешь ехать в «Дайм», поехали в «Дайм», – говорит одна из девушек другой.
– Я же сказала, что не хочу!
– Уверена? Ты только и делаешь, что болтаешь о Джейке Коннелли и его потрясающем языке.
Я замираю. Даже, как по волшебству, перестаю писать.
– Сегодня нам все равно куда податься, – говорит первая девушка. – Так что поехали уже в «Дайм», чтобы ты смогла увидеть его. Может, вы снова уйдете оттуда вместе…
– Маловероятно. Коннелли ни с кем не спит по два раза, – подавленно отвечает вторая. – Нет смысла туда ехать.
– Откуда ты знаешь? Ты же сказала, что ему понравилось, верно?
– Я сделала ему минет. Конечно, понравилось.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. О, вы только послушайте! Прошлым вечером у Джейки был секс. Повезло ему.
Но тут я вспоминаю, что он провернул с Маккарти, и мне больше не до смеха. Я спешу закончить свои дела, чтобы побыстрее убраться отсюда и не слушать это дерьмо.
За стенками кабинки раздается мечтательный вздох.
– Ты даже не представляешь, как это было круто!
– Очень даже представляю. Потому что ты только и делаешь, что болтаешь об этом.
– Как классно он целуется! А когда он поцелуями спустился вниз по моему телу, его язык делал такие вещи… я даже не могу это описать. Что то типа… поцелуя и вращения языком.
Мне становится некомфортно. Я тоже люблю потрепаться с подругами о сексе, но эти девицы слишком углубляются в детали. Хотя знают, что не одни здесь. Они видели, как я вошла.
– Удивительно, что он удовлетворил тебя. Обычно таким красавчикам плевать, кончила девушка или нет. Большинство из них получили бы минет и свалили по быстрому.
Я смываю воду в унитазе и с шумом выхожу из кабинки.
– Простите, можно мне? – небрежным тоном спрашиваю у девушек, показывая на раковины.
В этот раз я не упускаю случая как следует их рассмотреть. Первая высокая брюнетка. Вторая – та, с которой переспал Джейк – небольшого роста, с золотисто каштановыми кудрями, большой грудью и огромными карими глазами, отчего напоминает очень сексуального олененка.
И такой тип девушек нравится Коннелли? Секси Бэмби?
– Так поехали в «Дайм»! – настаивает брюнетка.
Секси Бэмби покусывает нижнюю губу.
– Даже не знаю. Будет странно, если я приеду в его любимый бар. Мы же переспали четыре дня назад. Он, скорее всего, даже не вспомнит меня.
Я мою руки. Всего четыре дня, и она думает, что он уже забыл о ней? Да уж, невысокого она о себе мнения. Может, мне стоит вмешаться и посоветовать ей не бегать за ним? Таким, как она, Джейк не по зубам.
– Ладно, тогда остаемся здесь, – говорит ее подруга по дороге к выходу. – Найдем…
Дверь закрывается, и их голоса затихают. Я вытираю руки бумажным полотенцем и раздумываю над тем, что сейчас услышала. Итак, четыре дня назад Джейк и его восхитительный язык осчастливили Секси Бэмби. Вот так лицемерие!
И он имел наглость сказать мне, с кем спать, а с кем нет, и приказал Маккарти бросить меня? А сам занимался оральным сексом с девицей, похожей на сексуального оленя, и в пятницу вечером торчит в каком то баре, надеясь подцепить очередную красотку! А бедный Маккарти сидит дома, и ему нельзя даже поонанировать без разрешения Коннелли!
Да пошел он!
Расхрабрившись и гордо расправив плечи, я выхожу на улицу в поисках кузины. Она стоит на тротуаре у парковочного счетчика рядом с задней дверцей спортивного черного седана.
– Едем? – заметив меня, кричит она.
Я подхожу к машине.
– Да. Но планы немного изменились. Сначала ненадолго кое куда заедем.
Следующая страница Вернуться к описанию