Девушки разносили лёгкие закуски и напитки – современные Нефертити из модельных агентств с ярким макияжем и точёными фигурами в лёгких струящихся нарядах. Всё действо сопровождалось приятной музыкой – ансамбль радовал гостей какой то необременительной классикой, вроде набившего уже всем оскомину Штрауса. Включить саундтрек к «Принцессе Египта» никто не догадался.
Всё это среди античных статуй, барельефов и фрагментов колоннад храмов в самом центре Москвы выглядело немного нелепым – словно перемешивало века, выплёвывая альтернативную версию истории.
В толпе гостей Якоб заметил знакомого.
– Привет, Яш, – заулыбался оператор «Культуры». – Тоже на Ведьму пришёл?
– А то ж, Ден! Будешь моим Генрихом Крамером на сегодняшний вечер?
– Я бы с радостью, но ты знаешь – моя ведьма меня не отпустит, – Ден кивнул на рыжую журналистку с идеально забранными в хвост волосами – на грани, когда ещё немного, и брови натянутся на макушку.
«О, точно – Ирочка же у нас тоже Сетом отмечена», – подумал Яша, вспоминая Борькину мини лекцию, а вслух авторитетно заявил:
– Ты должен был предать её праведному суду только за цвет волос, не говоря уже о характере.
Мужчины рассмеялись, чем вызвали неодобрительный взгляд пары гостей и огненные молнии из зелёных глаз «ведьмы».
До открытия оставалось ещё минут пять, и Якоб решил погуглить пару имён, проверить почту – всё что угодно, лишь бы убить время. Подхватив у «Нефертити» бокал, он вышел к главной лестнице и свернул к греческим скульптурам, укрывшись от глаз прибывающих гостей у печального льва, и достал «семёрку». «Не яблоко раздора, а счастливое число древних египтян», – усмехнулся он натянутой на глобус совиной нумерологии.
Но не успел Яша приложить палец для считывания отпечатка, как услышал мужской и женский голоса. Женский практически шипел, стараясь не закричать, мужской вставлял короткие фразы, но всё время его осаживало шипение. Слов Якоб не мог разобрать, как и языка, на котором говорили. Он не успел увидеть спорщиков – удар в гонг возвестил о начале мероприятия. Все гости потянулись к началу экспозиции, где их встречали двое накачанных пареньков в коротких набедренных повязках и масках Анубиса.
Якоб крутил головой, стараясь опознать «змею» и её жертву, но вокруг было слишком много женщин, и все они сейчас молчали.
«Эх, Борьке бы понравилось», – невольно подумал Яша, входя в залы, наполненные мистическим приглушённым светом.
Он не мог не отметить, как удачно организаторы совместили постоянную экспозицию с новыми редкими экспонатами. Даже когда привозили «Золото Трои», размах был не такой.
Точечные лампы направляли свет на экспонаты, выгодно подчёркивая детали амулетов и украшений. Золото играло бликами; к эмалям и полудрагоценным камням как будто вернулась былая утерянная с веками яркость. Целые свиты статуэток ушебти выстроились как на параде, отбрасывая мистичные тени. Яше казалось, что статуэтки двигаются, стоит только отвернуться, – как будто наблюдают за гостями так же, как гости рассматривают их.
Отдельного упоминания заслуживали саркофаги – невероятной красоты расписанные деревянные фигуры со сложной вязью ритуальных узоров и надписей, призванных облегчить путь по Ту Сторону.
«Интересно, в какой саркофажек надо лечь, чтобы по Эту Сторону поспокойнее воспринимать Ту?» – поддел себя Якоб, переводя взгляд на облачённых в бинты живых моделей, демонстрирующих особенности мумификации.
Желающие из гостей могли даже пройти имитацию обряда бальзамирования, но таких почему то нашлось немного.
Мумии из частных коллекций привлекали внимание даже больше, чем самоцветные артефакты. Часть сохранили свои покровы, как, собственно, и мумия, украшавшая нынче основную экспозицию Пушкинского. Часть были распелёнаты, но прикрыты в целях соблюдения приличий. Мужчины и женщины родом из других эпох. Жрицы, влиятельные вельможи – кем то любимые, кем то ненавидимые. Разной степени сохранности лица кто безразлично, кто насмешливо взирали на живых, игнорируя брезгливость и страх, царственно принимая восхищение.
Яша задержался у витрин, но вглядываться в лики древних мертвецов слишком уж пристально не решился – побоялся, что «накроет». Потом не вынырнешь из чужих воспоминаний, так и залипнешь в обрывках других жизней… а ему ещё надо было работать.
Движение на периферии зрения заставило его обернуться к центру выставки – большой витрине, накрытой чёрным атласом. Якоб отчётливо увидел, как тень в углу задрожала, отделилась, и черная кошка с золотым украшением на шее грациозно проскользнула под тяжёлой драпировкой.
– А вот и ты, милая, – прошептал Якоб.
Подняв фотоаппарат, он сделал пару снимков без вспышки, стараясь помимо экспонатов захватить и оживлённо переговаривающихся гостей. Настроение вечеринки удалось – мрачная таинственность и веселье причудливо переплелись так же, как переплетались эпохи.
А потом зазвенели колокольчики, и смолкла музыка. На импровизированную сцену, установленную в галерее, поднялся ведущий, в начале вечера уже успевший толкнуть речь по теме: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Далее шло долгое представление глубокоуважаемых спонсоров, и самая большая часть «экранного времени» отошла Сергею Дмитриевичу Волчко, о котором Яша уже слышал.
Это был крупный мужчина с каноничной стрижкой «из 90 х». Дорогой деловой костюм на его могучей, под стать античным героям из соседнего зала, фигуре, казалось, трещал по швам. Но держался он внезапно скромно, улыбался скупо, журналистам отвечал сдержанно и без эпатажа – в общем, интеллигент нового поколения. Казалось, когда микрофон передали уже коллекционерам, он даже испытал некоторое облегчение.
Публика неистово аплодировала. Якоб успевал делать снимки и краткие заметки для статьи. А вот следующий гость вечера вызывал у него интерес даже больше, чем сам Волчко.
Артур Стоун, лорд Карнаган, владелец той части коллекции, вокруг которой и была организована выставка.
Когда англичанин поднялся на сцену, Яша невольно улыбнулся – только музыки из «Шерлока Холмса» на заднем плане не хватало. Выглядел лорд как типичный британец из старых фильмов – безупречный костюм тройка, идеально постриженная бородка, небольшой «балласт» живота, начищенные до блеска туфли.
В своём воображении Якоб дорисовал лорду чашечку чая Earl Gray и золотую цепь карманных часов.
Стоун при помощи переводчика донёс до собравшихся свою радость от возможности впервые показать награбленные (этого он, конечно, не говорил) им лично и его предками сокровища и передал букет словесных лобзаний в адрес Волчко, а также профессора Тронтона, проводившего экспертизу. Но Тронтон приехать не смог, и вместо него за египтологическую составляющую на вечере отвечал кто то из ЦЕИ РАН .
Лорда и египтолога Якоб тоже снял и достал диктофон, намереваясь перехватить добычу из под самого носа рыжей ведьмочки с «Культуры». Мангустом просочившись через толпу зрителей, он оказался едва ли не ближе всех к закрытым витринам.
Стоун устроил настоящее шоу «срывания покровов». Его ассистенты поднимали драпировки, точно тяжёлый занавес в театре.
– Леди и джентльмены, позвольте представить вам главную гостью нашего вечера! Красавицу древности, прибывшую к нам из далёких земель Египта, – произнёс он и указал на центральную витрину, сияющую подсветкой, отражённой в зеркалах.
Гости восхищённо ахнули. Витрина была многосоставной, и в идеальном порядке здесь были разложены артефакты хозяйки гробницы, снятые с неё покровы, что то из погребальной утвари. Но в центре была она, притягивавшая взгляды, – голова под стеклянным колпаком, взиравшая с бархатной подушечки совершенно живыми глазами. Египтолог пояснил что то про имитацию глаз из алебастра и цветного стекла, но от того жуткое впечатление не исчезло.
Красно рыжие мелкие косы змейками обрамляли иссушенное временем, но не растерявшее до конца своей красоты лицо. Яша сморгнул, когда ему показалось, что губы мумии чуть дрогнули в мрачной улыбке, и поспешил отвести взгляд к копии уже живого лица.
Шедевр профессора Джеймса Тронтона – к которому приложил руку и Борька, – взирал на гостей не менее живыми глазами. Эта красота была далека от привычного смазливого глянца. Суровая красавица с точёными чертами, мягкими губами, в уголках которых затаилась достойная зависти Джоконды улыбка. Сколько ж она сердец съела в своё время, должно быть… Цвет кос был также реконструирован – более яркий, как если бы время не потрудилось над этими волосами, не заставило потускнеть их блеск.
Якоб переводил взгляд с реконструкции на мумию и обратно. В итоге один образ наплыл на другой – голова мумии улыбнулась ему, обнажая два ряда идеальных зубов, и беззвучно прошептала что то. Он закрыл глаза и мысленно досчитал до пяти, и, когда открыл, наваждение исчезло – мёртвый лик слепо уставился на гостей имитацией глаз.
Под головой была и другая часть мумии – похоже, единственное, что уцелело. Хрупкая, сохранившая часть покровов кисть с тонкими пальцами, с ногтями, выкрашенными в терракотовый. Блеснул свет, и Якобу показалось, что на пальце было кольцо… только показалось. А вот когда пальцы шевельнулись – чего никто, кроме него, не заметил, – он невольно отшатнулся и едва не сбил с ног красивую, уже вполне живую смуглую девушку в тёмно синем вечернем платье.
«Жертва» вполголоса произнесла что то явно малоприятное, но непонятное Якобу.
– П простите, – произнёс он по английски.
Девушка чуть улыбнулась, оценивающе посмотрев на него из под длинных ресниц. Взгляд у неё был почти как у древней красавицы – загадка чёрных драгоценностей. Блестящие тёмные волосы, прихваченные золотыми гребнями и лёгким, в цвет платья, декоративным платком, каскадом спускались по спине.
«Арабская ночь, волшебный Восток…» – пропел слащавый голос в голове у Яши.
– Ничего страшного, – мягко произнесла она по английски, с певучим акцентом, навевавшим ассоциации с рахат лукумом и жаркими песками. Походя она жестом успокоила подоспевшего крепыша из секьюрити, очень похожего на ротвейлера Жорика. – Она потрясает, не правда ли? Царская дочь, жившая сотни лет назад… Колдунья, говорят. – Восточная гостья выставки рассмеялась.
В очаровании ей было не отказать. Яша нашёл в себе силы выдать вполне приличную, не идиотскую улыбку и кивнул.
– Да, действительно. Сохранилась почти идеально. А вы…
– …из коллекционеров, да. Люблю сокровища моей страны, как далеко бы ни забрасывала их судьба. – Она печально улыбнулась. – Так уж сложилось, что другие народы подчас помогали нашему достоянию уцелеть гораздо больше, чем мы сами.
С этими словами она плавно удалилась к столикам с шампанским, и Яша не решился последовать за ней.
Вместе с девушкой ушёл и флёр загадочного очарования; Якоб смог включиться обратно в работу. Он же хотел переговорить со Стоуном! Воспользоваться общим знакомством с Тронтоном было как раз самое время.
Гости, насмотревшись на мумию, возвращались к напиткам и закускам, и таинственная «Ведьма Сета» насмешливо смотрела им вслед. Правда, кто то решил задержаться – внимание Яши привлекла девушка, делавшая зарисовки в блокнот. Похоже, дресс код юную художницу не особо заботил: она носила кепку с кошачьими ушами и парой значков, один из которых был в виде собаки с раздвоенным хвостом, как у него на любимой майке. «Ого, а она в теме», – удивился Яша, знавший, что Анубис был гораздо более популярным у египтофилов божеством, чем Сет.
Самое интересное, что набрасывала девушка явно голову мумии – не реконструкцию.
– Фанатеете от древних мертвецов? – усмехнулся Якоб.
– Вся прелесть не во внешности человека, а в той истории, что стоит за ним. Вы ведь не бутылку покупаете, а вино. – Девушка улыбнулась, продолжая рисовать.
Но, прежде чем Якоб успел заглянуть, она захлопнула блокнот прямо перед его носом.
– И какую прелесть вы видите в этой голове?
Девушка внимательно посмотрела на него, слегка улыбнулась:
– Думаю, ту же, что видели и вы: историю, которую не заботит время.
Яше стало немного не по себе. Он не любил обсуждать свой посттравматический синдром и не любил ловить даже случайные намёки на него.
– Как вам выставка? – сменил тему Якоб.
– Словно мы опять в прошлом, когда мумий разматывали ради забавы. Она должна обрести покой.
– Но, с другой стороны, египтяне ведь стремились, чтобы память о них сохранилась в вечности, – заметил Яша, вспоминая Борькины изречения. – Такого рода мероприятия их как раз… увековечивают в умах потомков.
Художница улыбнулась несколько грустно, глядя на забальзамированные голову и руку.
– Наверное, так и думали расхитители гробниц. Успокаивали себя, что работают на вечность, а не на богатых европейцев.
– Между прочим, именно европейцы вложили немало денег в сохранность этой цивилизации, – возразил Якоб и, не желая развивать конфликт, добавил будто между прочим: – Мой друг помогал профессору Тронтону реконструировать внешность царевны.
– Вот это да! – искренне восхитилась девушка, но смотрела не на Яшу, а на копию живой головы. – Ваш друг египтолог?
– О да. Ассистент профессора Тронтона, – с гордостью за Борьку подтвердил Якоб. – В прошлом году он протащил меня на закрытую лекцию про конец Второго Переходного Периода. Фиванскую войну за независимость. Вы же слышали о Таа Секененра Храбром? – ввернул он имя, которое утром напомнил друг.
– М м…
– И его супруге Яххотеп, возглавившей восстание против гиксосов после его гибели. А знаете, что в её гробнице нашли их местную «медаль за храбрость», орден Золотой мухи? Героичная была царица, под стать мужу и своей матери Тетишери. Даже армией руководила, во как. Но Тронтон говорит, египетские женщины вообще были такие – не только красотой на весь древний мир славились, но и силой. Повезло фараонам, да? Хоть и не все так считают.
– Я думаю, сильная нация гордится и мужчинами своими, и женщинами. А эти фараоны были очень мудры, раз жёны им нужны были не только для красоты и продления рода, – улыбнулась художница.
– Ага, вот и Тронтон так заявил. И мой друг…
– Я правильно расслышал? – прозвучало рядом по английски. – Вы друг профессора Тронтона?
Якоб обернулся. Повезло так повезло – рядом стоял хозяин коллекции собственной персоной. Всю речь англичанин вряд ли понял, но суть внезапно ухватил.
– Не совсем так, мистер Стоун, – вежливо ответил Яша, переходя на английский. – Мой друг детства, Ник Боркин, его ассистент. Я как раз рассказывал об этом…
Якоб повернулся к незнакомке, но её уже не было.
«Жаль, даже имени не узнал», – промелькнуло в голове Войника, но мысли прервал мягкий баритон лорда. К внезапной удаче журналиста, коллекционер жаждал общения.
– Как тесен мир! С Ником я тоже знаком, – с улыбкой кивнул лорд. – Они с профессором и сделали всё это, – он обвёл витрины широким жестом, – возможным.
Именно в тот момент Якоб заметил на мизинце Стоуна кольцо. И хотя египтологом он не был, но с уверенностью мог сказать: кольцо было стилизовано под Египет, а иероглифическая вязь шла так искусно, что оно вполне могло быть настоящим. Массивная золотая печать с символами, которых он не мог разобрать. Но не спросишь же так вот, напрямую? Хотя бы почву подготовить…
– Прекрасная коллекция, позвольте заметить. У нас такой выставки не было с 70 х. В Москве, Петербурге – или Ленинграде – и Киеве тогда выставляли сокровища Тутанхамона. Фурор, – Якоб нажал на кнопочку диктофона и пошёл ва банк. – Вы окажете мне честь, дадите интервью?
– С удовольствием побеседую с вами, – Стоун чуть улыбнулся и кивнул, – тем более раз у нас есть общие знакомые.
Их прервал шум со стороны главной галереи. Гости встревоженно зашептались.
Неизвестно, как этот человек прорвался через заслон секьюрити, но только он был здесь, странный и чужой в блестящей толпе. В последний раз таких канонических колоритных бомжей Якоб видел на Ленинградском вокзале.
– Пески упокоят её, или она снова принесёт бурю! – взвыл бомж, обдавая присутствующих запахом перегара, способным мумифицировать заживо не хуже снадобий древних бальзамировщиков.
Прежде чем ребята из секьюрити подхватили его под руки, он наставил палец на Стоуна и проорал:
– Дурак, как все твои. Она уже здесь! Верни, пока жив!
Продолжал он орать «Верни!» и когда его потащили вниз по лестнице.
А потом погас свет – весь, включая тот, что освещал экспонаты, и наступила гробовая тишина.
«Тьма египетская. Вот только шампанское в кровь не надо превращать…» – вздохнул Яша.
Гости запоздало ахнули. Якоб меж тем протиснулся ближе к лестнице и успел услышать, что охранники упустили бомжа. Снизу отчётливо доносился мат.
– Вы оцените, какой ход! – не растерялся ведущий, перекрикивая толпу присутствующих даже в отсутствие работающего микрофона. – Вы же любите истории про проклятия фараонов?
Настроение гостей моментально перестроилось. Театральный ход про проклятия они оценили – бомж то был нанят организаторами! А выл как натурально!
«Даже я повёлся», – немного злясь на свою доверчивость, а заодно досадуя на сорвавшееся интервью, подумал Якоб.
Свет вернулся так же внезапно, как и погас. Щурясь, гости смеялись и рассказывали что то про Тутанхамона и последний фильм. Ведущий радостно тараторил в заработавший микрофон про постановку и «ха, а вы то испугались по настоящему!».
– Эй, кто впустил в музей собаку? – раздалось снизу. – Пшёл вон отсюда!
– Фу, облезлый какой…
– Да не трожь ты его, пусть идёт – вдруг лишайный!
Посмотреть на пса Якоб не успел – обернулся, выискивая взглядом лорда. Стоун стоял рядом со своей мумией, улыбаясь невозмутимо, как будто ничего не произошло. Но он казался бледнее, чем ещё пару минут назад. Дождавшись, пока они о чём то переговорят с господином Волчко, Яша приблизился к англичанину – охранник не мешал, когда лорд милостиво махнул рукой.
– Может быть, побеседуем в более спокойной обстановке? – предложил Стоун. – Расскажете мне про вашего друга детства и как свели знакомство с профессором.
– Почту за честь, особенно если представится шанс узнать больше о коллекции, – с улыбкой кивнул Якоб, гадая, что успел записать на диктофон. – Когда вам было бы удобно?
Стоун подозвал миловидную секретаршу, и она доблестно отрапортовала, что свободное время было как раз завтра в обед, потому как на вечер назначена встреча с партнёрами.
– Чудесно, – улыбнулся Стоун. – Стало быть, завтра, в обед. «Метрополь»?
Якоб не поперхнулся. Ну, в самом деле, чего удивительного, что английский лорд хотел пообедать с видом на Кремль? Это местных олигархов уже ничем не удивить.
А удача ему сегодня улыбнулась по настоящему. Правда, ни художницу, ни восточную красавицу в синем он за сегодня больше не встретил. Но рыжая ведьма с «Культуры» таким богатым уловом, как у него, похвастаться точно не могла! Интересно, редакция погасит издержки за «Метрополь»? Ха, Эсэсче ему выделит, держи карман шире.
Когда Якоб покидал музей, дело уже близилось к десяти. Удерживать пятичасовой банкет – организаторы постарались на славу. Изрядно поредевшая толпа гостей – кто то покинул выставку раньше – рассаживалась по машинам и разъезжалась кто куда.
Яша осмотрелся в поисках Лидки, но в сквере заметил только какую то псину. Пёс сосредоточенно вылизывал себе то, что вылизывали псы, когда было нечем заняться, и откровенно демонстрировал всё, что думал о московской богеме.
Может, это была та самая собака, случайно забежавшая в музей? Но не спросишь же. По крайней мере, пёс был не красно рыжий и не двухвостый.
– Пирожок хочешь? – спросил пса Якоб и оглянулся в поисках круглосуточного общепита, но вспомнил, что ларьки посносили.
Вытянутая морда уставилась на него большими черными глазами. Зрачки блеснули огнем, отразив свет фар, и псина довольно вывалила язык, поднялась на длинные худющие лапы и потрусила прочь, оглядываясь на Войника.
Якоб не удержался от искушения и пошёл за псом, но в ближайшей подворотне тот как сквозь землю провалился.
Глава 4. Наследие лорда Карнагана
Первая версия статьи написалась на одном дыхании, словно муза стояла за плечом и нашёптывала текст. И шёпот этот был сродни баюкающему шелесту песка, а перед глазами словно дрожал знойный воздух пустыни, перемешивая воспоминания и фантазии. Лишь нажав кнопку «отправить», Якоб почувствовал, насколько на самом деле устал – как крышкой саркофага приложило. А ведь впереди были ещё поездка в редакцию и долгожданный бранч в «Метрополе».
– Дом, милый дом, хоть и рабочий! – произнёс Якоб, улыбаясь фасаду старого арбатского дома.
На карнизе вальяжно разлеглась чёрная кошка, а на водостоке хлопало выпученными глазами существо, чью видовую принадлежность определить не удалось.
«Редакция Хроников», как пренебрежительно именовали их рыбы покрупнее, занимала этаж этого давно не реставрируемого старичка. Яша попал в здешний штат случайно, когда год назад пытался пристроить свой материал о чудно́м озере.
Каким то мистическим образом старый конспиролог Сан Саныч всё ещё держался на плаву со своим порталом загадочного. А что, тема была модная – иначе б не процветали «Битвы экстрасенсов» и каналы вроде ТВ3. Бумажные газеты давно заменил Интернет, рубрик стало больше. Кроме поиска снежного человека в горах Алтая, крысином короле московского метро и 76 й версии случившегося на Перевале Дятлова «Хроники» теперь публиковали журналистские расследования, прогнозы грядущих катаклизмов и скандальные промахи местных политиков и бизнесменов. Эсэсэч своё дело знал, и даже при таком взрывоопасном коктейле редакция всё ещё не растеряла своих спонсоров. Правда, иногда Якобу казалось, что причина успеха крылась в своевременно найденном золоте партии и тайных контактах пятого уровня с НЛО. Как ещё можно было содержать штат из дюжины сотрудников, платить аренду в центре и в придачу иметь пару служебных автомобилей?
Ходили слухи, что в подвале редакции находится архив с материалами всех статей и загадочных нераскрытых дел и даже коллекция артефактов разных эпох. Архив этот якобы был такой, что сам агент Малдер бы от зависти все свои карандаши сгрыз.
– Войник! – послышался голос из окна второго этажа.
Взгляд Якоба пробежал по глазницам дома и зацепился за лысину главреда. Тот погрозил ему кулаком и скрылся.
Это было странное место, полное странных людей, которые за год стали для Якоба почти семьёй: с придурью, но любимой. И работали они для не менее странного читателя. А судя по статистике портала, таких было очень много. Ужасающе много, если честно. Как там говорится: нет здоровых, есть необследованные.
Не дожидаясь коронного фэбээровского жеста от редактора, Якоб скинул пальто и сам пошёл к нему в кабинет, не забыв прихватить заблаговременно купленный пирожок с капустой – тайное средство укрощения и обольщения.
– «Голова профессора Тронтона», – с выражением прочитал Сан Саныч и бросил распечатанную копию статьи перед Якобом. – Неплохо ты, конечно, вывернул, особенно про проклятие и загадки вокруг находки. Но! – Редактор метнул фирменную молнию из позиции поворот в три четверти. – Где изюминка? Где криминал? И где интервью из первых уст?
– Вечером будет, – Якоб блеснул самой обаятельной из своих улыбок. – Оплатите представительские расходы?
Сан Саныч скептически изогнул бровь. Этот жест заменял знак вопроса и, отточенный за годы, теперь очень походил на него.
– Лорд на бранч в «Метрополь» позвал, – пояснил Яша.
– Кто позвал – тот и угощает, – засмеялся редактор. – Ты мне и так слишком дорого обходишься: не был бы я лыс, поседел от твоих выходок! Всё, иди работай, Войник. Вот если материал будет достойный, то поговорим о премии. А пока Леуми в помощь.
– Кто бы говорил, – хмыкнул Якоб и кивнул на фигурку мопса на столе шефа, намекая на то, что эти собачки в своё время служили символом масонской ложи. – Никак от бабули в наследство достался?
Сан Саныч усмехнулся и притянул за уголок тарелку с пирожком.
– Свободен. И, кстати, не забудь о дресс коде, а то будет тебе шляпа, а не «Шаляпин» .
Якоб со вздохом достал смартфон и проверил баланс. Ладно, бранч так бранч.
Брауни опять сидел на столе практикантки, и девушка вновь приняла улыбку Войника на свой счёт.
«Хорош заигрывать с нечистью!» – пожурил себя Яша.
Но как тут было не улыбнуться, когда этот наглец сидел на мониторе и пялился в декольте новенькой. Признаться, там было на что посмотреть. Ну а золотая цепочка с блестящей подвеской в виде четырёхлистника явно входила в сферу интересов косматого.
Центр традиционно стоял. Якоб в очередной раз подумал, что ездить на метро, тем более в обед, не так уж плохо. Там хоть пробок не было, не считая утреннего зомбиапокалипсиса.
Остановившись у высоких окон, Яша поправил тёмную шевелюру, убеждаясь, что выглядит прилично, и сверился с часами. До последнего он ожидал, что ему перезвонит ассистентка Стоуна и скажет, что интервью отменяется. Ну или никто не перезвонит, но и здесь его ждать не будут.
У входа тёрся охранник – типичный «Агент Смит». Якоб приветливо кивнул и прошёл через рамку металлоискателя. У администратора он уточнил бронь на имя Артура Стоуна, и девушка с фирменной улыбкой проводила его внутрь.
Якоб сел за стол, накрытый безукоризненно белой, чистой до хруста скатертью, и окинул взглядом зал. Народу здесь было немного – большинство столов вокруг оказались пустыми. В жизни зал выглядел ещё пафоснее, чем на фотографиях, – цветной стеклянный потолок, фонтан, пение арфы вдалеке. И сидишь, как букашка на тарелке, перебирая в голове имена знаменитостей, успевших побывать здесь до тебя.
Мысль про знаменитостей Яше понравилась. Когда нибудь же он сделает себе имя? Сделает. Может, прямо вот на этой самой истории.
Пока он отлучился, чтобы помыть руки – а заодно посмотреть, были ли уборные украшены сицилийским мрамором или обычной плиткой, – официант принёс комплимент от шеф повара и аперитив. Лорд опаздывал, что подрывало веру в безукоризненную английскую пунктуальность. Впрочем, Стоун мог себе позволить и вообще не приходить. Но почему то Якобу стало тревожно, как будто помешало прийти коллекционеру вовсе не пренебрежение, а что то куда более серьёзное.
– Прощю прощения, – на ломанном русском сказал лорд, вернув Якоба из раздумий в реальность.
Уже другой «Агент Смит» посмотрел на Яшу с характерным прищуром «я вас всех подозреваю» и ненавязчиво остановился ближе к входу, чтобы не портить хозяину досуг. Якоб не сомневался, что в «свите» лорда был не только этот охранник, а другие вообще могли маскироваться под гостей.
Мужчины пожали друг другу руки и сели за стол.
Карнаган расправил салфетку и перешёл на английский:
– Я рад продолжить нашу беседу, мистер Войник. Если позволите, давайте только обойдёмся без диктофона? Внимания мне и без того хватает. – Он сдержанно улыбнулся.
Якоб понятливо кивнул:
– Конечно, сэр. Спасибо, что вообще уделили мне время.
– Счёл это хорошим знаком – наших общих знакомых. Если вы, конечно, верите в знаки.
«Даже не представляете себе, насколько верю», – мысленно рассмеялся Яша, но вслух сказал только:
– Верю. Как тут не верить – такая удача!
– Да а а, вот за удачу я пока как раз и благодарен России, – усмехнулся Стоун. – Когда ехал сюда, полагался на… как вы это называете, «авось»? Но навёл некоторые справки и оказался приятно удивлён. Здесь ценят искусство не ради наживы… если вы понимаете меня. Так как, вы говорите, состоялось ваше знакомство с профессором?..
Якоб и сам не заметил, как прошла скованность и разговор принял характер дружеской беседы. Карнаган оказался приятным собеседником и не только рассказывал интересно, но и слушал с искренним вниманием. Рассказы про Борькин азарт и сбывшуюся мечту – место ассистента Тронтона – его повеселили и тронули. А потом разговор перешёл к лекции и, собственно, коллекции.
– Не так много уцелело находок того времени. Да и публику гораздо больше увлекают если не пирамиды, то сокровища Нового Царства, – с сожалением произнёс Стоун. – Всё таки в «нашу» эпоху захоронения, даже царские, были беднее. Сказывалась общая экономическая ситуация в стране – гиксосы успели прибрать к рукам всё хоть сколько нибудь стоящее.
– Великого Таа Секененра и его не менее великую супругу Яххотеп похоронили скромно, – согласился Якоб, мысленно благодаря Борьку, что вовремя напомнил нужные имена.
– Ах, фиванские царицы!.. – мечтательно вздохнул англичанин. – Удивительные женщины жили в эпоху фараонов, мистер Войник, поистине удивительные. И я говорю даже не о Клеопатре с Нефертити. Тетишери , державшая в своих хрупких руках весь Верхний Египет, не допуская туда захватчиков! Яххотеп , возглавлявшая освободительную армию… Безусловно, мы, мужчины, привыкли присваивать победы и величие только себе, даже когда история свидетельствует об обратном. Ну а история находит способы всё же расставлять акценты по своему.
Яша улыбнулся: Стоун в точности процитировал Тронтона. Тот много и с самым настоящим обожанием говорил о «дочерях Исиды».
– Да, у вашей царевны было потрясающее наследие – такие родственники. И сама она явно была леди не промах.
– О да! – лорд рассмеялся. – Достаточно взглянуть на это лицо. Красота и сила, воля, способная гнуть судьбу.
– Знать бы, что же тогда пошло в этой её судьбе не так… Почему вычеркнули имя?..
– Её высочество выбрала не самый популярный культ для служения. Но скажу вам, – Стоун понизил голос, – профессор не видел гробницу, но видел всё, что уцелело. Моё наследие. Самые первые зарисовки стен. Как и её высокопоставленные родственницы, моя царевна была… воительницей. Примерно как ваши «сильные русские женщины». – Он подмигнул Якобу.
– С кем же она сражалась? – вежливо уточнил Яша, боясь спугнуть момент откровенности Карнагана. – И почему её имя нигде не указано?
– Оно не указано на саркофаге, но должно было содержаться в ритуальных текстах гробницы. Сами понимаете, расшифровать сложнейшие записи по рисункам художников, не знавших этого языка, – задача не из лёгких, – Стоун пожал плечами, но Войнику показалось, лорд недоговаривал.
Впрочем, он ведь и не обязан был.
От Яшиного взгляда не укрылось, что англичанин задумчиво коснулся золотого перстня на мизинце – того самого, с вязью египетских иероглифов. Разглядев кольцо ближе, при свете дня, Яша различил один из символов – двухвостую собаку, – но потом лорд переместил руку, беря бокал.
– Позвольте тост. За вашу семью, одну из тех, кто занимался спасением реликвий! – произнёс Якоб, поднимая свой бокал.
Карнаган милостиво улыбнулся. Виски был хорош.
– Учитывая, что грабили гробницы во все времена истории – начиная с самих мастеров строителей, – эти находки бесценны, – добавил Войник.
– Да а а… В своих дневниках мой предок упоминал, что и само по себе погребение было необычным. Нет, в Саккаре, конечно, полно гробниц более поздних периодов – там хоронили даже во времена римских императоров. Но её усыпальницу спрятали где то среди захоронений эпохи Древнего Царства. Именно «спрятали», как писал мой прапрапрадед, – как тайник. Увы, обнаружить повторно уже не удалось… – Взгляд Стоуна сделался задумчивым. – Или он не очень хотел… Ну а мы довольствуемся тем, что осталось.
– У вашей царевны действительно интересная история. И я, как погляжу, она с вами уже не одно поколение. А где сейчас эти дневники?
Но лорд отрешённо смотрел в бокал и, казалось, видел в янтарном напитке давно минувшее. Это длилось недолго, каких то несколько мгновений, но как раз в те мгновения Карнаган успел пропустить вопрос журналиста.
«Надо будет спросить у Борьки, что там с дневниками…» – отметил про себя Якоб.
– Простите, а что же случилось с самой мумией? С телом. Тоже работа мародёров?
Карнаган словно очнулся, осушил бокал и чуть поморщился.
– Видите ли… Не хотелось бы говорить дурно о собственных предках… Но научный интерес того времени современному человеку может казаться варварским. Уцелело два тела из гробницы – самой царевны и мужчины, которого принесли ей в жертву.
– Ого!
– Возможно, не ей, а её божеству, – пожал плечами англичанин. – В общем, оба этих тела для выставки совершенно не подходят, разве что для анатомической. Чрезвычайно плохо сохранились, и к тому же, как бы это объяснить… дошли до нас по частям. Впрочем, чего удивляться? От великой царицы Нефертари , которую её супруг Рамсес просто обожал, уцелели только ноги ниже колена. Её прекрасный лик взирает на нас лишь со стен гробницы и Абу Симбельских храмов.
– Да, если уцелело лицо – это гораздо полезнее для истории, ну и в целом приятнее, – улыбнулся Якоб. – Очень интересно, про жертву…
– Согласен, удивительное явление, необычная для египтян практика. Если хотите моё мнение…
– Конечно же, сэр.
– Я склонен думать, это был один из мастеров того времени. Наш мистер Неудавшийся Грабитель мог быть убит подельниками, утащившими, что смогли. А может, они оставили его там, чтобы задобрить Ка хозяйки гробницы, а двери запечатали, дабы не вызывать подозрений.
– Целый детектив можно написать.
– О нас уже пытались писать, – рассмеялся Стоун. – Об охотниках с чёрного рынка.
– Неужели правда?
– Конечно. Поверьте, мистер Войник, убивают и за меньшее, – усмехнулся англичанин. – А коллекция эта в своё время заинтересовала не только нас. Да и прапрапрадед мой был человеком смелым до безрассудства, перешёл дорогу кому не следует… Впрочем, это не помешало ему прожить жизнь долгую и насыщенную. После пожара в поместье она стала особенно насыщенной.
Якоб вспомнил предупреждения Борьки о чёрных копателях, о том, что с останками было не всё ладно. Но Карнаган не был расположен рассказывать больше, чем уже сказал. И как Якоб ни пытался аккуратно задать вопросы о поместье, о том, как оно было связано с коллекцией, англичанин ограничивался общими ответами.
– Знаете, мистер Якоб, есть дома, которые непригодны для жизни. Такое чувство, что сама земля, на которой они стоят, проклята, даже если там никогда не видели привидений, – задумчиво изрёк лорд. – Но если вы решитесь посетить Англию и, как это у вас называется, «посчикатать нерви», я с радостью вручу ключи и покажу. Но на ночь в нём не останусь, даже не просите, – Стоун засмеялся – как показалось Яше, несколько натянуто.
– Буду чрезвычайно рад, если удастся, – улыбнулся Якоб.
К его удивлению, Карнаган поднял указательный палец, достал смартфон и действительно внёс данные Войника. Удивительно, на какие чудеса оказались способны общие знакомства, мелодия арфы и три порции виски под хорошую беседу.
Якоб хотел было заранее поблагодарить лорда за такое радушие. Но стоило поднять взгляд, как он увидел на месте лица Карнагана бледную маску с черными провалами глаз. В левом горел красным золотом знак Уаджет, «Око Хора». Борька рассказывал, что это был мощный древнеегипетский символ защиты, помимо того что тесно связан с фараонами и их благоденствием… но сейчас знак казался Яше зловещим.
Резкая боль пронзила висок. Якоб невольно потёр переносицу, закрыл глаза. Несколько мгновений, и боль начала стихать, а вместе с ней исчезло и наваждение. Англичанин был румян, доволен, хоть и немного обеспокоен внезапным приступом собеседника.
– Прошу прощения, – пробормотал Яша, но слова отдались в голове горящими иглами.
Должно быть, выглядел он в тот момент не очень, потому что Карнаган встревожился.
– Дорогой друг, может, вам стакан воды или глоток свежего воздуха? Или ещё порцию виски?
«Свежий» явно было не про воздух в самом густонаселённом городе страны, но Якоб с благодарностью принял предложение.
Они едва успели встать из за стола, как в зале вдруг началась необъяснимая паника. Что то тёмное металось от одного стола к другому под крики и звон бьющейся посуды. В общей какофонии Якоб различил что то вроде: «Уберите псину!» и «Здесь же приличное заведение!»
В голове снова зазвенело так, словно противная обезьянка ударила в литавры, и, к сожалению это не был благородный бабуин Тота.
А дальше всё было как в замедленном кино. Кто то оттолкнул его прямо в стол. В сторону полетели дорогие тарелки с золотой сеточкой Херенда , брызнул осколками битый хрусталь.
Чёрные силуэты охранников устремились к лорду с другой стороны… медленно, слишком медленно… как во сне…
Якоб тряхнул головой, приходя в себя, и успел увидеть растерянного Карнагана. Перед ним словно из ниоткуда вырос старик в мышастом свитере и видавшем виды плаще. Цепкие узловатые руки с длинными почерневшими ногтями сомкнулись на шее лорда – тот и охнуть не успел. Лицо незнакомца исказила жуткая гримаса гнева… В тот миг Яшу настигла совершенно безумная мысль: а ведь так мог выглядеть сам Артур Стоун, лорд Карнаган, потеряй он всё и окажись вдруг на улице. Искажённое отражение… в данный момент напавшее на оригинал…
Как по мановению волшебной палочки время вернулось к обычному ритму, резко ускорившись. Подоспели охранники и кто то из посетителей. Завязалась потасовка. Якоб, как через камеру с приближением, увидел уже свои руки, которыми пытался одновременно и освободить лорда, и оттащить раскрасневшегося от возмущения и алкоголя смутьяна. Запах перегара мог бы изгнать всех фамильных бесов поместья. Призраков «Метрополя» точно разогнал.
Бродяга выкрикивал проклятия, мешая слова русские с английскими и ещё какими то на неизвестном Якобу языке. Когда он резко обернулся к Войнику, тот увидел глаза, горящие настоящим безумием. Седые кустистые брови и торчащая во все стороны борода, наподобие щетки шнауцеров, придавали образу вид на грани трагедии и комедии.
Охранники уже оттаскивали от лорда и Яшу, и нищего. Бродяга с удивительной силой вырвался, сбивая Карнагана с ног. Оба налетели на соседний стол и повалились на пол, увлекая за собой Войника, охранников, пытавшихся помочь посетителей, а заодно и белоснежную скатерть вместе с тарелками, чашками, соусницами, бокалами и прочими приборами скоропостижно закончившегося бранча.
В общей возне Якоб старался увернуться от хаотично пролетающих кулаков, но в итоге пропустил один удар. Когда же наконец подоспел персонал и всех участников драки удалось растащить, то каждый выглядел изрядно помятым. Кто то лишился пуговиц на пиджаке, кто то приобрёл синяки и ссадины. Но самое досадное – бродяга словно испарился, как и не было его. Запоздало Якоб понял, что уже видел этого бомжа – тогда, в Пушке. Вот только вряд ли теперь это была постановка – разве что влиятельные друзья Стоуна решили подшутить?.. Судя по лицу лорда – едва ли. И как он вообще попал сюда, минуя охрану на входе и телохранителей?..
Девушка администратор без умолку тараторила извинения, обращаясь то на русском, то на английском к пострадавшим гостям.
– Моё! Кольцо! – не своим голосом вдруг закричал Карнаган.
От его баса притихли все: возмущённые посетители, официанты, администратор. Даже фонтан на миг замер, не говоря уже об арфе.
– Этот «паскьюда» украл моё кольцо! – львом ревел лорд, перемежая родную речь самыми сильными словами великого и могучего.
– Может, оно под стол закатилось? – робко предположила администратор и оскалилась, имитируя улыбку.
Тут же часть работников кинулись искать пропажу. Якоб взглянул на лорда, растерянно баюкавшего руку. Золотая печатка с мизинца действительно исчезла.
– Мне очень жаль… – начал было Войник, но лорд, скривившись, как от упоминания битвы при Гастингсе, жестом остановил его.
– В этом нет вашей вины. Проклятие – вещь упрямая… и я зря дразнил змей.
Что он имел в виду – Якоб так и не понял. В рекордные сроки приехала полиция. Лорд, внешне как будто постаревший лет на двадцать, промакивал лоб шёлковым платком и давал показания. Остальных отпустили довольно быстро. Как услышал Войник, бомжа видел не только он, но, к сожалению, на камеры тот не попал.
Якоб вручил охраннику лорда свою визитку, ещё раз принёс соболезнования и, забрав пальто в гардеробе, вышел на улицу. Уже успело стемнеть. Бранч не на шутку затянулся.
И вот там, среди мелькающих машин, фонарей и безликих прохожих, в одной из витрин Якоб увидел своё отражение. К горлу подступил хохот – вестник запоздалой истерики.
– Опять отличился, Войник! – спародировал Якоб Сан Саныча перед своим отражением. – И отличие это налицо.
На лице журналиста сиял фингал. Это как минимум на неделю, зато редакция и лорд сэкономили на оплате метропольского бранча.
Якоб развернулся и пошёл дальше.
Самым интересным персонажем в этой истории стал вонючий грязный бомж с его проклятиями и мистическими исчезновениями в традициях Гарри Гудини .
– Копперфильд помоишный! – продолжал смеяться на ходу Якоб, вызывая недоумение на лицах прохожих.
Проветривая мысли, он гулял по центру, забыв, что хотел пораньше вернуться домой и сесть за статью. Пустая скамья выплыла к нему где то в районе Пушкинской – на неё Войник и уселся. Карнаган просил не записывать, но в какой то момент Якоб всё же не удержался, нажал тайком на кнопку записи в смартфоне. Оставалось надеяться только, что в этой кутерьме его не раздавили. Нажав воспроизведение, он поднёс динамик к уху.
Первым, что он услышал на фоне далёких голосов и треньканья арфы, было:
– Анх Джесер…
Это слово раскалённым лезвием впилось ему в разум, и смартфон выпал из рук. Когда Якоб нагнулся за ним, то из темноты под скамейкой на него уставились два горящих зелёным огнём кошачьих глаза.
– Чёрт… Лидка…
Глаза мигнули и погасли. Когда Яша прокрутил запись, странное слово он больше не услышал, как ни старался разобрать. А запись получилась чертовски неразборчивой и прерывалась как раз на моменте потасовки.
Глава 5. Игра в ящик
Домой Яша вернулся в такое время, что даже на часы смотреть не рискнул, а за статью садиться – тем более. Впечатлений на сегодня и без того хватило, ну а Сан Санычу он завтра своё «алиби» предъявит. Наглядное. Вот тебе и перчинка, и почти готовая сенсация.
Хорошо хоть из соседей никого не встретил, хотя с утра охи вздохи бабы Глаши были обеспечены.
Выпутавшись из кашемирового пальто, Якоб скинул деловой костюм, потом вспомнил, что придётся отглаживать, и решил повесить поаккуратнее. Что то выпало из кармана пиджака, тихонько звякнуло, ударившись об пол. Пожав плечами, Яша нагнулся посмотреть… и осел там же, у шкафа в коридоре.
Перстень Артура Стоуна, лорда Карнагана, поблёскивал в тусклом свете плафона, в котором перегорела одна из лампочек. Тот самый перстень – с вязью иероглифов и собакой с раздвоенным хвостом. На старом паркете обычной московской квартиры он смотрелся чертовски неуместно.
Якоб обречённо выругался и с надеждой протёр глаза. К сожалению, кольцо никуда не делось. Когда он протянул руку и аккуратно подцепил находку пальцем – та тоже не исчезла, а тяжело упала в ладонь, холодя кожу. Несмотря на массивность печати, диаметр был небольшим – кольцо и правда налезло бы только на мизинец. Запоздало Яша подумал, что только что оставил на реликвии Карнагана свои отпечатки, да чего уж там. Он и так влип. Как к нему попал перстень англичанина? А главное – как вернуть фамильную ценность и при этом не попасть в совсем уж поганое положение?
Но с другой стороны – отличный шанс рассмотреть древность повнимательнее, а может, даже сделать пару снимков для статьи. Поглаживая иероглифический узор, приятный под подушечкой пальца, Яша рассматривал собаку с раздвоенным хвостом. Ша – так вроде назывался этот зверь. Остальные знаки он не понимал. Впрочем, если кольцо было не оригиналом, а стилизацией, иероглифы могли быть нанесены просто для красоты. Очень хотелось верить… но в глубине души Якоб знал, что это не так. Если попадёт – то по полной, за кражу не реплики, а ценной исторической реликвии.
Из кухни показалась Лидка, сочувственно мурлыкнула и проскользнула в темноту спальни. Со вздохом Яша поднялся и поплёлся следом. Выпускать кольцо из рук почему то не хотелось – оно потеплело и льнуло к ладоням, как живое.
– А всё таки как ты сюда попало? И какие тайны скрываешь? – спросил он, разглядывая перстень под светом, крутя и так, и эдак.
Артефакт однозначно подкинули, другой вопрос – кто именно. Ну не сам же Стоун? А вот загадочный бомж мог бы. Яша слышал о ситуациях, когда по настоящему искусные карманники могли не только бумажник вынуть, но и украшения снять так, что владелец не заметит. А сколько сериалов он пересмотрел про таких мастеров! Вопрос только в мотивах. Ну ладно бы стащил и сам унёс – а подкладывать зачем?
Голова шла кругом.
– Утро вечера мудренее, – успокоил себя Якоб, замаскировав нежелание разбираться с проблемами прямо сейчас сказочной мудростью.
Не придумав ничего лучше, он сунул кольцо под подушку и пошёл в душ. Потом он заглянул в кухню, вытащил из морозилки лёд и, обмотав полотенцем, приложил к заплывшему глазу.
– Поздновато для примочек, красавчик, – скептически заявил он своему перекошенному отражению в окне. – Надо было сразу в аптеку, а тебе вечно всё влом. Уже бы пиявочки убиенные трудились и синяк off али. Эх.
Когда он вернулся в комнату, на подушке свернулась тёмным клубком Лидка.
– Настоящий священный зверь, – умилился Яша. – Страж похищенных сокровищ. Давай, брысь. Тебе всё равно спать не надо, а мне вот пора.
Несмотря на насыщенный событиями день, отключился он на удивление быстро.
Яша проснулся среди ночи. Вокруг было темно, только с улицы лился серебристый свет. Якоб поморщился от бесцеремонного вторжения луны в его обиталище. Он точно помнил, что задёргивал штору перед сном. Или нет? Этот свет его, кажется, и разбудил. Надо встать и вернуть блаженную тьму.
Вот только тело затекло – он буквально не чувствовал рук и ног. Впору было паниковать, но Яша не успел, потому что взгляд выхватил под окном два больших незнакомых ящика. Свет падал как раз на них. Сперва маркировка показалась незнакомой, а потом буквы расплылись, выстроились в новой формации, и он различил штампы египетской Службы Древностей и Каирского музея. Почему именно это вспомнилось так ярко – Якоб не знал. Разум вообще выкидывал порой странные фокусы, особенно ночью.
Где то что то тихонько стукнуло. Когда стук повторился ещё несколько раз, Яша понял, что звук раздавался не от соседей, а из ящиков. Стук усиливался, нарастал, пока не стало казаться, как будто кто то долбится в крышку изнутри. А вот это Войнику уже совсем не понравилось, особенно вкупе с тем, что он так и не мог пошевелиться – только голову повернуть. Страх проснулся не сразу, запоздало впился холодными коготками в позвоночник. Стало тяжелее дышать, и сердце заколотилось где то в горле. «Привет, паническая атака», – мрачно подумал Яша, вспоминая последствия травмы, накатывавшие изредка, но всегда некстати. В такие моменты тело впадало в состояние глубокого животного ужаса отдельно от него – он то не успевал осознать, чего надлежало испугаться. Но сейчас, кажется, пугаться было уже пора…
Крышка одного из ящиков застонала и откинулась, выкорчёвывая гвозди. Воцарилась тишина…
Что было внутри, Яша со своего места не видел и почему то был уверен: лучше и не видеть. Он даже глаза закрыл и сосчитал до десяти, пока не услышал тихое постукивание, как вначале, и шорох. Любопытство журналиста возобладало, и он всё таки посмотрел…
Из ящика выползали странные бесформенные существа, обнимались, сливались в нечто иное, новое. Запоздало Якоб понял, что это были не существа, а… части тела. Тёмная плоть в обрывках покровов точно отстраивала себя заново – вот голень примкнула к колену, вот пошевелила изящными пальцами, прирастая, тонкая ступня. Хрупкая кисть трудилась без устали, перебегая туда сюда, выманивая из ящика новые части. Шорох и перестук, перестук и шорох.
Прирос на место тонкий корпус, повёл плечами, распрямляясь. Руки уже были на месте, хотя на одной из кистей недоставало пальцев. Тело, собрав себя, неуверенно качнулось, потом склонилось к ящику, пошарило внутри… и извлекло голову. Льющийся из окна серебристый свет, теперь казавшийся не красивым, а зловещим, выхватил из полумрака живые глаза, которые Якоб уже знал.
Голова мумии улыбнулась ему, обнажая два ряда идеальных зубов, и прошептала что то – как тогда, на выставке, но уже не беззвучно. Этот шёпот оглушающим прибоем влился в разум, наполнил до краёв сознание Якоба и сокрушающей песчаной бурей прошёлся по последним линиям защиты, высвободив новую волну страха.
Тело водрузило голову себе на плечи, шагнуло, западая на одну ногу, к Якобу и склонилось над ним. Потускневшие сухие волосы – он знал, помнил, цвета кровавой меди – упали ему на лицо. Мумия не пахла разложением – она пахла пустыней и смертью, сухим шёпотом безжалостного времени.
Приподнялась рука, и сухие хрупкие пальцы пробежались по лицу неподвижной жертвы, точно изучая его, впитывая через тысячелетнюю кожу каждую черту живой плоти, исследуя и постигая так, как не могли слепые алебастровые глаза. Это прикосновение было горячим, почти обжигающим. Мумия говорила ему что то своим странным многоликим шёпотом, в котором он не мог разобрать ни слова. Когда она очертила его лицо, запоминая и ставя точку в первом знакомстве, то её пальцы скользнули ниже и сомкнулись на его шее.
– Если ты за кольцом, так я верну!.. – прохрипел Яша, чувствуя, что дышать становится сложнее.
Мёртвое лицо склонилось совсем близко к нему, и хрип, переросший в глубокий утробный рык, взорвался в его разуме…
С возгласом Якоб проснулся, теперь уже по настоящему, и подскочил на кровати, озираясь. Ни мумии, ни ящиков, ни мертвенного инопланетного света – спецэффекты закончились вместе со сном. А вот противный осадок страха остался, скрёбся изнутри, как части тела в запертом ящике.
Шорох и перестук… в коридоре…
Яша выругался и щёлкнул выключателем прикроватной лампы. Свет разогнал тени по углам, но по крайней мере оттуда, из темноты, на него не смотрел ничей труп. И на том спасибо. Дотянувшись до смартфона, Якоб глянул на время – начало четвёртого утра. Спать абсолютно расхотелось.
«А колечко то, по ходу, и правда проклято, в лучших традициях жанра», – мрачно подумал Якоб, вспоминая слова Стоуна.
«Проклятие – вещь упрямая… и я зря дразнил змей…»
Яша засунул руку под подушку, вынул перстень, покрутил его в свете лампы. Ничего зловещего в артефакте не было. Даже могильным холодом не отдавало.
Подумав, он сделал пару снимков и отправил на рабочую электронку Борьке с припиской: «Что скажешь?»
Выключив свет, Якоб покрутился с боку на бок, включил снова.
– К чёрту!
Приняв душ, чтобы прогнать последние клочки ночи, и заварив кофе, он уселся за ноут.
Рассвет застал его за работой. Якоб посмотрел в окно: оранжевое небо с чёрными силуэтами домов напоминало пролитое абрикосовое варенье.
Приход утра, сосредоточение и уход с головой в материал почти прогнали ночное видение. Даже тревога прошла. Вернёт кольцо и ладно, объяснит, что бомж подбросил, – делов то.
Перстень лежал рядом с кружкой. Якоб прикоснулся к нему… поймал себя на мысли, что совсем не хочет расставаться с артефактом. А ещё сильнее было желание вновь увидеть выставку и взглянуть в алебастровые глаза царевны. Вот уж странно, учитывая, в каком виде эта самая царевна ему нынче являлась.
Смартфон пикнул: сработал будильник. Войник скинул статью в облако и переоделся в «собачье». Подумав, он натянул кепку с эмблемой Бэтмена, надвинув длинный козырёк так, чтоб тень скрыла пол лица, – ни дать ни взять герой, которого заслуживает город.
Яша вышел в предбанник и позвонил к соседке. За дверью послышалось сопение, урчание, и Жорик забасил: «вау вау». Замок щёлкнул, и дверь открылась ровно на длину металлической цепочки образца середины прошлого века.
– Яшенька, ты сегодня рано, – заулыбалась баба Глаша.
Дверь закрылась, цепочка скользнула по желобку, и перед Якобом возникла баба Глаша. Круглое лицо, покрытое морщинами, как сеточкой, светилось добротой. Лучики времени рассыпались из уголков бледных глаз, когда то, наверное, ярко синих. Старушка держала полотенце, а из кухни доносился аромат домашней выпечки.
– Я украду вашего Жорика, чтобы вам не ходить? Лифт всё ещё не работает.
Пёс, услышав своё имя, склонил голову набок, присмотрелся, обработал информацию и отправил её на хвост картошку, который тотчас заходил ходуном.
– Ой, внучек, выручишь, а то я только пироги поставила в духовку. Ты заходи, а то через порог передавать нельзя.
– Даже поводок? – засмеялся Яша. – Жорка то и сам выйдет.
– Даже поводок, – серьёзно кивнула баба Глаша и пристально посмотрела на соседа.
Якоб предпочёл бы остаться в сумраке подъезда, чем отвечать на вопросы о фингале, но суеверия есть суеверия. Он не стал разуваться и накинул ошейник на толстую шею зверя, урчавшего от предвкушения грядущей прогулки, как котик… адский котик. Пристегнув поводок, Яша втянул запах пирогов напоследок и, заверив, что вернёт «мальчика» усталым и набегавшимся, выскользнул за дверь. Повезло, что соседка не стала задавать вопросы. Или, может, оставила на потом?
Бегать с Жориком было сплошное удовольствие. Пёс идеально держал ритм – видимо, Машка натренировала. Она тоже уважала утренние пробежки – небось, и в командировках своих бегала.
Время пронеслось незаметно.
– Я вечером его тоже свожу, баб Глаш, – заверил Яша соседку, возвращая довольного Жорика в отчий дом.
– Заходи, соколик подстреленный, – подмигнула старушка и, стоило Якобу переступить порог, вручила ему накрытую салфеткой глубокую тарелку, полную пирожков.
– Вот спасибо, баба Глаша!
Якоб заулыбался, обнял свободной рукой старушку, проигнорировав намёк на «бандитскую пулю».
– Тарелку верни!
– Всенепременно!
– Пустой нельзя – хоть пуговицу туда кинь.
– Ага!
Слопав четыре пирожка, Якоб почувствовал, что теперь готов свернуть горы, и, сменив облик на «рабочий», заспешил в редакцию. Ехать пришлось с дополнительной пересадкой – «кладоискатели» совершили новый рывок и перекрыли ближайшую станцию метро на две недели.
Войник проверил почту – ответа от Борьки всё ещё не было. Покрутив кольцо, Якоб опустил его в карман – так или иначе, сегодня он вернёт артефакт лорду. Почему то не хотелось оставлять перстень дома, а своей интуиции Яша уже привык доверять.
В редакции царила тишина. Кроме Сан Саныча и не испорченной жизнью практикантки, никого ещё не было.
«Надо хоть имя её узнать для приличия», – подумал Якоб, проходя мимо стола девушки. Она, как обычно, смущённо отвела глаза на его приветствие.
Постучавшись, Войник зашёл к шефу с кофейником в руке. Иногда они вместе пили кофе – до того как начнётся рабочий забег.
– Как «Метрополь»? – поинтересовался Сан Саныч, не глядя пододвинув кружку и принимая гостинчик «от Глаши».
– С бомжами и ворами, – ответил Якоб.
– Про вторых не спорю, а первые откуда?
– Всё оттуда же.
Шеф наконец соизволил оторваться от монитора и посмотрел на Войника.
– Опаньки, это кто тебе подсветку сделал?
Якоб кратко пересказал случившееся, умолчав, впрочем, о кольце, испорченной записи и ночных кошмарах.
– Поэтому ты мой любимый ценный кадр! Ты просто притягиваешь к себе всякую чертовщину.
– Тогда я требую премию, страховку и отпуск.
– Не настолько любимый. Иди работай.
Якоб забрал опустевший кофейник и, лишь когда уже вышел из кабинета шефа, вспомнил, что так и не спросил, как звали практикантку.
Подтянулись другие сотрудники, зашелестели разговоры, застучали клавиши клавиатур. В воздухе запахло кофе. Фингал Яши стал темой дня – никто не упустил возможность пройтись по больному, хоть и беззлобно.
Время наконец то доползло до полудня, а значит, можно было звонить Стоуну и назначать встречу. «Эх, была не была!» Якоб сунул руку в карман толстовки, зажал кольцо в кулак, ухватившись за него, как за спасительный круг. Борька всё ещё молчал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Предыдущая страницаВернуться к описанию